Обретение неба (СИ)

Матиуш думал об этом, и на глаза наворачивались слёзы. А что станет с Хлойкой, когда они потеряют корабль? Капитан не говорил девушке, но, на самом деле, без Матиуша она не сможет больше подняться в небо. По крайней мере, держа в руке сайдстик.
Кому нужна эта убогая и необразованная деревенщина? Только Матиушу. Гномка ему нравилась. Она напоминала что-то родное, что-то забытое. Иногда даже капитану грезилось, что это его дочь. Что в те достапамятные дни, это он сам, а не ловкий охотец Сонодко, папаша Хлойки, покорил неприступную Альду.
Но, разумеется, это было невозможно. Целибат уже не нужно было соблюдать. Но наверное, как раз избавившись ото всех оков альмаиканской морали, особенно, её догматической монастирской культуры, Матиуш почувствовал страшное одиночество. Он пробовал искать спутницу. Но безрезультатно.
А потом были другие заботы. Пришлось много потрудиться, чтобы выслужить удостоверную грамотку пилота небесного корабля. Капитанские дубовые листья на околыш картуза он заслужил сравнительно недавно. А до этого времени пришлось очень много полетать в гильдиях сопилотом.
Иногда Матиушу казалось хорошей идеей попросить денег у народного конфидента. Но, конечно, идея эта была глупой. Узнай товарищ Гульхен о том, что Матфей жив, ему точно не поздоровится.
За прошедшие годы стало видно, что маршал мнительный политик, настоящий тиран, деспот. И он всегда, всегда ставит интересы республики выше частных. Сейчас, кстати, назрел очередной тяжелый скандал. Два титана, два борца за народное счастье тяжело дубасили друг друга.
Светоч генполкнармил Роберто Соррел, вице-командующий и прочая и прочая встал наперекор воли народного конфидента Элькиона Гульхена. Титаны сражались, а у холопов чубы трещали.
Поползли слухи о новых чистках. Нет, туда больше ни ногой. Вообще, хорошо бы оставить Рорар и уехать навсегда.
Несмотря на то, что капитан и так водил корабль в разные порты и мог с легкостью оказаться в любом месте, покинуть рорарщину он, конечно, не мог. Цепко привязанный процентом по которме, Матиуш не мог отказаться от такого счастья.
Правда, когда стало совсем худо, когда капитан понял, что выхода нет и не может быть, он решил лететь на Согахов. Оставался последний шанс добыть купчую на «Бово». Оставался последний шанс попросить денег у императора Жилины.
Сложив с себя мантию Лорда-командующего, его императорское величество продолжал править Согаховым. Может быть он сумеет помочь?
Никникос 1696 год. Военный комиссариат народной милиции. Рорарская республика.
Немного отойдя от шока, Гса тихонько сидел в углу военкомата. Наслушавшись рассказов нахальной Хлойки, он тоже решил перебираться в городейник. Всё лучше, чем артельная жизнь впроголодь. Крона не балует детей, надежно укрыв от солнца их рахитные тела пёстрыми листьями.
Впрочем, опыт девки научил многим тонкостям столичной жизни. Перво-наперво надлежало обстряпать дукументу. Преподобный патер с грустью услышал признание воспитанника о желании ехать наверьх. Верно, Гса напирал на то, что желает продолжить духовное учение в семинарском подворье или даже в академическом училище магических навук.
Скрепя сердце патер Джонодачко благословил воспитанника на духовный подвиг. И даже сходил с ним в старостат, чтобы выправить нужную посыльную грамотку.
Конечно, Гса не планировал заниматься ни магией, ни учёбой. Он грезил небом, как и Хлойка. Привязалась к нему эта заразная болезнь. Чужие мечты всегда так обольстительны. Мы, если разобраться, сами вообще редко умеем мечтать. Да, вдумайтесь. Что лично вы хотите получить от жизни? Именно вы?! Не те проекции, которые мелькают перед вами и размахивают такими соблазнительными штучками, вещицами, безделушками и прочим.
Зато как легко уверовать в то, что нужно соседке, в то, что ещё вчера было вам до лампочки.
Для покупки билета наверьх гномику не пришлось давать потрогать пипку комерсиальному агенту. Гса здраво рассудил, что будет лучше наняться в носильники покупного товара.
 
И уж как ни тяжела была его поклажа, все-таки путь в городейник он совершил несколько проще.
Чтобы не платить нармилам мзду, паренек сразу же зашел в ближайшую депарцию. На выправление бумаг ушел какой-то плёвый час и тринадцать отрезов. Но зато теперь, Гса мог разгуливать где угодно в полной подзаконной крепости.
Чтобы устроиться на ночлег, гномик отправился на поиски хлойкиного герберга. Правда, туточки его встретил серьезный обломс. Оказалось, что девкиного духа уже и след простыл. Кудой-то уехали со своим человеком.
Мамаша До сжалилась над очередной деревенщиной.
- Едуть, едуть, а Рорар не каучиновый! На всех местов не хватит.
Несмотря на брюзжание, она отвела в чулане немного места для гномыша и даже дала ему старинный салопчик в качестве подстелья.
Переспав здесь ночку, чумной от холодрыги Гса поблагодарил великодушную даму и помчался, что есть духу, в городейник.
Присутственные места уже стали открываться. Но, думать о чем-либо кроме еды, паренёк, конечно, не мог. Пришлось истратить последние отрезики на мерзко пахнущую, зато горячую, похлёбку.
Утолив страшный голод, Гса рассудил, что нужно идти в военный комиссариат. Какие бы басни не рассказывала девка, а мы-то знаем за какой талант берут, да еще сразу в сопилотки, сопливых пигалиц. Другое дело — военная служба. Здесь всё честно. Все без изъяна. Служи по уставу, завоюешь честь и славу.
Так думал Гса. Маленький, глупенький гномик.
Народный военный авиафлот республики только-только вставал на крыло после многих лет поражения в правах.
Вновь был сформирован, названный в память о прежнем, Четвертый республиканский тактический отряд имени Нерроны. Всего девять вымпелов входило в его состав. Три линейные бригады. Четыре мультидекера в первой, три эрайзера во второй и два эрайзера в третьей.
Силы скорее символические, чем военные. Но, надо отдать должное комитету народной милиции, бюджетирование определило приоритетом борьбу с внутренним врагом, а не с внешним. Да и не было у них возможности построить авиафлот.
Но это не дано было знать наивному гномику. И он с чистым сердцем притащился к военкому в надежде получить назначение на боевой корабль.
В это хорошее утро военный комиссар был в особенно приятном душевном расположении. Вчера сообщили, что нормы пайка для нармилов в очередной раз увеличиваются. Когда в приемной он увидел худенького кронского мальчика, то поначалу не придал этому значения. Когда же тот явился через двадцать минут на официальную аудиенцу, военком скорее озадачился, чем рассердился.
— Голубчик, извольте понять, ну, нету у меня для вас корабля. Военный авиафлот только возрождается из руин. Теперь в крепких народных руках он станет настоящей силой.
— Но нельзя ли мне хотя бы в какую-нибудь самую захудалую машину попасть, товарищ военком народной милиции?
— Снова здорово! Я ему одно, он мне другое. Ты меня, сынок, хорошо слышишь? А-то тебе в авиацию никак нельзя. У нас глухих не берут!
— Товарищ военком, я слышу прекрасно. Мой отец был отважным рептидором, он погиб на охоте.
— Сочувствую мой мальчик, но сейчас, когда времена жестокие, не к лицу прилюдно бередить свои раны. Родина в опасности, тут не до личных драм, тут всё трагедия, единое народное горе.
— Как же мне бысть? Мне некуда пойти совсем.
— А это другой разговор. Есть у меня для тебя служба. Не хуже воздушной, а, может, и лучше. Сейчас пойдешь в канцелярию и получишь предписание. Гордись, сынок, мы тебя в народную милицию принимать будем.
 
— Да? А это как?
— Ну, не завтра, конечно, когда-нибудь. Покамест, можешь во вспомогательных частях послужить маленько, годик-другой.
— Что это за части, я не совсем понимаю?
— Это, сынок, чтобы ты знал, хорошие части, я бы сказал со своим почерком. Товарищество друзей народной милиции. ДНМы, мы их называем. Ступай, ступай, удачи, дружочек.
И Гса, воодушевленный тем, что не получил отказа, отправился по присутственным местам. Ему выдали новую грамотку, более грозную, почти такую же, как у настоящих милицманов. После этого гномик поехал в штаб ДНМ.