Вернуть престол (СИ)

  
Глава 12
 
Глава 12
Десять верст на северо-запад от Брянска. Деревня Демьяхи
17 июня 1606 год
— Крест покосился, — сказал мужчина, смахивая скупую слезу, предательски скользившую по покрасневшей правой щеке.
— Не вижу, Батя, как и было. Али нет? — парень, лет пятнадцати, посмотрел на отца.
— Можа и не покосился, — сказал Игнат сын Трофимов.
Два мужчины, а парень пятнадцати лет уже никак не мальчик, стояли возле небольшого холмика с крестом. В живописном месте, на высоком холме, в версте от деревни находилось кладбище. Тут было-то всего не более четырех десятков крестов. Однако о малом или большом количестве могил можно судить только относительно количества живущих в деревне и времени, сколько существовало поселение. А сейчас в Демьяхах проживало всего-то чуть более трех десятков человек. И лишь год назад преставился основатель поселения, тот самый Демьях.
Но нет, это не трагедия, и не было мора от хворей, но был мор от голода, когда в живых и оставалось только две семьи. Остальные бежали, кто на Дон, кто на Урал-камень, а иные и померли, как только с холодами закончилась трава и древесная кора, которая хоть как, но давала возможность питаться. Но тогда мало прибавилось могил, так как не было достаточно людей, чтобы суметь через промозглую землю выкопать ямы.
Сейчас же, два года спустя, ситуация стала выправляться. В Демьяхи, как и в другие деревни, стали приходить люди, а дети, слава Богу, из десяти аж трое выживало. И зверь пришел, потому и охотой прожить можно было. А Демьях до самой своей смерти умело руководил поселением и лавировал между разными боярами и дворянами, так и не пошел в крепость ни к кому. Может быть, это стало возможным из-за того, что поселение было окружено лесом и через него мало проходило людей. Дороги на Брянск, Стародуб, Смоленск, Москву шли чуть в стороне. Что, впрочем, было только на руку демьяховым поселянам, которые периодически выходили на дороги и торговали с иными деревнями и с путниками.
— Тоскуешь по мамке? — спросил Игнат своего сына Третьяка?
— Тоскую, Батя. Добрая она была! — сказал сын и скривился, силясь не заплакать.
Прошло сорок дней со дня смерти Марыси, жены Игната. Она не смогла разродится тринадцатым ребенком и Господь забрал ее и так и не рожденного сына. Теперь у Игната остался старший сын Третьяк, третий из сыновей, но лишь первый среди выживших. Была еще дочка Милка, той четырнадцать лет недавно исполнилось. Живым еще был последний рожденный сын, годом от роду, прозванный в честь основателя поселения, Демьяхом.
— Добрая жонка была! Хату смотрела, да скотину обихаживала, — говорил Игнат с нотками сожаления.
Не того сожаления по потере любимого человека, а утрате доброго работника. По нынешним меркам у Игната было большое хозяйство и справляться с ним без жены будет нелегко. Тем более, что Милка уже сосватана и уйдет в другой дом еще до холодов.
— Ажанить тебя нужно! — сказал Игнат, рассматривая сына. — Да мне сойтись с Феклой.
Третьяк не стал комментировать решение отца сблизиться с Феклой, которую уже все, как год, считают вдовьей. Ее мужик два года назад поехал в Москву, посчитав себя самым умным, что сможет в стольном граде дешевле купить соль, но не вернулся. Не стоит гадать, что стало с мужем соседки, тут можно предположить несколько десятков причин, почему Северка Старшой не вернулся.
— Батя, так где ж невесту мне сыскать? Ты же не хотел, кабы за меня отдали Дарью, — сказал Третьяк, внутренне содрогаясь от предвкушения положительного ответа отца.
— Видел я, что работящей девка стала. Ранее часто хворала и худа была, хозяйство не потянула бы. Нынче уже бабой выглядит. Дом ее батьки худой, коровы нет, да только что и хряк, да качки [утки] остались, но ничего, сын, у нас-то всего вдоволь! — сказал Игнат и улыбнулся, наблюдая за тем, как сын радуется и прямо устоять не может на месте. — Беги уже, скажи Дарье, что за утро приду сговариваться с ее батькой, опосля и сватать станем.
 
И Третьяк побежал. Ни для кого в деревне не было секретом, что сын Игната и Дарья нравятся друг другу, но их отцы несколько в ссоре. Игнат часто был заносчив и гонорился, словно литвинский шляхтич, что живет богаче иных. Игнат считал, что в праве хвастать, так как у него и дом справный, срубный и просторный, да скотник добрый, земли обрабатывает не менее тридцати четей. Корову имеет, да еще и телую, скоро разродится должна, бык у его есть, которого пользуют всей деревней для коров своих, а еще есть у Игната две козы, три десятка кур, три свиньи и еще четыре подсвинка. По местным меркам — олигарх, да и только.
Пока была жива Марыся, она хоть беременная, хоть только что родившая, но никогда не запускала хозяйство. Скотина была всегда кормлена и обихожена, семья постоянно с горячей стряпней и не обязательно это была травяная несчимница [имеется ввиду суп только из травы: крапивы, щавеля и др.], порой семья ела и похлебки с салом и со свежем ржаным хлебом.
Теперь хозяйству нужна баба, иначе будет худо. И единственная толковая девка, которая могла бы со временем потянуть домашнюю работу у Игнатовых, была Дарья, пусть за ней и не будет приданного.
— Вот же! — улыбнулся Игнат, глядя на то, как лихо сбегал с кладбищенского холма его сын, потом повернулся к могиле жены. — Вот так, Марыся, будут бабы в доме, на захудеет хозяйство наше. И Фекла работящая, да и Дарья не трутень. Только Милку отдать придется… да, ничего , еще и Демьях подрастет, так помощником станет.
Уже спускаясь с холма, Игнат заприметил, что что-то не так : далеко от деревни, через уже засеянное поле, подымая большое облако пыли, неслись конные и… было плохо видно, но, скорее всего, и оружные. А кто же скакать станет на конях без оружия?
Игнат, сын Трофимов, слышал, что западнее Брянска появились какие-то тати, что грабят и убивают. Но это было так далеко, почитай не меньше пятидесяти верст до разбойников. Кто ж с них дойдет до Демьяхов, расположенной внутри леса? Это же еще Брянск взять нужно, а там и крепость и стрельцы стоят.
Игнат не был из робкого десятка, он вполне мог вписаться в любую казачью сотню, если бы во время годуновского голода решился — таки пойти на Дон. Потому, мужчина, так же заприметив приближающуюся опасность, побежал в деревню, по дороге подыскивая наиболее удобный дрын-дубину, чтобы встать на защиту своей семьи. Оружные люди — это всегда плохо, человек с оружием не может принести в дом добро, но стоило надеяться, что это государевы люди, тогда просто пограбят чуток, да пойдут стороной.
*………*………*
Третьяк забылся о всадниках, как только показался дом его невесты.
Дом Ждана, отца Дарьи, был на окраине деревеньки и Третьяку пришлось пробежаться через три дома, чтобы достигнуть хаты вожделенной девы. Пусть теперь в деревне на день разговоров будет, почему и зачем бежал Третьяк, парню было все равно, его отец решил все-таки пойти на уступки сыну. Пусть Игнат, сын Трофимов, показал, что сам принял решение о сватовстве сына к Дарье, на самом же деле он пошел вот таким образом на уступки сыну, который уже трижды просил отца ни с кем не сговариваться, окромя Дарьи.
— Йо-хо! Хо! Улла! — раздались крики и деревня в миг наполнилась вооруженными всадниками, которые ворвались в поселение не только с криками, но и с саблями наголо.
Жители Демьяхов, пусть и успели позабыть, что такое прятаться в лесах, но инстинкты сохранили, потому, как только в деревню ворвались конные, люди побросали все свои дела и рванули в лес.
Третьяк замер и спрятался в зарослях крапивы, что росла у бани рядом с домом Дарьи. Было плохо видно. Обзору мешал и край скотника , и трава , и дым, что чадил из мыльни. То, что одна из двух бань в деревне топится, это было нормально, суббота, как никак, время перед службой в храме помыться. Пусть в деревне не было церкви, но в воскресенье все деревенские люди встречались и читали вместе молитвы, воздавая Господу хвалу за то, что живы и что не голодают, да хвори обходят стороной. Потому люди и мылись в банях, чтобы как будто подготовится к походу в храм.