Чужбина с ангельским ликом (СИ)

Ксения страдала и во сне, ощущая мамино одиночество, но не могла взять её с собой туда, где жила сама, даже во сне понимая, что маленькой тихой маме отчего-то нет места в её многокомнатном доме. Она стряхнула с себя остатки так и не исчезнувшего окончательно сна. В реальной жизни на многокомнатный дом уже нашёлся вселенец. Ксен Зотов. А мамины сокровища были бережно убраны в коробки и запиханы в этих своеобразных гробовых контейнерах в подвал дома, где и покоились. Нечего им было продолжать жить и переливаться на свету после смерти их владычицы. Ксения подумала, что мама была для них своеобразной богиней, доброй и заботливой, хотя иногда и разбивала, калечила их. Но не по злому умыслу, а лишь ради своей цели, им непонятной. Витрины были разобраны, комнаты закрыты как излишние. Там поселилась вездесущая пыль, оставшаяся с тех времён, когда неведомый Творец создавал этот мир, а излишки материала распылил за ненадобностью. Или же пыль была той самой субстанцией, что и остаётся после распада некогда существовавших существ и вещей? Или сгущением того мира, что готовится к будущему своему воплощению?
Праздные, но не праздничные нисколько, поскольку невесёлые размышления о непознаваемой сути всего были прерваны жизнерадостным смехом кого-то, кто отирался внизу, на улице. Тут-то Ксения и увидела женщину, даже девицу, если по виду, болтавшую с кем-то прямо под нависающими лоджиями. Ветер трепал её распущенные волосы и широкий подол затейливого платья. Её собеседника скрывал выступ нижней обкрошившейся лоджии, поскольку и само главное здание, и прилегающие к нему прочие второстепенные выглядели очень старыми. Практически полузаброшенный студенческий городок использовали нерегулярно, отчего его судьба так и не была решена окончательно. Производить реставрацию зданий или сносить весь городок целиком, как устаревший? Чуть поодаль уже воздвигли пару новых корпусов, но весьма упрощённых по стилю в сравнении со старыми корпусами когда-то уникального городка. И Ксения задумалась было на тему быстрого старения всего под вечно-новыми небесами, как опять раздался тот же заливистый смех.
— А чтоб вам лоджия обвалилась на головы! — душевно пожелала Ксения, свесившись вниз. — Орут тут с утра пораньше!
Но никто и не орал. Орала как раз она сама. А те мирно и в меру тихо смеялись. Раз уж столь рано встали люди, то ясно, бездельниками не были. Судя по кокетству девицы, там стоял мужчина. Действительно, Ксения услышала его молодой смех. Невидимая пока девица вышла из тени и, взметнув волной волос, доверчиво подняла лицо, чтобы увидеть того, чей гнев и обрушился сверху.
«А ну как плюну на тебя»! — подумала Ксения беззлобно, но не плюнула, удерживаемая тугой пружиной встроенного и строгого воспитания всякого землянина с самого раннего детства.
И тут же девица, точнее женщина, была узнана сразу же! Будь рядом цветочный контейнер, Ксения точно вырвала бы из него цветок с земляным комом погуще и бросила бы его вниз! Конечно, не на головы шумной парочке, а чтобы рядом упал, испугал и заставил убраться подальше отсюда! Нечего с утра пораньше гоготать под чужими лоджиями! Собственный выплеск злобы из тёмных подземелий, что, казалось бы, давно уж и поглотило то прошлое время, в котором и происходили их недостойные бабьи побоища, поразил Ксению настолько, что она отшатнулась от ограждения лоджии, будто в самом деле бросила что-то вниз. Вот тебе и ангелы небес с их непорочным оперением!
Вышел наполовину спящий на ходу Ксен. Он тоже свесился вниз и заулыбался, хотя та женщина его не разглядела, она уже удалялась на пару со статным юношей.
— Кто она? — спросила Ксения. — Чего улыбаешься-то, как ясному солнышку?
— Да она моя коллега.
— Коллега? — подозрительно переспросила Ксения, — по разработке методов уничтожения зловредных клещей на юной поросли?
— Можно сказать, что коллега ситуативная. Только тут её и встретил. Но женщина весёлая и милая. Оживляет как-то всё наше унылое сборище…
— Не похоже, что ей интересно ваше, в основном его составе пред пенсионное, сборище. Она с молодыми тут ржёт как юная кобыла.
 
— Да это ж студент, — и пояснил, что Лора один из консультантов у студентов, собирающихся на первую свою практику в экспериментальный город под куполом, что расположен на искусственном околоземном спутнике.
Завтракали они с Ксеном в застеклённой обширной веранде, пристроенной к гостинице, в сторону моря, где и открывали сезонное кафе. Казалось, вокруг нет ничего, кроме глубокой предосенней сини и облаков, а кафе повисло в небесах, поскольку и покрытие пола оказалось сине-облачным. С некоторым опозданием на давешний запрос вдруг выплыло облако, напомнившее силуэтом ангела с крылами. Он простёр одно легчайшее белоснежное крыло вперёд, а вторым, посеребрённым, слегка потемневшим, прикрылся, напоминая своим профилем и кудрями самое настоящее антропоморфное существо!
— Явился всё же, — произнесла Ксения.
— Кто? — спросил Ксен.
— Ангел в облачном манто, — ответила Ксения.
— Когда же конь в пальто преобразился в ангела в манто? — поддержал игру Ксен.
— Так бывает. Реальный жеребец из прошлого вдруг стал облачным и нереальным. Наше грубое настоящее, над которым мы часто не властны, всегда становится эфемерным прошлым, изменить которое так легко. Но толку-то от этого?
— Наоборот, — не согласился Ксен. — Мы властны лишь над настоящим, а прошлое нам не подвластно.
— А будущее? — спросила она.
— Будущее рождается прямо сейчас, в настоящем. Выходит, что мы его и создаём.
— Мудрец, однако, — сказала она и добавила, — Овощной демиург.
— У тебя плохое настроение. Что тому причина?
— Причина в том, что вместо ангела небесного рядом со мною сидишь ты, — ответила она.
— Так ты определись, по кому тоска, по коню или по ангелу?
— Про коня ты сказал, а я веду речь лишь о запредельной красоте.
— Многие женщины считают меня красивым, — ответил он, весь уйдя в гастрономические переживания, не придавая никакого значения болтовне своей спутницы. Несмотря на худощавость, поесть он любил.
— Что же ты со мной, а не с этими многими?
— Потому что ты единственная.
— Ты тоже у меня единственный, — сказала она и добавила про себя, «Потому что других не нашлось». Лора не выходила у Ксении из мыслей, и мысли эти мешали восприятию вкуса того, чем и потчевал её Ксен, назойливо, подобно рекламному агенту из прошлых времён, хвалившему местную кухню.
«Я высохла душой от пережитых страданий, а эта вишенка так и алеет, вызывая всё тот же соблазн вкусить её».
Даже учёный суровый отшельник Ксен заулыбался при виде Лоры. Да что в ней все они находят, находили, в этом умственно мизерном создании, — прошлой и всё так же настоящей «секс — тинской мадонне»? Получается, коли время не властно над её чарами, то она действительный шедевр, пусть и природный? Ревность и делала Ксению подслеповатой. Лора уникальная красавица, потому и прельстила Рудольфа настолько, что и отсутствие у неё поведенческой безупречности не было никому важным. Лора в те времена притягивала к себе мужское внимание, часто и напряжённое, а рыженькая Ксения так себе, девушка — пёрышко, только отнюдь не ангельское. «Секстинская мадонна» искренне не понимала, почему Венд — «мужчина её мечты» постоянно находился всегда где-то поблизости её сокурсницы Ксении Вороновой, высокомерной и тонюсенькой, но не настолько уж и сногсшибательной. Для того и лезла со своей девичьей откровенностью именно к Ксении.
Для чего же возникла та нелепая игра, — скрывать свои отношения среди студентов, где он оказался по несчастливой для Ксении случайности? Он не хотел, но ему навязали такую вот нагрузку как обучение студентов навыкам управления средством передвижения вне пределов купольного города, если возникнет экстремальная ситуация. Так ведь ей самой никто не запрещал афишировать свои чувства к нему, не было же никакого специального уговора. Она сама делала вид своей непричастности к нему. А он только принял такую игру, думая, что таким образом она охраняет себя от ненужного любопытства. Будь иначе, Лора, окружённая прочими интересантами, вряд ли бы стала влезать в чужой прочный союз. Она вовсе не была отвратной стервой. И что толку теперь подсчитывать удельную массу унижений, что испытали они обе по милости третьего лица. Кто больше, кто меньше, — обнуление той нехорошей игры настигло всех троих.