Право на жизнь (СИ)
Глянув ещё раз на вверенный ему объект, он подошёл к группе вооружённых охранников, привезших сюда людей, которые должны были заделать трещину в одном из саркофагов. Эти люди были заражены вирусом зла и всю дорогу вели себя, как бешеные собаки. То набрасывались на прутья решётки, отделяющей их от конвоиров, то дрались меж собой, что привело к гибели нескольких заражённых. Совершенно невменяемые и неадекватные особи. Но важнее всего было то, что они не поддавались лечению - вирус разрушил их нервную систему и головной мозг. Для той работы, что им предстояло сделать, они были пригодны, но для нормальной жизни - нет.
Чтобы безопасно контактировать с заражёнными, здоровые люди были вынуждены постоянно колоть себе внутривенно сыворотку, защищающую от всех существующих вирусов, эпидемий и радиации. Кирилл не мог отрицать гениальность данного метода защиты организма.
Живя под куполом изоляции, Россияне были уверены, что снаружи свирепствуют смертельные болезни, от которых нет спасения. Никто не догадывался, что за пределами купола жизнь продолжается, и там есть относительно здоровые люди. В борьбе за жизнь люди умудрились сотворить гениальнейшую сыворотку! Благодаря ей и выжили. Но вот способность размножаться они так и не смогли восстановить. Потому напали на Россию, чтобы похитить тех, кто способен возродить жизнь на земле. Это было коварно и чрезмерно жестоко, но по-иному они не могли расколоть панцирь изоляции, внутри которого спокойно жили люди, необходимые для возобновления рождаемости.
- Вы вовремя подвезли партию смертников, - заявил начальник местной охраны, вырвав разум Кирилла из невесёлых размышлений. - А то мы планировали загнать в саркофаг беглецов поезда, а потом передумали. Все пленники разбежались, но небольшую группу нам удалось поймать. Среди них больше полвины ранены. На сыворотке быстро идут на поправку. Ещё день-два и мы хотели перекинуть их в распределитель. Но потом возникло предложение...
Пока начальник охраны рассказывал о планах, захвативших умы местных, Кирилл всматривался в очертания ангара, сильно пострадавшего от времени и действий людей: ворота раскурочены, стены кое-где обвалились, но в целом он был пригоден для содержания пленных и даже подлежал ремонту.
Именно ремонтом следовало заняться Кириллу. Выписавшись из лазарета, он, сославшись на амнезию, какое-то время скитался от одной воинской части к другой. Якобы, искал знакомые лица и надеялся, что его вспомнит кто-то. На самом же деле разведывал обстановку и узнавал планы противника.
Как только стало ясно, что захватчикам нужен здоровый генофонд для продолжения жизни на земле, Кирилл успокоился: Максиму и Елене временно ничего не грозило, так как супружеские пары переправляли в благополучные районы земли, очищенные от заразы и где уже были построены комфортные дома. Правда, оставалось непонятно, для чего надо было рушить цивилизованный мир, а потом увозить здоровых людей из родных мест, где всё было создано для комфорта и безопасности людей. Но главарям повстанцев, видимо, было виднее. У них были свои правила и свои представления о безопасной жизни.
Вспоминая слова медсестры Николь, которая спасла его от смерти, Кирилл переживал за здоровье Елены и Макса: обычно рождённые не приспособлены к выживанию в мире, перенесшем эпидемию. Здесь витало столько смертоносных вирусов, что любой из микробов мог прикончить обычно рождённых. Оставалась надежда на то, что всем калят сыворотку.
Будучи на территории захваченной России, Кирилл без труда примкнул к группе конвоиров, сопровождающей пленников. Так он доехал до первого распределителя. Мобильный координатор выдавал сигнал местоположения Максима, и Кирилл следовал в нужном направлении. Только сигнал капсулы опознания Елены угас. Неужели её убили? Такая мысль больно ранила Кирилла. Но он надеялся, что просто капсула неисправна.
В его мозгу до сих пор звучали слова Николь: «Обычно-рождённых в утиль. А чего с ними церемониться? Они не пригодны для жизни. Всех пленников старше двадцати и моложе тридцати отправили в пункты передержки. Если выживут в карантинной зоне, то станут подопытными для биологических экспериментов. Или попадут в рабство. Нам нужны крепкие мужские руки и готовые на всё женщины. Впрочем, лично я думаю, что все они подохнут. Но мне их ничуть не жаль».
Вспоминать этот давний разговор было больно и страшно. Потом Кирилл узнал про поезд беглецов, и что многие из сбежавших изъяли капсулы: внушительную кучку окровавленных капсул нашли в джунглях. Поиски людей продолжались. Кирилл изъявил желание поучаствовать в розысках, а заодно заявил, что не прочь поработать какое-то время в зоне отчуждения, произвести замеры радиационного фона, продумать более герметичную консервацию повреждённых реакторов, очистить атмосферу от опасных выбросов.
Ему безгранично доверяли, словно только и ждали появление человека, готового решить все проблемы. Даже никто не удосужился проверить его прошлое. Всем хватило тех сведений, которые медсестра Николь ввела в базу данных: «Джеймс Фрейзер. Пол мужской. Двадцать три года. Миротворческий корпус». На основании этого ему выписали документы, давшие их владельцу неограниченные полномочия, связанные со спасением мира.
- Фрейзер, что думаешь насчёт того, чтобы попробовать разработку нового лекарства, повышающего рождаемость? - вывел его из задумчивости голос одного из конвоиров, прибывших сюда вместе с ним. - Это один из заключённых предложил. Видать, башковитый малый, разбирается в науках.
Кирилл был в недоумении, как охранники и конвоиры легко повелись на незатейливую выдумку о лекарстве. Но при этом одобрительно закивал и заметил:
- Стоит попробовать. Если получится, то наша зона отчуждения превратится в колыбель человечества! Поэтому не вижу необходимости вывозить отсюда пленных. В распределителях своих забот хватает: они забиты под завязку. Так что сами разберёмся. Отыщем сбежавших, спасём их от радиации. Ещё необходимо провести замеры радиационного фона и понять, где нам стоит обосноваться - здесь, в ангаре, или лучше уйти в джунгли и построить бункер. Сейчас по всему миру идут масштабные строительства и нам выделят средства, технику, людей и материалы. Обоснуемся, создадим свою станцию. У нас всё получится.
Его голос звучал настолько уверенно, что никто даже не усомнился в благих намерениях Кирилла. Впрочем, его слова были недалеки от истины. Он и так собирался выяснить по поводу радиационный фона, чтобы знать, насколько здесь опасно. Пятьдесят лет - большой срок и, возможно, нахождение здесь не так опасно, как кажется. А потом надо искать брата и жену.
Мобильный датчик слежения поймал сигнал капсулы идентификации Максима и Кирилл знал, что брат находится где-то рядом. А вот капсула Елены так и не дала о себе знать.
- Много было убитых во время побега из поезда? - спросил Кирилл начальника местной охраны.
- Много, - закивал тот, указывая на свежий холм на краю тропического леса. - Вон там всех и зарыли бульдозером. И своих и беглых. Несколько сот человек полегло. Да ещё и в джунглях трупы должны быть, только мы не ходили искать их - диким животным есть что-то надо!
Он нашёл свою шутку удачной и сам же над ней посмеялся. Его поддержали сослуживцы, а вот Кириллу было не до смеха.
- Если человек мёртв, то его капсула идентификации перестаёт действовать? - уточнил он.
- Отключается, - заверил его начальник охраны. - Так что нам даже не удалось идентифицировать убитых. Своих мы опознали визуально, а беглых не получилось.
Кирилл с тоской смотрел на курган и гадал, лежит ли там Елена, или ей удалось бежать и удалить капсулу? Неизвестность терзала его изнутри, заставляя стискивать зубы. Возможно, удастся найти Макса и узнать что -то от него. Но Кирилл тут же отмахнулся от этой мысли: он не хотел пока обнаруживать себя. Если брат узнает его, то может как-то невзначай выдать. Но подобное было недопустимо, ведь от Кирилла зависел исход всей операции. До тех пор, пока его считают здесь новым начальником, присланным из главного штаба, в его руках судьбы пленных. Он должен спасти всех. И только тогда сможет обнять брата. До этого надо оставаться инкогнито.