Удержать мою невесту (ЛП)

Дрожь пробегает по мне, но это не от холода в воздухе. Я могу сказать, что отношения между ними, мягко говоря, натянутые. Я не уверена почему, и знаю, что Лука никогда не сказал бы мне правду, даже если бы я спросила.
Мы входим в парадное фойе, и мои глаза замечают каждую удивительную деталь. Этот дом выглядит так, словно он из обложки журнала или его показывают по телевизору. Он такой безупречный и экстравагантный. Трудно поверить, что когда-то здесь жил маленький мальчик. Интересно, Лука когда-нибудь мог совершить что-нибудь необычное, например, разбросать свои игрушки, как это делают все маленькие мальчики?
Сальваторе ведет нас в столовую. Это напоминает мне о большом бальном зале, а не о месте, где можно просто поесть. Мы втроем садимся за один конец длинного обеденного стола, за которым могут разместиться сорок гостей. Сальваторе, конечно, садится во главе стола, а Лука справа от него, в то время как я сажусь слева, прямо напротив Луки.
Напитки подают быстро, и я, как и Лука, выбираю вино с водой, в то время как Сальваторе заказывает виски со льдом.
Как только официанты покидают комнату, Сальваторе спрашивает Луку: — Итак, как тебе нравится новый дом?
— Все в порядке, — говорит он в ответ.
Его отец ворчит.
— Что ж, за те семнадцать миллионов, которые заплатил за него, я бы хотел надеяться, что это больше, чем просто в порядке, — саркастически говорит он, наливая темный виски в бокал.
Я не знала, что Сальваторе Витале купил нам особняк, поскольку Лука никогда не упоминал об этом.
— Дом прекрасный. Большое вам спасибо, — говорю я ему с вымученной улыбкой.
— Наконец-то появился кто-то с надлежащими манерами, — бормочет Сальваторе. — И рад этому свадебному подарку. Это меньшее, что я мог сделать. Я бы не допустил, чтобы ты сейчас жила в холостяцкой берлоге Луки на Манхэттене, не так ли? Это неподходящее место для семьи.
Я украдкой бросаю взгляд на Луку, который выглядит крайне смущенным.
— Честно говоря, я была бы счастлива жить где угодно, — признаюсь я. Лука поднимает голову и встречается со мной взглядом, и я вижу, как его глаза сужаются в замешательстве. Он думает, что я играю с ним в игры, но на самом деле это не так. Я просто пытаюсь как-то разрядить напряженность в комнате.
— Ах, так тебе легко угодить. Лука — счастливый мужчина. Сейчас это такая редкость. В наши дни женщины озабочены материальными благами, — бессвязно продолжает Сальваторе.
Интересно, он знает об этом по собственному опыту и спал ли он с многими женщинами в Нью-Йорке и Нью-Джерси с тех пор, как умерла его жена? У меня такое чувство, основанное на его признании, что да. Возможно, Лука за эти годы сделал то же самое. Но я не хочу думать о женщинах, которые были до меня.
Сальваторе делает глоток виски, допивая стакан, прежде чем поставить его на стол.
— Мой очень хороший друг устраивает вечеринку у себя дома в пятницу вечером. Я бы хотел, чтобы вы оба присутствовали.
Я улыбаюсь приглашению. Вечеринка звучит весело и то, что сделала бы настоящая пара.
— Звучит замечательно, — говорю я.
Лука бросает на меня сердитый взгляд, прежде чем переключить свое внимание на своего отца.
— Я полагаю, мы должны прийти. Отправь мне подробности.
— Конечно.
Один из сотрудников входит в столовую, чтобы объявить, что ужин будет подан с минуты на минуту. Он обходит стол, наполняя наши бокалы вином, прежде чем уйти.
— Я попросил шеф-повара приготовить филе-миньон. Надеюсь, ты не вегетарианка, Верона. Возможно, мне следовало заранее посоветоваться со своим сыном.
— Звучит заманчиво, и нет, я не вегетарианка.
Сальваторе, кажется, доволен моим ответом.
— Легко угодить. Ест что-нибудь еще, кроме салатов. Лука, я думаю, этим ты сорвал джекпот.
Лука молчит, когда берет свой бокал вина и делает большой глоток. Когда он ставит бокал на стол, то зловеще комментирует: — Только время покажет.
— У тебя есть время, — замечает Сальваторе.
Я беру свой бокал вина и делаю глоток, как раз когда Сальваторе добавляет: — Но не слишком долго. Я действительно хочу, чтобы у меня скоро появились внуки.
 
Вино, которое начала было глотать, внезапно попадает не в то горло, и я начинаю задыхаться и кашлять.
— С тобой все в порядке, дорогая? — спрашивает меня его отец.
Я энергично киваю, пытаясь взять себя в руки и подавить кашель. Мысль о том, чтобы завести детей с Лукой, кажется такой далекой, что я даже не вижу света в конце туннеля.
К счастью, персонал выбирает именно этот момент, чтобы войти в зал с нашими блюдами, и нам не нужно продолжать обсуждение детей.
— Филе-миньон, обжаренная брюссельская капуста с беконом, — говорит один из мужчин, ставя тарелку передо мной. — Наслаждайся.
— Спасибо, — говорю я ему. Если на вкус это так же вкусно, как пахнет и выглядит, то меня ждет угощение.
Мы втроем набрасываемся на еду в тишине, если не считать случайных замечаний Сальваторе о том, насколько вкусна еда.
Когда мы заканчиваем, Сальваторе спрашивает меня: — Как тебе понравилось, Верона?
— Было восхитительно.
Это доставляет ему удовольствие, но, кажется, выводит из себя Луку. Похоже, я просто не могу победить своего мужа.
— Ей не нравится еда дома, — быстро говорит Лука.
Я пристально смотрю на него. Это совсем не так, но у меня даже нет времени поправить его, прежде чем Сальваторе говорит: — Ну, это потому, что вы не наняли профессионального повара. Ты же не можешь ожидать, что твоя новоиспеченная невеста будет каждый день есть бутерброды с арахисовым маслом и джемом, не так ли?
Лука хмурится от слов своего отца.
— Найми Грету. Ей здесь особо нечего делать, поскольку я не часто принимаю гостей. И, честно говоря, чаще ем вне дома. Я уверен, что она была бы счастлива снова готовить для тебя, как тогда, когда ты был моложе.
— Я подумаю об этом, — отвечает Лука.
Грета помогла мне приготовить спагетти по рецепту матери Луки. Одна мысль о том, как был испорчен тот ужин, снова приводит меня в скверное настроение, но я стараюсь сдерживать свои эмоции, поскольку мы в компании его отца. Я могу поразмыслить над этим позже, когда останусь одна в своей комнате.
Следующим подают десерт. Ломтик тирамису. Я не ела этого десерта с тех пор, как была маленькой девочкой. И хотя я чувствовала себя сытой, я съела все до последнего кусочка. Это так вкусно, что мне просто невыносима мысль о том, что что-то из этого попадет в мусорное ведро.
После десерта мы проводим некоторое время, осматривая дом. Сальваторе разглагольствует о своих дорогих приобретениях, но больше всего я замечаю, насколько холодным и стерильным кажется дом. Нигде нет семейных фотографий, и нет никаких признаков того, что здесь вообще жил молодой Лука.
Я не знаю подробностей смерти матери Луки. Я знаю только, что она умерла, потому что мой отец однажды упомянул мне об этом, когда я вернулась на похороны моего дедушки. Я не знаю точно, как и когда она умерла, но на самом деле это не имеет значения. Лука вырос без матери, это то, что знаю точно.
Я не могу не задаться вопросом, каким был этот дом, когда его мать была еще жива. Принесла ли она тепло в этот дом? Дала ли она своему сыну любовь, в которой он нуждался и которую заслуживал?
Я знаю, каково это — расти без мамы и иметь отца, который считает тебя обузой. Однако мой отец никогда не расставался с памятью о моей матери, и это видно по тому, сколько ее фотографий и картин он разбросал по дому в ее честь.
Сальваторе Витале живет в доме, который, кажется, забыл свою прошлую любовь и прежнюю жизнь. Но, возможно, именно этого он и хочет. Возможно, воспоминания о ней слишком болезненны для него. Однако в глубине души я не уверена, так ли это. Он кажется слишком холодным человеком, чтобы цепляться за сентиментальные вещи и что-то столь тривиальное, как воспоминания или семейные фотографии.
— Я очень доволен тем, как прошел этот вечер, — говорит Сальваторе Луке у входной двери, провожая нас. — Я собирался подождать с рассказом об этом до завтра, но скажу тебе сейчас. Я собираюсь предоставить тебе еще несколько территорий для управления.