Вернуть престол (СИ)

— На дорогах встретить тать, — улыбнулся и Гумберт, которого более чем удовлетворили слова знакомого ему стрелецкого головы.
Потом был общий переход и общая ночевка. Оба командира быстро нашли общий язык, несмотря на то, что Гумберт, не сказать, чтобы хорошо знал русский язык. Оставалось лишь полдня перехода до Каширы.
  
Глава 6
 
Глава 6
Кашира
31 мая 1606 года
Я хотел идти дальше, на Тулу. Приходили сообщения, скорее слухи, о том, что там собираются некие мои верные дворяне, или те, кто недоволен новой сменой власти в государстве. Скорее всего , эти дворяне протестовали из-за объявления, что никакого похода на Крым не будет.
Дворяне… Именно так, не бояре, а дворяне. Я и не знал, что боярство, это что-то вроде титулатуры в этом времени, признак наибольшей родовитости. А есть еще и дворяне, мелкопоместные служащие, еще какие-то боярские дети есть, но я подозревал, что это уже должность.
Так вот, меня убеждали, приехал какой-то дворянин Бояринов — вот какая игра слов — и стал убеждать, что и рязанские и муромские и ярославские и другие дворяне условно юга страны, безусловно, поддерживают меня.
Зря они так. Если… Отставить! Не если, а когда взойду на московский трон, я не собираюсь сию же минуту начинать Крымский поход, на что всерьез рассчитывает южное дворянство, желая стать уже не мелкопоместными, а получить новые многие чети плодородной земли, ну и отдалить территориально угрозу крымских набегов за живым ясырем.
Я-то и не против эту землю им подарить, да и решить проблему крымских набегов, о которой мне уже все уши прожужжали. Но кем? Есть войско в Московском Царстве? Пойдет ли посошная рать центра и севера державы? Или ждать очередного переворота и собственного убийства?
Укрепиться — вот что нужно, хотя бы пять лет мира и спокойствия и реформ.
Я вот думаю… если я патриот и действительно хочу России мира и процветания, или удачной войны и опять же процветания. Может , тогда лучше всего пойти на лобное место в Москве, созвать народ, чтобы как можно больше было людей, кто увидит грех самоубийства, подпалить себя и все недолга. Все увидят, что я помер, утвердят того же Шуйского на троне, появится новая династия, и Россия быстрее выйдет из кризиса.
Вот, честно, думал о таком варианте, может и измыслил что-то в этом духе, если бы было два условия. Первое — это то, что я гарантированно оказываюсь в своем времени и считаю все произошедшее, как затянувшийся сон.
Второе, более серьезное. Я бы хотел увидеть, что проблемы России начинают решаться. Хотел услышать от купцов, что они свободно ходят по Волге, не боясь казаков, что грабят их караваны, особо невзирая на этническую принадлежность. Желал понять, что в сельском хозяйстве наметились изменения и продуктов станет больше, что пустующие земли станут обрабатываться, что подсечно-огневое земледелие сменится хотя бы трехпольем. По сельскому хозяйству еще много чего можно было хотеть изменить.
Так что, суждено самоубиться на Соборной площади? Нет. А не будут решены внутренние проблемы, которые я озвучил, едва ли половина из них, Смута останется. Скинут и Шуйского, сметут и Мстиславского. Всех изничтожат. Персоналия в таком хаосу в головах и при крушении системы не имеет значения. Не было бы Сталина, его роль отыгрывал Троцкий. Не корректное сравнение, так как Сталин систему создавал, частью и восстанавливал. Но и это кровавый процесс. В Смуту всегда кровь! Резкие перемены никогда не приводят к сиюмоментному счастью.
Но кого возводить на престол, если в умах людей иной системы, кроме царственной не предвидится? Сигизмунда! Уния с Речью Посполитой и лишение собственной самобытности?
Не так уж все и страшно в этом случае, с экономической стороны, частью и общественной. Боярам за благо: они заполучат шляхетские вольности, крестьянам все равно, им главное, чтобы земля родила. Церкви? И тут договориться можно. Поляки не дураки, они наседать на православие не станут, но тихой сапой, через униатскую церковь, переподчинят православных. Тут и вариант прямой торговли с Европой, минуя шведско-ливонско-польское посредничество, что имеет место сейчас. Одни блага? Вкусный пирог получается, чего же нет?
 
И может быть такой вариант развития событий? Считаю, что может. Проиграй Пожарский с Мининым и уж третье ополчение вряд ли случилось бы. Все, уния, ибо просто подчинить огромные просторы России Польша была не в состоянии.
И торговля будет с Европой и европейские новинки, военные технологии, что-то еще… Только русского человека на вершине системы не будет. Уйдут Иваны Мстиславские с Василиям Шуйскими, появятся Анжеи и Михалы, Яны и Казимиры, молящиеся в костёлах уже через два поколения. Многое ли это меняет? Каждый решает для себя. Я считаю, что слишком многое, это убивает нацию напрочь, даруя кусок зачерствелого хлеба, а можно же было вырастить хлеб с Иванами и Василиями, а после испечь и богатый русский каравай.
Могу я что-либо исправить? Да.
— Ты пришел , голова Третьего стрелецкого приказа , ко мне, али к Басманову? — спрашивал я у Данилы Юрьевича, со смешной фамилией Пузиков [реальный персонаж из документа «Список стрелецких голов и сотников»].
— Государь, к тебе, — Пузиков плюхнулся на колени.
А всего-то стрелецкий голова спросил, где находится Басманов.
— Так знай, что и ты можешь занять место, что ранее имел Басманов, как и любой, кто верным будет. А Басманов… он мне указывать удумал. Вот и решаю, что делать с ним. Не подскажешь? — задал я по-иезуитски коварный вопрос.
— Казнить, государь, коли так, — ответил, не задумываясь, Пузиков.
Можно было придраться к словам «коли так», спросить, не сомневается ли Данила в словах царя. Но это будет лишним. А вот еще раз понять, какое у Московского царя ролевое ожидание, полезно. Я должен отыгрывать роль, при которой Басманову нет прощения.
— Что ты считаешь, сотенный голова Гумберт, — обратился я к командиру немецких наемников [на самом деле сотенных голов у наемников не было, они делились на роты, которыми командовали ротмистры-капитаны].
— Прощать, государ, но мой нужно исполнить воля твоя, — дипломатично и уклончиво ответил немец.
Я подозревал, почему и зачем Гумберт пришел ко мне, он получил еще тридцать золотых монет и стал головою над всеми наемниками, что пришли ко мне. Немец знает немало и хочет теплое местечко подле царя. Да я и не против, если толковый и станет правильно себя вести. Будет трепаться, так и этого убирать надо. Что-то слишком многих нужно убирать. И две смерти уже на мне. Лбом биться о церковные ступеньки к алтарю я не стану, по крайней мере истово и по этому поводу, но и приятного в смертях ничего не нахожу.
— Завтра мы выходим к Туле. Пусть ваши люди отдохнут, да посмотрят за порядком в городе. Я желаю, чтобы вольница казацкая закончилась. Более никакого насилия в Кашире! — сказал я и протянул по перстню со своих царственных перстов.
Осталось еще пятнадцать перстней. Нужно запастить ими при случае, вдруг сподвижники повалят крупными партиями.
* * *
Москва
31 мая 1606 года
Мария Федоровна Нагая стояла в высоко поднятой головой. Ей не привыкать отвечать на вопросы, как она считала, узурпаторов трона Московского царства.
Инокиня Марфа, так теперь зовут монахиню, была как-то «в гостях» у Бориса Годунова. Тогда она могла бы боятся, нет, не Бориса, его жену Марию. Царица, после ответа Нагой о том, что она не знает, убили ли ее сына, пожелала сжечь глаза последней жене Иоанна Васильевича [реальный эпизод по историку Костомарову]. Тогда не испугалась, и сегодня не будет показывать страха.
Марфа прекрасно знала, зачем ее пригласил Василий Иванович Шуйский, но уже тот тон, который использовал новый узурпатор трона, говорил многоопытной Нагой о многом. Она нужна Шуйскому, непрочно сидит он на тронном стуле. Инокиня Марфа не жила в вакууме, несмотря на то, что пребывала в Воскресенском монастыре, вести и до нее доходили. Уже не один человек поспешил сказать, что ее сын, Димитрий Иоаннович, жив.