Шиноби Скрытого Хогвартса (СИ)

Кричер забавно сморщился, с интересом рассматривая мои рисунки в стиле суми-э, и водил пальцем по своему чернильному изображению, нарисованному с довольной мордой. Для леди Вальбурги сакура осталась классически нарисованной, а вот для Кричера фигурка эльфа периодически протирала листики дерева: это мне Драко помог оживить рисунок. Вообще-то ему идея открыток для домовиков понравилась, и он нарисовал открытку и для своей Минни: её и себя в детстве. Драко потом написал, что Минни устроила настоящий слезоразлив, но была счастливой и довольной от его подарка. И даже остальные эльфы манора отчего-то с ещё большей охотой выполняли его приказы, хотя он думал, что это невозможно.
Кричер оторвал взгляд от своей открытки, посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но потом просто кивнул и исчез с тихим хлопком.
Я принялся за сандвичи с индюшатиной и чай, которые мне принёс старый эльф, размышляя о своих весьма продуктивных, насыщенных и богатых на рождения каникулах.
* * *
Снейп-сенсей покорно выполнил предписания Хигэканэ на мой счёт. Ну правда, с чего бы старику-директору знать, что наши с ним планы практически на девяносто процентов совпадают? Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя. Официально сенсей меня с трудом переваривает, а теперь должен был случиться «контрольный удар». Вроде как только я намылился к своему другу, который зазывал меня на Рождественские каникулы с первого курса, как появляется коварный и злобный Ужас Подземелий и портит всё веселье. А потом и семья Малфоев аристократично намекает, наморщив носы, что мне пора убраться к родственникам-магглам. Ну вот с чего? Ответ очевиден: во всём виноват подлый слизеринец!
На самом же деле те пять дней, которые я провёл в гостях у Драко, были просто замечательными. Сенсей, сделав вид, что поддался на уговоры, занимался с нами не по два часа в день, а гораздо больше. И это была не только лаборатория: он присоединился к нам и в тренировочном зале. Мы с Драко на него вдвоём нападали. Потом Снейп-сенсей привлёк к тренировкам отца Драко, и даже его дедушка Абраксас один раз не устоял и попробовал себя против нашего тандема с младшим-Малфоем. Хе-хе. Взрослые волшебники были под большим впечатлением от нашей смеси магии и боевых искусств. Причём старшие Малфои были хорошо натренированы именно на физическом уровне и знали некоторые ухватки и увёртки простых кулачных поединков, когда нет возможности применять магию.
Миссис Нарцисса только деланно вздыхала, что её мужчины нашли себе развлечение, хотя хитро сверкала глазами, и я явно видел в ней горячую Блэковскую кровь, даром что она блондинка. Впрочем, в один из вечеров к ним пришли в гости несколько расфуфыренных дамочек, и я мог наблюдать ледяной скучающий аристократизм леди Малфой. Такой иногда у Драко пробивается, особенно когда он взволнован или с кем-то чужим общается. Становится таким едко-вежливым, спокойным, даже глаза как-то леденеют. С друзьями и с родными всё немного не так, а меня словно приняли в эту семью, я это почувствовал. Конечно, манеры, этикет и всё такое прочее оставалось, этого не отнять, но я чувствовал себя вполне комфортно. Однажды миссис Нарцисса сделала мне замечание по поводу разделки рыбы на блюде, а потом показала, как надо орудовать этой хитрой вилкой, отделяя кости. Тогда я совсем почувствовал себя своим: она хотела, чтобы я это умел делать, а чужим «невоспитанным» детям или людям, которые не умеют вести себя за столом, по этикету не стоит ничего говорить, разве что со значением переглянуться. Вот так всё сложно.
В общем, Драко был счастлив, он сказал, что это были его лучшие каникулы, и даже почти не расстроился, когда я засобирался к родственникам.
Сопровождал меня Снейп-сенсей, но в Литтл-Уингинг мы попали только через полтора дня — к Сочельнику, то есть вечеру перед Рождеством. Блэк-хаус без проблем для нас открылся, и мы, поздоровавшись с портретом леди Вальбурги, сразу отправились в лабораторию дома.
Мои запечатанные в свитках клубники были тщательно проинспектированы, все наблюдения занесены в журнал. Из восьми комбинаций отсеялись три, в которых на ягодах начались процессы гниения, остальные будем наблюдать до лета. И главное событие: мазь «Сейкецухонтай», которой я дал кодовое имя «отвсего». Переводом этого рецепта из старинного японского медицинского свитка мы с сенсеем занимались ещё летом тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, то есть пять с половиной лет назад. И всё это время, так сказать, сенсей собирал и подбирал ингредиенты к ней. Там их больше шестидесяти, включая такие редкости, как яд и чешуя василиска, слёзы феникса, когти тэнгу, десятки трав, минералов, драгоценных и полудрагоценных камней. Всё ещё думаю, как же её изобрели-то и догадались смешать всё это так, что ничего не рвануло?! Теперь, когда я уже три года изучаю науку зельеварения, то сложность рецепта стала ещё более очевидной и выросла в моих глазах на несколько пунктов.
 
У сенсея уже была подготовлена основа, так что мы приступили к финальному этапу, а я благоговейно помогал Мастеру, честно говоря, опасаясь даже слишком часто дышать, настолько тонкой и виртуозной была его работа. Я себе прекрасно отдавал отчёт, что вот таким же Мастером мне никогда не стать. Может быть, Драко, но не я. Я — хороший исполнитель: по готовому и выверенному рецепту, с нужными ингредиентами смогу сварить зелье на «Превосходно», но чтобы придумать что-то новое, так тонко чувствовать зелье без расчётов, это нужен истинный талант, как у сенсея.
Мазь была готова после почти тридцати часов беспрерывной работы. Все расчёты велись на имеющиеся у нас в наличии слёзы феникса, так что всего получилось «три го» или девятнадцать фиалов по жидкой унции. Мазь вышла очень тонкая, почти жидкая и блестящая розоватыми искрами: волшебная даже на вид. По рецепту одной унции должно было хватить на полную обработку всей кожи взрослого мужчины. Я примерно прикинул по стоимости, получалось, что одна порция только по затратам и ингредиентам тянула на сотню галлеонов. И каково же было моё удивление, когда Снейп-сенсей отсчитал девять фиалов и поставил их передо мной.
— Один фиал я использую для себя. Остальное мы поделим поровну, Гарри, — тоном, не терпящим каких-то возражений, сообщил мне он. А я только глупо хлопал глазами, всё-таки не ожидал подобной щедрости.
— Сенсей… — только и смог пробормотать я.
— Эта мазь может храниться очень и очень долго, — сообщил мне он. — Вплоть до нескольких сотен лет. Больше половины ингредиентов в ней были направлены как раз на длительность хранения, а не на исцеляющий эффект. Плюс ко всему у этой мази нет ограничений по виду и магической принадлежности пациента. С её помощью ты можешь спасти как маггла, так и гоблина, кентавра или русалку. Сложность состава подразумевала, что приготовить его может только Мастер. Я… мне приятно получить результат, он мне нужен. Но ещё более важно для меня то, что я сумел сварить эту мазь. Это как показатель моего мастерства, понимаешь? Личный экзамен.
— Да, сенсей, — кивнул я, действительно его понимая.
* * *
Один фиал я подарил на Рождество Дадли, сообщив брату, что это такое, и что это что-то вроде «последнего шанса», если в семье случится какое-то несчастье. Большой Дэ торжественно обещал хранить лекарство и если что, то передать потомкам. Один фиал я оставил себе, припрятав в кошелёк. Остальные семь положил в банковскую ячейку Поттеров.
В «Гринготтс» меня сопроводил Снейп-сенсей перед нашей поездкой к Дурслям, он, кстати, тоже оставил свои девять фиалов в своём сейфе. Мазь для самого Снейпа-сенсея мы решили использовать и опробовать в Мире Чёрных Пещер. Из-за рождественских срезов, каникул у Малфоев и дел в Блэк-хаусе мы не наведывались туда почти три недели. Но договорились, что пока я буду в гостях у Дурслей, то используем ту же схему, что и на летних каникулах: каждую ночь будем переноситься к Кибе и Гин и жить там пару дней. Впрочем, это нам удалось не сразу: сначала мы с родственниками отмечали Сочельник, а в следующую ночь тётя родила малышку Лили.