Чужбина с ангельским ликом (СИ)
Голодная, оскорблённая, потрясённая таким финалом встречи, я отряхнула руки от песка и побрела к себе. На непроглядном небе уже не мерцали искристые и безмерно далёкие Галактики, в чьих отсветах я возомнила себя звёздным ангелом. Всё захлопнулось, как и не было ничего.
Возобновление работы театра тенейМрачный спутник Лаброн воспалённым глазом красновато отсвечивал за кромкой крыши низкого соседнего дома. Неровная крыша казалась старым веком, из-под которого и целился в меня недобрый зрак небесного спутника. Второй спутник, чистейшего голубоватого цвета, нежный и любимый мною Корби-Эл появлялся позже, когда Лаброн уже западал за горизонт, скрываясь за далёкими силуэтами центральных башен мегаполиса. Сооружения окраин были низки, часто и приземисты как в глухой провинции. И грязь, скука тут царили вовсе не столичные. Но тут было дешевле обитать, чем в центре. Да и не привыкать мне к подобной жизни. От чего ушла, к тому и вернулась.
Из окна высунулась любопытная тётка, давно наблюдающая диковинный ей бесплатный вечерний спектакль, а именно, меня в расшитом кристаллами платье, и машину аристократа, только что умчавшуюся отсюда из нашего глухого бедняцкого двора. Что же, теперь и здесь я дала повод для досужих пересудов скучающим обитательницам, возможно, и для тайной слежки за мною тем, кто из «любви к ближнему» служили бесплатными информаторами Департаменту нравственности. А у меня не имелось никаких документов, что я была замужем. Ведь Тон-Ат не проходил со мною совместного ритуала в Храме Надмирного Света. Тон-Ат не являлся верующим в том смысле, как большинство обывателей, и жрец не давал нам жетон о бракосочетании. Пока я жила незаметно, кому и было до меня дело? Но если привяжутся, то могут и изгнать из столицы. Короче, повезло мне. Подвезла «повозка счастья». С шиком и блеском.
Вот с этим самым шиком и блеском своего наряда, неподходящего месту проживания, я и поднималась по расшатанной тёмной лестнице в свою, пусть и бедняцкую, но очень уютную и чистую квартирку. Я не умела жить грязно и опущено, где бы ни селила меня причудница — судьба. И не было у меня никаких насекомых, а только мои невостребованные платья искристо переливались в свете спутника, наполняющего мой дом. Они аккуратно висели на плечиках по стенам. А несколько платьев валялись, потому что я примеряла их для предстоящего выхода на публику. На полках в шкафу хранились дорогие ткани для моего творчества, оставшиеся от той, уже потерянной роскошной, как мне теперь представлялось, жизни. Неужели я ещё буду способна что-то изобретать, шить? Настолько опротивело мне шитьё, а душа казалась пустой от всяких переливчатых замыслов. Пуста от всего. Пуста, как стало пустым и тёмным небо, когда крыша — веко закрыло усталый глаз Лаброна.
Я легла в платье, забыв о голоде, и тоже закрыла утомлённые веки, а когда открыла их, то была поражена красотой открывшейся мне картины. Взошёл второй спутник Корби — Эл. Его далёкие синие океаны, не проливаясь, залили своим мягким и волнующим светом моё обиталище. Я опять ощущала себя звёздным ангелом, лишь на время замурованным в печальную келью. Что-то или кто-то давал мне утешение и обещание близкой и прекрасной перемены. Утешающее прикосновение надежды отменило все мои взбаламученные мысли, переживания сумбурного дня. Я уснула, накрывшись простынёй поверх так и не снятого платья. Я настолько устала, да и перед выставкой я не спала всю ночь, переживая и волнуясь неведомо чему.
И мне чудились шаги, но усталость не давала прервать чуткий сон. И мысль поверх сна, или была мысль также сновидением, что это Нэиль бродит в пустом помещении, недовольный тем, что я продала картины его прошлому сопернику и возможному убийце. Кто-то дышал совсем рядом, едва прикасаясь губами к моему виску и уху, бережно расправляя моё сбитое в ком платье.
— Люблю тебя, — сказал мне Рудольф из моей юности, снимая с меня узорчатый пояс, и мне стало легче дышать. Он просунул руку под ткань платья и провёл по спине вполне себе ощутимой рукой, — Как будет нам прекрасно, когда я возьму тебя к себе.
— Куда это? В свою разбитую стекляшку? — пробормотала я, нисколько не боясь его, и отлично помня тот сон, где его пирамида разбилась. — Сам там спи на осколках, без меня, пожалуйста. Как я жалею, что отдала тебе картины Нэиля. Он приходил только что и сердился на меня.
— Не болтай ерунды, — отозвался призрак, сотканный своеволием сновидения, которое, как известно, не подчиняется дневному разуму. — Никто ещё не приходил с того света. Это твои фантазии. До чего же ты впечатлительная…
Я отвернулась, натягивая на себя пелерину, висящую на спинке дивана, чтобы согреться. Стало зябко, а вставать, чтобы застелить постель, для этого требовалось выйти из полусна, на что сил не нашлось. Какое-то время я ничего не видела, не ощущала, пребывая уже в той стадии сна, который подобен сну смертному, наверное? Пока чьё-то прикосновение заставило меня всплыть из бессознательного состояния. Не окончательно, но я просыпалась. Кто-то стоял на коленях возле моего бедняцкого, но чистого ложа, прижавшись к его краю своей головой, словно от неодолимой усталости.
— Кто ты? — спросила я без всякого страха, решив, что это всего лишь продолжение сна. Никто и никоим образом не мог сюда войти. Окна закрыты. Для двери, укреплённой вызванным мастером сразу же при заселении, я приобрела новейшие замки. И никогда не забывала их проверять перед сном, заперты ли они изнутри? Отдавая себе отчёт, в каком районе я поселилась. К тому же никого вокруг не знала.
— Твой страж. А ты думала? — существо, созданное из материи сна, то есть бесплотное, дышало столь ощутимо, что моим голым ступням стало щекотно от его дыхания. Я боязливо поджимала ноги, — вдруг он окажется кем-то и реальным? Вообще же, сказалась закалка — моя привычка к посещению призраков. Я нащупала бархатистую шапочку на его голове, а ниже довольно длинные и ощутимо редкие волосы. Этот призрак не мог быть прекрасным пришельцем Рудольфом!
Я попыталась вглядеться в его лицо, но он прятал его, как бы ускользал, и тогда я успокоилась. Ведь во сне так и бывает. Лишь только делаешь попытку вглядеться во что-то или в кого-то, как всё и расплывается, вплоть до исчезновения. Но это существо, определиться с полом которого я не могла, не исчезало. И когда оно заговорило, я поняла, что это всё же мужчина. Голос обладал низким регистром. Говорил же он полушёпотом.
— Если бы не я, Чапос давно уволок бы тебя в свою скверную усадьбу и держал бы в глубоком подземелье в отместку за всё. Я сделал так, что он на некоторое время впал в забвение реальности и не смог отправиться в квартал «Крутой Берег», где ты жила в то время. Я подсел к нему в «Ночной Лиане» и подлил в его бокал с Мать Водой настоящий эликсир той же Мать Воды. А то, что продают в «Ночной Лиане», это сильно разбавленная настойкой из экзотических фруктов малая доза настоящей Мать Воды. Секрет её изготовления открыт лишь жрецам Чёрного Владыки и пьют этот эликсир лишь жрицы Матери Воды. И ты немедленно выбрось тот флакончик, что отдала тебе старая Ласкира перед своей смертью! Если ты пригубишь этот эликсир, то прямиком попадёшь к Чёрному Владыке и станешь его пленницей. Всякая девушка, кто испытает на себе его прикосновение, никогда уже не обретёт прочного личного счастья.
— Откуда же ты знаешь про отданный мне эликсир Ласкиры? — спросила я без всякого удивления, ибо чему удивляться во сне?
— Знаю. Я ведь приходил в тот дом, куда сослал тебя немилосердный Тон-Ат. И я сразу учуял аромат волшебного эликсира, ибо я тоже невольник здешней Богини, каковой была и твоя старшая мамушка. Ибо свободы от своей Богини она получить не могла уже никак. А я стал таковым из-за своих неисцелимых болезней. Есть на просторах Паралеи один недобрый человек по имени Сэт-Мон, скиталец и проходимец, щедрый даритель несчастий и безжалостный губитель тех, кто и встаёт на его пути. Ради сокровищ, которые я и открыл ему в одной из подземных пещер, он и дал мне это сомнительной силы лекарство. Исцеления оно так и не смогло мне принести, поскольку я тут пришелец, а вот облегчение — да! Я и стал охранять тебя от Чапоса в заброшенном пустынном доме Тон-Ата, поскольку Инар Цульф слишком редко там появлялся, занятый своей карьерой и прочими сугубо личными глупостями. А уж когда Тон-Ат почуял моё присутствие в его бывшем доме, он там и появился. А он, надо тебе сказать, имеет со мной особую, как бы внепространственную связь, хотя ни он, ни я того и не желаем. Это уж природа у нас такая, а мы против неё бессильны. Я дал понимание Инару Цульфу, что его могущественный хозяин появился в том загородном доме для проверки его службы. И что он там обнаружил? Полное пренебрежение возложенными на того обязанностями по охране твоей безопасности. Он испугался и поселился там.