Угонщик (СИ)

— А тебя, сученок, это не парило, когда вы пожилого мужика вчетвером ушатывали? Так что заткнись! — по моему движению зрачками Руслан обозначил удар, на что Костя поставил блок и тут же получил легкое похлопывание от меня ладошкой по раскрасневшейся, щетинистой щечке.
— А ведь мужик этот, любого из вас, один на один бы забил! — пользуясь тем, что Костя отвлекся на меня, Руслан взял его за затылок и легонько стукнул головой о стенку.
— Ты тоже это слышал? — я сделал озабоченное лицо.
— Что?
— Гул стоит. Голова у того придурка пустая совсем. — я вернулся за стол: — Ну что, Константин, то с древнегреческого, означает постоянный, признаваться будем или так в тюрьму поедешь, без покаяния?
— Да ты знаешь, кто мы? Ты знаешь…- шагнувший ко мне и, брызгающий слюной от вбитого в собственную, пустую голову, ложного чувства собственного всевластия, Костя упустил из внимания второго правоохранителя, вследствие чего получил небрежного «леща» по затылку раскрытой ладошкой бывшего десантника.
Судя по кислому выражению лица задержанного, он прикусил язык.
— Ты что замолчал на полуслове? Ты, наверное, хотел сказать, что мы здесь завтра работать не будем?
— Мне адвокат нужен! Больше без адвоката не слова не скажу! — сменил тактику хлопчик.
— Дай угадаю — сериал «Лабиринт правосудия» любишь смотреть?
— Адвоката! — так, с этим криком Костя и упал, я подбил ему щиколотки.
— Полежи пока и подумай, почему мы у тебя ничего не спрашиваем. А как придет адвокат — после этого и будем разговаривать. Хотя… зачем время терять, мы же его должны формально опросить. Так, вопрос — что делал в кафе «Ледок» перед тем, как вас возле него задержали?
Костя подумал немного, но все-таки решил встать, и теперь, злобно пыхтя, отряхивался и бубнил себе под нос:
— Вы думаете, вам это с рук сойдет? Да хрен там угадали. Сейчас за мной придет…
— Ты отвечать будешь на вопрос, или тебя еще раз уронить?
— В кафе заехали, потому что пива хотели выпить. Но кафе стремное какое-то оказалось, пришлось уйти…
— В кафе с кем общались?
— Ни с кем.
— То есть — вообще ни с кем? И ни у кого денег не получали?
— Я сказал — ни с кем не разговаривали…
— Понятно. У вашего друга Васильева Кирилла была изъята сумма пачка денег. Что можете сказать о ее происхождении?
— Чего?
— Деньги у Кирилла в пакете откуда?
— А я откуда знаю, у него деньги нашли, у него и спрашивайте…
— То есть, «мазаться» начинаешь? Как бабосы делить, так ты, сука, первый, а как за деньги меченные отвечать, так ты не при делах, пусть Кирилл отвечает… так, Костюша?
— Я в душе не еб… что за деньги. Спросите у Годзиллы…
— У кого?
— У Кирилла. Можете его сюда привести, и я ему в лицо скажу, что никаких денег не видел….
— Ок, секундочку! — я включил диктофон на «воспроизведение»:
«- Может раскидаем на всех?» — раздался из динамика искаженный, но все еще узнаваемый голос
— Вы че, нас слушали? — Константин был поражен в самое сердце.
— Ну ты же сериалы смотришь, как стукачкам микрофон на грудь вешают?
— Сука! Сука! — Костя ударил кулаком в беленую стену, но перестарался и стал дуть на отбитые костяшки.
— Поэтому мы у тебя и ничего не спрашиваем — у нас итак все есть — запись, показания свидетеля, показания официантов, показания потерпевшего. Ты нам неинтересен. Сейчас все оформим и поедешь на десять лет варежки шить в солнечной Мордовии…
Отчаянным прыжком Костя оказался на, сразу заскрипевшем столе, после чего он попытался пнуть меня в голову, но не преуспел в этом, правда, уходя от удара я больно ударился затылком о стену. Костя сделал шаг по поверхности стола к окну, отдернул в сторону плотную штору, которая надежно закрывала нас от любопытных взглядов с улицы и…уперся тоскливым взглядом в толстые прутья решетки за массивной деревянной рамой.
— Ну сука! — я ухватил бегунца за резинку его импортных шорт и сбросил со стола на пол: — Рус, дай ему тряпку, пусть убирает.
В спину задержанного шлепнула сухая и пыльная половая тряпка, что опер по розыску без вести пропавших достал из встроенного шкафчика у двери.
 
— Ты слышал? Давай, за собой вытирай, пока я твоей футболкой пол не вытер.
Костя, в процессе, изначально обреченной на неудачу попытки побега, опрокинул чашку с чаем, который заварил для меня гостеприимный хозяин. Слава Богу сама чашка не разбилась, а содержимое…Темно-коричневую жижу мрачно гонял по полу насупившийся Костя.
— А что тут у вас происходит? — дверь кабинета внезапно распахнулась и на пороге замер, поблескивая стеклышками очков-авиаторов, замер представительный мужчина среднего роста и телосложения. В сером, в искру, костюме и с самодовольной рожей.
— Выйдите за дверь и ожидайте, пока вас вызовут. — я тщательно протер упавшую чашку листком бумаги и ухватился за кофеварку из нержавейки.
— Даже не подумаю. Я адвокат Центральной консультации Кружкин Борис Семенович и у меня заключен с родителями договор на представление интересов вот этого молодого человека. Поэтому я еще раз спрашиваю — что здесь происходит?
— Я еще раз говорю — выйдите за дверь и ожидайте, пока вас вызовут. — я повернулся к замершему с открытым ртом на корточках Косте: — Хорошо протер? Тряпку в шкафчик положи и иди сюда, дальше будем продолжать.
— Вы что, псих? — лицо Кружкина перестало быть самодовольным, но рожей быть не перестало: — Я вам говорю — адвокат пришел…
— Скажите, адвокат — я достал с окна толстый фолиант «УПК РСФСР с комментариями»: — Меня как раз контрольная по уголовному процессу. И у меня к вам вопрос, бесплатный конечно — с какого момента защитник допускается в процесс?
Глазки адвоката забегали.
— Ну что, не помним? На «заочке», наверное, учились? Вот вам статья сорок семь — почитайте, а потом валите отсюда в конец коридора. И если увижу, что под дверью подслушиваете, на пинках выгоню из здания РОВД, понятно?
Дверь с грохотом захлопнулась, по бетонному полу громко застучали шаги впавшего в гнев человека. Я выглянул в коридор — человек в приталенном сером пиджаке быстро удалялся в сторону выходя из РОВД. В кабинете меня ждали две ошарашенные моськи.
— Что замерли? Костя на чем мы закончили разговаривать? Будешь рассказывать?
Парень обреченно замотал головой.
— Ну и не надо, значить будешь сидеть очень-очень долго.
Костя пожал плечами, я тоже. Много дет назад или вперед я видел много таких ребят. Резкие и дерзкие, державшие в страхе огромную страну, те из них, кто остался жив после кровавого беспредела девяностых, начали массово выходить из колоний, отбыв свою десятке. В этих, ничем не примечательных мужиках средних лет, было трудно узнать свирепых бойцов уличного беспредела. Распечатки из Информационного центра были лаконичны и малоинформативный — статья и год, зачастую даже без сроков, что говорило, что это первые ласточки, посаженные и выпущенные после отсидки. Набор статей тоже был практически одинаков — вымогательство, похищение человека, хулиганство и организация массовых беспорядков в местах лишения свободы. Стоило оно того или нет — я не знаю, но ожидаемого, жаждущих кровавых информационных поводов, журналистами «возврата девяностых», не произошло, во всяком случае, массового.
Расплата наступила минут через сорок — истерично затрещал телефон и сухой голос начальника розыска призвал меня в его кабинет.
Кроме начальника УР, недовольно играющего авторучкой на столе и не поднимающего на меня глаз, в кабинете присутствовали: — такой же недовольный по причине окончания отпуска заместитель начальника розыска Донских Владимир Николаевич. Кроме этих достойных людей воздух в кабинете отравляли адвокат Кружкин Борис Семенович и потерянный, и неоднократно оплаканный мной Слава.
— Разрешите? — я кивнул начальникам и присел на стул.
Мы потолкались сердитыми взглядами с Александром Александровичем. В его черных глазах я видел желание поставить меня по стойке смирно, в моих, я надеюсь, он увидел, что перед некоторыми…я стоять не буду и, кроме скандала, руководитель ничего не добьется. Внезапно, я почувствовал чей-то взгляд сбоку. Там, в уголке, сидела, мною не замеченная сразу начальник следственного отдела Рыбкину Нинель Павловну, что, ухмыляясь, не сводила с меня взгляда.