Путь воина. Том 3 (СИ)

Ояма посмотрел на часы. Пробормотал, что скоро надо идти на турнир. Решать организационные моменты. А потом усадил всех у стены.
Я заметил, что белые пояса опять занервничали. Это видно сразу. Они судорожно сидели. Неестественно выпрямили спину. И смотрели на Ояму.
Тот указал на учеников. И поманил пальцем.
— Выходим на кумитэ. Быстро! — он тоже увидел, что ученики встревожены. — Я вам что говорю? Ваш соперник — это не призрак. Это живой человек. Которого можно победить. Каким бы непобедимым он не казался. Запомните это! Если вас ударят один раз, бейте два. Если пнут, бейте сами. Два раза. Ну, что здесь непонятно?
Он говорил, пока не убедился, что новички приободрились. Тогда все вышли. Разделились на пары. И начали кумитэ.
Мы тоже хотели выйти. Но Ояма покачал головой. Такахаси перевел его слова:
— Вы гости. Лучше позже на турнире покажете свое мастерство. А сейчас просто смотрите.
Смотреть было на что. Ученики устроили настоящее побоище. Они совершенно не соблюдали правил. Как и вчера.
Теперь понятно, почему новички так распереживались. Они дрались так, будто это последний день. В их жизни.
Или как будто от победы зависела их жизнь. Хотя это обычный спарринг. Они атаковали друг друга всеми способами. Били руками и ногами. Валили с ног. Пинали, даже упавших. Били в пах. Душили, тыкали в глаза. Атаковали по ушам. Чего только не делали. Один даже укусил другого.
Но при этом, как я заметил, все ученики контролировали себя. И не били совсем уж в полную силу.
Наконец, Ояма закричал:
— Довольно! На сегодня тренировка закончена. Давайте отведем наших гостей в якиникуя.
Ученики тут же прекратили кумитэ. И радостно закричали.
  
Глава 23
 
Дикий турнир
 
Якиникуя — это закусочная. Там подают жаркое из курицы или говядины. Порции не такие уж и большие. В этой части Азии мясо не настолько традиционное блюдо. Но все равно вкусно.
Мы отправились в заведение рядом с хонбу додзе. Всей гурьбой. Ояма закричал, что сначала надо подкрепиться. А потом уже и на турнир.
Заведение компактное и уютное. Народу не так много. С полтора десятка столиков. Ученики Оямы ворвались сюда и принялись сдвигать столики вместе.
Образовали один большой. Уселись за него. Хозяин тут же начал таскать закуски. В глубоких коричневых мисочках.
— Как обычно, Ояма-сан? — спросил он. — Сукияки с курицей?
Такахаси потихоньку переводил, о чем идет речь. Но Ояма указал на нас.
— Ты что, смеешься, Накасима? У нас гости. Поэтому давай жареную говядину. Как ты там умеешь, с красным перцем побольше, рисом и устричным соусом.
Хозяин пожал знак. Помощники сноровисто потащили блюда.
— Осмелюсь заметить, что вы еще не оплатили прошлое застолье. Я открыл вам кредит, но его надо погасить.
Ояма вытащил бумажник, отсчитал купюры.
— Держи, Накаяма, для тебя ничего не жалко.
Хозяин снова поклонился. А стол быстро заполнился закусками. И блюдами.
Ученики Оямы тут же накинулись на еду. Бурный и Смелов попробовали кусочек. Леня поморщился. А Ваня с удовольствием положил добавки.
Ояма успевал и кушать, и говорить одновременно. Его голос гремел повсюду. Говорил он, само собой, про карате.
— Победу одерживают не с помощью приемов! — говорил мастер. — Надо уметь контролировать ситуацию и между ними. Надо точно рассчитывать свои действия. Предусматривать ходы противника. Это как шахматы. Или го.
У Оямы эмоции часто сменяли друг друга. Он пытался контролировать все вокруг. Посмотрел на Смелова.
— Как тебя зовут, друг мой? Почему ты не ешь суп с говядиной?
Смелов помотал головой.
— Не очень люблю острую пищу. У меня желудок что-то ослаб.
Ояма покачал пальцем. Перед собой.
— Желудок мужчины должен переваривать даже железо.
А потом тут же перевел взгляд на одного из учеников.
— Эй, Савахара, какие у тебя есть мечты? Все уже рассказали. Один только ты остался. Все никак не определишься. Ну-ка, скажи нам. И гостям тоже. Вот, когда я был в твоем возрасте, я как раз отправился в горы. Я провел там тридцать два месяца. С перерывами, правда, потому что пришлось покидать убежище. Из-за финансовых проблем. Но при первой возможности я возвращался. И еще остался бы там. Но большой мир не отпустил меня. И позвал к себе. Чтобы я мог распространять киокушинкай. А на что надеешься ты, Савахара?
 
Молодой японец опустил голову. Думал, молчал. Ничего не ответил.
— Еще не решил, сенсей. Я хочу жениться. У меня есть девушка на примете. Только она еще не знает.
Остальные засмеялись. Но Ояма, хоть и широко улыбался, но замахал руками.
— Для Савахары это очень важно. Хватит насмехаться, негодники! Вы и сами еще не знаете, что такое женщины. Но, Савахара, я имел ввиду нечто другое. Помимо женитьбы, у тебя должна быть высокая мечта. Нужно быстрее определяться с ней. С тем, что ты будешь делать всю жизнь. И потом быть строгим к себе. Чтобы достичь этого. Ты должен верить, что станешь чемпионом, понял? Поняли вы все? Если уж занимаетесь чем-то, то стремитесь к высотам. Для этого вы тренируетесь, понятно?
Я смотрел на мастера. Хоть он и старше многих из учеников, но сейчас словно помолодел. Вспомнил молодость. И то, ради чего тренировался. Без устали и передышки.
А потом вдруг хлопнул ладонью по столу.
— Но хватит! Мы тут засиделись. Немедленно уходим дальше! На турнир киокушинкай! Прямо сейчас. Гости, пойдем с нами!
Мы поднялись и вышли из якиникуя. Хозяин кланялся вслед. Дальше поехали в муниципальную гимназию, где проходил турнир.
У нас имелась своя машина. Ояма с учениками поехали на трех других. В каждую набилось по человек семь. Оставшиеся поехали на метро и автобусах.
— Забавный дядька, — заметил Смелов. — Откуда ты его знаешь, Витя? Ты смотрел на него, как полубога. Он и в самом деле создатель карате?
Пришлось еще раз объяснить ребятам.
— Нет, он создатель жесткого стиля. Приближенного к реальности. Поэтому он хочет, чтобы на тренировках все было по-настоящему. Многие остальные стили направлены на спорт. На физическое развитие. Эстетика. А тут именно сражения. И победы.
Такахаси внимательно слушал.
— А он что-то рассказывал про горы, — вдруг сказал Бурный. — Ты знал про это. Поэтому отправился в лес?
Я кивнул.
— Ну да. Подготовка воина. Чтобы отрешиться от повседневных забот. Сосредоточиться на главном. Физическом развитии. И потом духовном.
Смелов смотрел на панельные дома японцев. Мы проезжали мимо них.
— Физическое развитие, — проворчал он. — Сейчас посмотрим, какое у них тут развитие. Что это за турнир?
Тогда вмешался Такахаси.
— Это очень интересные соревнования, — ответил он. — Я не интересуюсь особо боевыми искусствами. Но даже мне будет забавно посмотреть. Школа Мас Оямы недавно объявила о нем. В газетах. Он сделал все что можно, чтобы сделать турнир популярным. Чтобы участвовали как можно больше бойцов. Дал рекламу в семи газетах и журналах. Разослал три тысячи приглашений. Во все школы карате. И не только. В дзюдо, айкидо, кемпо и другие. Участникам, которые живут далеко, даже предложил оплатить проезд. В один конец. Журналы писали рекламные статьи. Про соревнования по убийственному карате. Про то, что здесь могут забить до смерти. Он хочет сделать все, чтобы пришло как можно больше зрителей.
Смелов снова усмехнулся.
— Ну да, чтобы заработать больше на билетах. Капитализм во всей красе. Все ради прибыли. И даже принципы карате.
Такахаси оглянулся на него.
— А что поделать? Здесь нет филантропов. Никто не финансирует школу киокушинкай из-за любви к искусству. Поэтому надо выживать. И крутиться, как можешь. Во всяком случае, Ояма обещает, что соберет десять тысяч зрителей.
Машина свернула и остановилась. Мы приехали. Смелов опять скептически хмыкнул.
— Это даже не стадион. Просто школа. Я правильно понял?
Да, это так. Правда, школа большая. Гимназия. На несколько тысяч учеников.