Пробуждение дракона (ЛП)

— Хорошо, генерал Унна, — вздохнул король Давэд. — Я могу выбрать сыну другую. Можете уезжать сегодня с леди Ревой, если хотите, хотя она, несомненно, захочет помощи от своих служанок.
— Отец, — Лука поспешил к трону, но стража его отца подняла мечи. Лука замер перед королем. — Нельзя так. Мы с Ревой любим друг друга. Мы… — он повернулся к Реве. Она нашла своего принца. Она посмотрела на него. Всхлип вырвался из горла, она не успела остановить его.
— Ваше величество, — тихо сказала она. — Ваш сын говорить правду. Мы… мы нашли…
— Довольно, — король поднял руку. — Вы еще юны и можете совершать глупости, но, Рева, тебе тринадцать, тебе уже можно замуж. Ты поедешь с генералом Унной в Ланту, где будешь послушной женой храброго мужчины. Лука, сын мой, теперь ты знаешь, что принц делает жертвы ради блага королевства. Ты примешь мое решение или покинешь двор сейчас же.
— Нет! — голос Луки дрожал от гнева.
Но король кивнул страже, и двое крупных мужчин в сияющих доспехах утащили Луку из комнаты. Рева смотрела, как он отбивался, но стражи вели его. Она хотела закричать о несправедливости. Но что могли ее слова? Она не была королем. Она была никем без Луки, и даже его слова не услышали. Она не могла дышать. Она видела его в последний раз? Ладонь сжала ее локоть и повела из зала. Никто не смотрел на нее, никто не жалел. Она беспомощно открывала и закрывала рот. Ее ноги ехали по полу, но генерал Унна тащил ее за собой. Стража закрыла двери за ними, и Рева осталась одна с новым суженым.
1
Лука
Цвет был ярко-золотым, как солнце, но сильнее он ощущал жар. Его кожа пылала. Он не мог открыть глаза. Жар давил на его грудь тяжким грузом. Он не мог двигаться. Не хотел. Жар был прекрасным, а цвет — роскошным. Впервые Лука ощущал себя сильным. Впервые в его жизни появилась цель.
А потом он проснулся.
Огонь был сном. И ему не впервые снилось, как огонь лижет его кожу. Каждый раз, когда он просыпался, он ощущал облегчение и разочарование. Лука был третьим ребенком короля Давэда, правителя Эсталы. Он был вторым сыном после его брата Матиаса. Король почти не думал о нем, потому что Лука часто простужался. Матиас был высоким, сильным и широким. Он был хорошим лидером, и король Давэд дал ему армию, которой он управлял вместе с младшим братом Луки Стефаном. Лука ничем не мог управлять из постели.
Из смертного одра.
Потому что время пришло. Он это чувствовал. Ощущал смерть в комнате. Он устал после сна. Хотел пить. Но не было сил пошевелить рукой в сторону кувшина с водой, стоящего на столе у его кровати. Он прижался к мокрым подушкам. Сколько ему осталось? Дни? Часы? Он уже хотел, чтобы страдания прекратились.
Одна часть его сна была правдой. Его кожа пылала. Но ему было и холодно. И он знал, что тает, потому что не мог есть, едва мог пить. Он был худым и слабым. В мышцах не было силы. Во снах он был сильным. Может, бог так шутил над ним.
Дверь открылась со скрипом, и Лука обрадовался Матиасу, вошедшему в комнату. Ему было девятнадцать — на три года старше Луки — но он был с бородой мужчины. У него были черты отца, оливковая кожа и медные пряди в темных волосах. Он был самым красивым из всех принцев. Лука и Матиас были схожи по цвету глаз, на этом сходство заканчивалось. Ореховые глаза. Но у Луки были черты матери: бледная кожа, каштановые волосы. Лука и Матиас были от разных матерей. Король Давэд хотел получить много наследников, так что у него было много жен. Мать Луки, королева София, родила его и умерла от лихорадки полгода спустя.
 
— Братишка, сегодня выглядишь лучше, — сказал Матиас. Он улыбнулся Луке, но Лука не был дураком, он видел тревогу на лице брата. Он посмотрел на меч Матиаса, на рукояти были вырезаны солнца. Он хотел бы еще раз ощутить солнце на коже, но вряд ли смог бы встать с кровати.
— Брат Аксил с трудом на меня смотрит, когда приходит, — сказал Лука. — Мне мало осталось. Я знаю. Я выгляжу хуже, но спасибо за ложь.
Матиас сел на стул рядом с кроватью и сжал пальцами подлокотник.
— Ты сегодня выглядишь лучше, потому что борешься. Мы с тобой это знаем. Ты не умираешь.
Лука печально покачал головой. Его старший брат никогда не сдавался. Матиас всегда был оптимистом. Может, потому что у него все было. Он не был виноват в том, что родился первым, здоровым и красивым. Но он все получал с рождения. Лука не злился на Матиаса за удачу, но под конец в него пробралось немного горечи. Он отогнал это. Он не должен был думать о таком. Он любил брата больше всех. Матиас заполнил дыру, оставленную его матерью после ее смерти. Он взял Луку под крыло. Он научил его держать меч и правильно говорить перед отцом.
— Что он знает? — сказал Матиас. — Он сказал мне на днях, что большой дракон проснулся и заберет у отца королевство. Он сказал, что призрак старого Несры поет на ухо. Он глупый старик. Где отец его нашел? Серена и Каролина скоро к тебе придут. Они скучают.
Лука подумал о маленькой Каролине, его сердце сжалось. Ей было восемь, она не должна была видеть брата слабым и больным.
— Ты отдашь Каролине мой тренировочный меч, когда меня не станет? — сказал Лука. — Она хочет учиться, но отец вряд ли позволит. И Альберто может взять мои вещи. На него налезут.
— Альберто хватает вещей, а ты никуда не денешься. Тебе потребуются вещи, братишка.
Матиас вручил Луке чашку воды, и тот медленно пил.
— Тут сонное зелье, Лука. Будешь?
Лука покачал головой.
— Не хочу спать, — Лука посмотрел на нетронутые сливы в меду. Руки болели от того, что он держал чашку. — Что Рева?
— Я слышал, что она беременна. Но то было раньше, а теперь в замке Унна нет детей.
Лука прикусил губу. Он часто думал о Реве эти три года, его лихорадка в такие моменты ухудшалась. Его глаза пылали, когда он вспоминал, как зверь утащил ее из зала за локоть. Он думал об этом и ощущал давление на локте, вспоминал, как стража отца увела его. Его заперли в комнате, чтобы он не помог девушке, которую любил.
— Хотел бы я ее хоть раз увидеть, — тихо сказал Лука.
— Я могу попытаться связаться с ней, но, если она с ребенком, вряд ли сможет путешествовать.
Лука кивнул.
— Понимаю, — он закрыл глаза, стараясь не думать о том звере с его милой Ревой. Он не простил отца за это.
— Может, позже зайдет Стефан, — Матиас сменил тему. — Он говорил, что придет.
— Стефан не терпит слабости, ты это знаешь. Он так похож на отца. Порой я поражаюсь тому, какие вы разные, хоть у вас одни родители. У меня хотя бы другая мать, потому я и отличаюсь.
— Мы с тобой похожи, братишка, — сказал Матиас с улыбкой, взлохматив волосы Луки. — Ты такой же смелый, как и я. Ты смело борешься с лихорадкой. Ты справишься, Лука. Ты скоро покинешь кровать, будет тренироваться со мной и остальными. Увидишь.
Лука посмотрел на гобелен на дальней стене. Там были рыцари, бегущие в бой. Лука любил верховую езду. Он скучал по лошади, Варин, коричневой кобылице с белым пятном между глаз.
— Не знаю, Матиас. Ты говоришь, что я борюсь, что я сильный. А я это не чувствую. Я не хочу сдаваться, но если это все? А если бог мне больше не выделил? А если его нет? Брат Аксил говорит о Просвещенном боге, что у него есть план на каждого из нас. Но я не могу верить, ведь так не честно. Почему я не могу выбирать свой путь? Почему я не мог жениться на Реве и жить с ней здесь, увидеть, как тебя коронуют, и Эстала будет процветать при твоем правлении? Все не закончится, как я хочу, у меня даже выбора нет, — Лука закашлялся.