Железная Империя (СИ)

Дарт Вейдер, обратив свое пристальное внимание на Орикон, увидел там много такого, что привело его в бешенство.
София, ощущая жгучие вспышки его багровой ярости, слышала отдельные мысли, наполненные таким бранными словами, что невозможно было поверить, что Император способен их вворачивать в свою речь, и, более того — что он вообще их знает.
Слышал эту грязную ругань и Инквизитор, и она вместе со сосредоточенностью, напряжением и жаждой скорейшего действия рождала еще и усмешку в его душе.
Инквизитор смеялся; его глаза были холодны и губы спокойны, но все его естество дрожало от сдерживаемого смеха, и в уголках глаз собрались тонкие, еле заметные морщинки.
— Император будет недоволен, — сухо произнесла София. Смысла скрывать тот факт, что она проснулась, давно уже не было, и она, подняв лицо, встретилась взглядом с глазами Инквизитора, ожидая там увидеть…
Что?
Наверное, ей хотелось заметить что-то отталкивающее и циничное.
Так было бы проще.
Так было бы легче.
Но его внимательные глаза смеялись, и на губах играла тонкая, еле заметная улыбка.
— Отчего же? — вполне искренне удивился Инквизитор. Его горячая ладонь все так же лежала на ее боку, и София вспыхнула, припомнив, как могут сжиматься эти пальцы, доставляя такое обжигающее удовольствие.
— Мы упустили Повелителя Ужаса, — сухо произнесла она.
— Мы получили намного больше, чем его голову и маску, — жестко перебил ее Инквизитор. — Мы получили ответы.
— Какие же?
— Разве это не очевидно? Повелитель Ужаса растратил всю свою Силу на нас. Он не смог нас атаковать, потому что ослаб. Мы узнали его предел. Это важно. Значит, у них есть предел. Значит, их можно победить, выдержав до этого предела.
— Выдержав?!
— Выдержав. Я не сопротивлялся его наваждению… хотя это было сложно. Очень хотелось, чтобы это прекратилось. Я готов был отгрызть себе руку, чтобы…
Инквизитор не договорил; послышались торопливые шаги, шуршание осыпающихся под ногами камней, и Инквизитор вновь напрягся, поднимая голову и разглядывая приближающихся людей.
Это были штурмовики; нашедший их счастливчик сориентировался быстро. Он сообразил и где раздобыть офицерскую форму, и даже угадал с размером.
По крайней мере, Инквизитору.
— Молодец, — сухо похвалил Лорд Фрес, нехотя поднимаясь со своего ложа. — Освобождаешься от службы на неделю. Набирайся сил; скоро они тебе понадобятся!
— Слушаюсь, сэр!
— Отвернитесь, — сухо велел Лорд Фрес, бросив взгляд через плечо на сжавшуюся в комок женщину и поднимаясь в полный рост.
Леди София в очередной раз вспыхнула, отводя взгляд от его наготы, хотя он, казалось, не испытывал ни малейшего смущения от того, что она его видела. Впрочем, он быстро исправил это положение, разобравшись, что к чему, и натянув серые брюки.
Форма офицера Альянса, которую он носил когда-то и которая ему так шла…
— Это вам, — произнес он, оборачиваясь к Софии, прячущейся в их теплом коконе, и подкладывая под плащ ее комплект формы. — Одевайтесь прямо там. Здесь очень холодно.
София молча повиновалась ему.
Да разговоры сейчас были не нужны и бессмысленны.
Она оделась быстро, намного быстрее, чем он.
Казалось, она спешит покинуть это место, ставшее таким… таким значимым для них обоих, а он напротив — хочет задержаться, чтобы дать ей уйти первой.
Поспешно застегивая последние пуговицы на френче, сидящем на ней чересчур свободно, София еще раз глянула на Инквизитора, который нарочито неторопливо возился с сапогами, заправляя в них брюки — словно приглаживал свой образ, доводя его до гладкого совершенства, так, как будто одевался не в ледяном подземелье, а в своей спальне поутру, и глядя на него в этот момент, на ум приходила только одна мысль — блестящий офицер.
Все должно быть идеально.
Своеобразный вид брони, еще более непробиваемый, чем его черная куртка.
Ему предстояла аудиенция у Императора, который был раздражен и разгневан, но, кажется, все гневные слова, вся ярость Дарта Вейдера просто разобьется об этот цельнолитой гладкий образ.
 
У Софии же все было не так хорошо; отсеченные в бою Инквизитором волосы были слишком коротки, чтобы можно было их заплести в косы и убрать, толстый пучок волос рассыпался и не желал держаться, и София яростно и раздраженно сопела, кроя почем зря и ассасина, который вцепился в ее волосы, и Инквизитора, который отрубил ее волосы, а не руку этому засранцу.
— Я готова, — произнесла Леди София, кое-как зачесав пряди за уши и встряхивая свой плащ, сбивая с его складок сухие ломкие стебли мха. Инквизитор, неторопливо застегивая пуговицы на воротничке сорочки, обернулся к ней, и в его глазах промелькнул алый отблеск.
— Что такое? — насмешливо произнес он, оправляя воротничок. — Вы же толковали мне о том, что психологически справитесь и с переселением в мужское тело, а сейчас не можете пережить и потерю волос?!
— Кажется, я не высказывала вам претензий, — сухо заметила София. — Наоборот, хотела бы поблагодарить вас. Вы спасли меня.
— Не за что, — бесстрастно произнес Инквизитор, но его серые глаза, казалось, просверливали женщину насквозь своим острым взглядом. — Мы же единое целое. Забыли?
Его намек был очень двусмыслен, хотя, казалось, он говорил очень серьезно, и София вновь вспыхнула до корней волос, поспешно натягивая на плечи плащ, все еще хранящий остатки их тепла.
— Идемте, — велела она одному из штурмовиков. — Укажете мне путь.
Шаги Софии и солдата стихли за его спиной, а Инквизитор продолжил неторопливый утренний туалет, совсем не испытывая холода. Тот словно отступил, отпугнутый кипящей Силой, одевшей тело Фреса непроницаемой для мороза оболочкой.
Застегивая последние пуговицы и разглаживая какие-то невидимые складки на груди, оправляя ладно сидящий на нем френч, Инквизитор слегка улыбался собственным мыслям, прокручивая в голове прошедшую ночь, и глаза его странно поблескивали.
Со стороны казалось, что он обдумывает что-то совершенно обыденное и спокойное, но в его голове крутилась одна и та же мысль, и иногда его левая бровь в изумлении изгибалась, и на лице появлялось выражение удивления и оторопи.
Что это было?
Как это вообще произошло?!
Он хотел эту женщину, в этом сомнений не было. Хотел так же, как всех остальных, всех, что были до нее. Он хотел переспать с ней, попробовать ее.
А вышло, что он занимался с ней любовью.
Любил ее, касаясь трепетно и нежно, так, как давно никого не касался.
Вспоминая свои поцелуи, свои ласки, он снова впадал в ступор, и все произошедшее казалось ему нереальным, произошедшим не с ним.
Он думал, что все будет так же легко и просто, как прежде, как с Виро.
В некотором роде, он рассчитывал на ответный цинизм со стороны Софии, душа которой отторгала даже саму мысль о зарождении нежных чувств или… гхм… желание ласкаться с мужчиной.
Просто удовольствие; просто секс.
Просто страсть и желание, без уступок и условий, без ласковых слов и переплетенных рук, без поцелуев после, которыми он пылко и щедро отплатил за тронувшую его ледяную душу нежную летнюю жару, без этой странной власти над ним…
Чтобы больше не тянуло.
Но они занимались любовью, чтоб их ситхи взяли.
Не терзали друг друга до крика и судорог невероятно приятными, обжигающими, острыми прикосновениями Силы, а ласкали друг друга.
И он это делал… в большей мере, чем она.
И его тянуло снова сделать это, хотя с поры их страстного свидания прошло всего несколько часов.
Он усмехнулся, чуть прикусив губу, и покачал головой, словно удивляясь, как он мог дойти до того, что будет вспоминать в подробностях проведенную с женщиной ночь, смакуя каждую острую деталь, каждый вздох, каждый стон.
Мечтая о своем хищном зверьке с атласной шкуркой… мечтая еще раз прижать ее к себе, пригнуть ее голову к своему плечу, до боли вжать пальцы в ее мягкое бедро и выдохнуть свое удовольствие…