Станешь моей? (СИ)
«Это, наверно, дед», – медленно иду вдоль стены и я, делая вывод у чёрно-белого снимка, где пожилой мужчина в массивных очках препарирует, кажется, как раз барракуду.
«А вот и мама! Какая красавица! – невольно любуюсь я на шатенку, позирующую на широкой мраморной лестнице. – Как они похожи на неё! Или всё же на отца? – волевой подбородок грузного мужчины у него с сыновьями явно общий».
«А вот и сами мальчишки!» – худющие, с выгоревшими на солнце волосами, в одних мокрых плавках, они гордо позируют с досками для сёрфинга, обнимая друг друга за тощие цыплячьи шеи.
– Вы – близнецы?! – вопль Кейт, которой тоже открывается эта истина, сотрясает стены кабинета. – Адам! Или как там тебя? Эван! Какого чёрта? – упирается она руками в стол перед ним. – Я не подписывалась на двоих.
– Серьёзно? – кладёт он подбородок на сцепленные в замок пальцы. – А на минет в душе, значит, подписывалась? Или на то, что я прикоснусь к тебе там, – выразительно показывает он глазами где именно, – и не позволю кончить?
– Я не… – не находит она слов. – Не… – оглядывается на меня. – Да, я просто пошутила, – выдавливает она вымученную улыбку. – Подумаешь, пошутила. Ева, ну ты же мне не поверила, правда?
– Возможно, – пожимаю я плечами.
– Но это я всё равно так не оставлю! – решительно направляется Кейт к двери. – Вот я сейчас поеду в особняк…
– Тихо! Тихо! Тихо! – преграждает ей дорогу Эван. – Куда ты, говоришь сейчас поедешь?
– В особняк, – отталкивает она его руки. – И всем всё расскажу.
– И что же ты расскажешь? Что всё наврала? Или про то, как нарушила условия договора?
– Ничего я не нарушала! – взвизгивает она. – А вот что вас двое, скажу! Всем! И к чёрту расторгну этот договор.
– Когда будешь рассказывать, не забудь только упомянуть, что я кинул кольцо от Тиффани в бассейн со смертельно опасными улитками, – гаденько улыбается он.
– Обязательно! Отпусти меня сейчас же! – вырывается она.
– Да я тебя вроде и не держу, – демонстративно поднимает он руки. – Выход там! Между пауками и змеями, – кричит он ей вслед.
И я слышу только ругань, оскорбления и проклятья, которые она посылает на голову каждого встречного и на всё это место в целом, пока не исчезает где-то на улице.
– А ты всё же решила выйти замуж? – усмехается он.
– Что? – испуганно поднимаю я глаза.
– Кольцо, – показывает он на мой мокрый рукав.
– О боже, чуть не забыла. Возьми, – достаю я из кармана Тиффани. – Эван, зачем? – качаю я головой, ничего не понимая. – Зачем ты ей всё это рассказал, показал? – оглядываюсь я на стены с фотографиями. – Она бы всё равно ничего не поняла.
– Она и сейчас ничего не поняла. Впрочем, как и ты. Пока, – словно оценивает он меня. – Но я люблю смотреть, как такие «сверхновые звёзды», как она, вдруг становятся посмешищем, – отходит он, когда я протягиваю кольцо. – Я не могу принять его назад, Ева. Ты же слышала условие.
– Эван, нет, – кладу я кольцо на стол.
– Это был твой выбор: его достать. Не мой, – берёт он его в руку. – Но хорошо, давай так. Ты повторишь мне свой вопрос, что задала на берегу, а я тебе на него отвечу.
– Вопрос?
– Ну или просьбу. Не важно, как ни назови, уверен, ты знаешь, о чём я говорю, – приподнимает он моё лицо за подбородок.
– Эван, я…
«О, боги! Что же делать-то? Сказать, что я передумала? Что погорячилась? Поторопилась?» – смотрю я в его глаза. Нет, проваливаюсь в бирюзовую тоску в них. Тону в трясине тревожного, мучительного ожидания. Словно его жизнь сейчас зависит от того, повторю я свой вопрос или нет – так он напряжён, хмур, натянут.
– Передумала? – выдыхает он разочарованно, так и не дождавшись моих слов. – Ну чего-то в этом роде я и ожидал.
И мне сквозь землю хочется провалиться, глядя, как он расстроен. Словно я и правда его предала. Словно я такая же врушка, как и Кейт. Словно это было для него действительно важно, а я… а мне…
– Эван…
– Не удивила, – опускает он глаза. – Но давай так. Ты всё же повторишь мне свой вопрос. И я всё же на него отвечу. Хоть это ничего не будет значить. И ни к чему тебя не будет обязывать. Хорошо? Рискнёшь? – снова поднимает он на меня взгляд.
– Хорошо, – выдыхаю я. – Пусть… ты… будешь… первым, – не отводя глаз, чеканю я слова.
Он наклоняется к самому уху. И произносит тихо-тихо:
– Только после свадьбы.
Чёрт! И звучит это так по-настоящему, что сердце обрывается и робко подрагивает где-то внутри, повиснув на иголочке, на ниточке, на волосинке, на кончике волосинки…
– Эван, я не могу… – осекаюсь я на полуслове, потому что по лицу читаю, как ему надоело моё блеяние.
– Тогда зачем ты его достала из аквариума? – звенит металл в его голосе. – Ты слышала условие. Или было похоже на шутку? Для меня – нет. Понимаешь? – усмехается он. – Это мамин завет.
– Но ты же врёшь, – ещё пытаюсь сопротивляться я, но как та рыбка, в которую выпустили гарпунное жало, обездвижена, растеряна, в смятении.
И думаю о другом: «А правда, зачем? Зачем я туда полезла? Зачем сделала это так просто и непринуждённо. Не задумываясь. Была уверена, что ничего мне не грозит: ни яд, ни смерть. Но только что поняла, что подвох был в том, что похвальная смелость была чревата неожиданным замужеством. И ещё кто знает, что хуже. Чёрт, ну зачем?»
– А если нет? – прищуривается Эван. – Если не вру?
Но он меня больше не пугает. Скорее восхищает тем, как легко и непринуждённо он избавил меня от одного нелепого обязательства, но тут же навязал другое, куда более серьёзное. Он и правда бесподобен. Просто виртуоз в поиске сложных путей.
Я закрываю глаза, чтобы сейчас его не видеть. Не просто прикрываю, закрываю рукой. Фейспалм. Не потому, что не хочу его видеть. Не потому, что не понимаю где он, а где Адам. А именно потому, что вдруг резко понимаю разницу между ними. И мне надо несколько секунд, чтобы это пережить. В одиночестве. Настолько меня поразила эта простая истина.
Рядом с Адамом я нервничаю, дёргаюсь, меня колбасит, бросает то в жар, то в холод. Я не знаю куда деть руки, ноги, что сказать, как себя вести. Я переживаю за всё. Хочу плакать, хочу смеяться. Хочу сбежать. Хочу остаться. Я нестабильна. Я – сумасшедшая.
А рядом с Эваном всё настолько наоборот, что даже страшно. Я собрана, спокойна, сдержана. Я думаю. Я соображаю. Я успеваю замечать всё вокруг, а не только Эвана. Меня ничто не напрягает. И не напрягало бы совсем, не дай я ему сначала это опрометчивое обещание, а потом не вытащи это кольцо.
Но я понимаю самое главное: это не Эван кажется мне холодным. Это я к нему совершенно холодна.
– У тебя будет два дня, чтобы понять: да или нет, – шепчет он, когда я так и стою, закрыв глаза. – И либо ты уедешь с деньгами, либо наденешь на палец это кольцо.
– И ты… – опускаю я руку. – Ты примешь любой мой ответ?
– А я тебя ни о чём и не буду спрашивать, – улыбается он. Спокойно и жутко. – Мари проводит тебя до машины. Встретимся в самолёте.
И всё.
Я столько времени металась. Извелась, пытаясь сложить всё, что я знаю об Эване в какую-то цельную картинку. Один к другому лепила кусочки пазлов, что никак не соединялись: потому что одни были слишком белыми, а другие чересчур чёрными. А картинка сложилась сама. Он не плохой и не хороший. Он как шахматная доска. На какую клетку тебя поставит – там и стоишь. На чёрную – видишь в нём чёрное. На белую: ну чистый паладин в сияющих доспехах.
Но всё будет именно так, как захочет он. Он кукловод, он владелец кукольного театра, он пупенмейстер. Только кто же знает, чего он на самом деле хочет? Точно не я. Я просто люблю не его.
Глава 31. Адам
– Элен, а что, чёрт возьми, там происходит? – потирая виски, хмуро вглядываюсь я в мониторы. Там на экране в столовой на Кейт чуть не пальцем показывают. И только что Адриана, которую она назначила своей «шестёркой», и глазом не моргнула – перевернула на неё сок. – Ты же говорила она вроде «звезда»? На вершине рейтинга?