Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
– Можете отмывать двери в свое удовольствие, «мастер», – сир Райс поправил черный воротник, плотно обнимавший его шею. Задумчиво постучал пальцем по круглому зажиму с блестящим желтым топазом, заменявшему верхнюю пуговицу. – А я возьму на себя брошенных студентов. Они обеспокоены, и новые лица сейчас будут только…
– Я охотно заменю Финиуса, пока он выздоравливает, если в том есть необходимость, – черный взгляд снова вбился в меня, отдавшись болью в шее и бедрах. Ох, не к добру это все.
– Какой в том интерес королевскому мастеру, избалованному благами жизни при дворе, – натужно вспоминать программу третьего курса? – фыркнул насмешливо Райс.
Тут я с ним согласилась. Не нужно никаким столичным квахарам программу третьего курса вспоминать!
– Ошибаетесь. Мне вдруг стало очень, очень интересно, – вкрадчиво заверил того хитанец, опасно щурясь. – Если ректор не возражает, я займу кабинет Мюблиума, разберу его последние записи и возьму на себя его курс. На то время, что я здесь. Мисс Ламберт, вы на третьем? У вас есть «Защита от проклятий»?
Определенно, «девица из Аквелука» было лучше. Зря я не ценила, пока был шанс. И как все так быстро переменилось?
Я медленно кивнула, так и не обнаружив в себе дар речи. Из этих двух жутких зол выбирать было трудно. Оставалось молиться, чтобы Мюблиум пришел в себя поскорее.
Может, он уже через пару дней очухается, сам снимет черные чары и отправит важного проклятийника домой? А мы вернемся к повышенным баллам за допущенные ошибки? Мне, видит Варх, понравилось!
– Замечали что-нибудь необычное в последнее время? – деловито уточнил этот Рэдхэйвен. Глаза его искрились неподдельным интересом, тут он Райсу не соврал.
Я нервно кивнула, ощущая, как затягивается петля на шее. Знали бы Керроу и Райс, сколько всего «необычного» я в последние дни наблюдала. Вот начиная от смены цвета глаз вархового хитанца!
– Прекрасно. Тогда нам нужно будет подробно об этом побеседовать. Наедине. Инстинкты мне подсказывают, что обычно вы куда разговорчивее, чем сегодня, – ухмыльнулся мужик, явно не забывший про тот гхарров прыщ. И кто меня за язык дергал?
Последнее, чего я хотела – оставаться с этим наедине. У меня еще прошлые синяки не сошли! И я до сих пор точно не знаю, кто приложил к ним лапу. И зачем.
– Это плохая идея, Даннтиэль, – скривился ректор, и я вознесла ему мысленную хвалу.
А этого мужика так и зовут – Данн-ти-эль? За что с ним так матушка? Язык ведь в узел закрутится, пока выговоришь.
– Уверен, это поможет расследованию, – пояснил тот равнодушно. – Лучше всего странности в поведении Финиуса заметили бы его ученики.
– Мисс Ламберт нездорова, Данн. Ее отец просил взять девочку под наблюдение, – мягко объяснил Керроу. – Сначала нужно провести диагностику, проверить крепость барьера, а уж потом изматывающие допросы устраивать. Кабинет твой, должность тоже, записи мы не трогали. Опрашивай кого угодно, кроме Эйвелин.
– Спасибо, ректор! – вырвалось благодарное, и я тут же прикусила язык.
Надо было как-то спокойнее выразить восторг. Хотя… перебьется. Я даже заулыбалась от счастья, что «беседы наедине» отменяются. Вон, Рисску пусть допросит, она все про всех знает.
– Я поприсутствую на диагностике? – испортил все настроение хитанец. – Любопытный случай.
– Мы будем рады услышать экспертное мнение, – охотно закивал ректор, и благодарности во мне поубавилось.
Наверное, мою кислую мину все заметили, потому что у столичного сноба уголок губ зачем-то вверх пополз. А Керроу придвинулся ко мне и зашептал так тихо, словно мы что-то секретное замышляли.
– Эйвелин, срочность и серьезность вашего вопроса не вызывает сомнений. Вот только главный целитель отлучился в Хитану за редкими медикаментами. Он из староверов и терпеть не может воздушные суда, так что… ждем.
– Я совсем не спешу, – заверила его и уверенно потрясла головой, ловя черные искры перед глазами.
– Как только доктор Граймс вернется, вас вызовут в больничное крыло на диагностику. Не упрямьтесь, это для вашего блага, – похлопал меня по плечу Керроу и, подманив к себе Райса, отошел к радужному экрану.
Попасть на прием к нашему светилу – циничному, зловредному Граймсу – скорее наказание, чем награда. Но отца не переспоришь, а уж если Керроу с ним согласен… Придется смириться и перетерпеть. В конце концов, это просто диагностика. Что может пойти не так?
– Так вот, как вас зовут, – тихо выдохнул мой аквелукский «невинно оскорбленный» знакомый. – Эйвелин. Что ж… Оно вам подходит.
– Что? – недопоняла я, задумавшись о часе мучений в кабинете Граймса.
И еще зачем-то о юбке Ее Величества. Что с ней не так, что столько разговоров? И какие в ней могут найтись неожиданности? Может, и зря я не читаю эрренских газет.
– Имя.
– А… – заторможенно поморгала. – Вам ваше тоже подходит. Очень.
Не стала уточнять, что это вовсе не комплимент. Как еще могли звать столичного сноба с черно-золотыми глазами? Естественно, так, чтобы все вокруг об него язык ломали. Даннтиэль Рэдхэйвен. Ну надо же!
– Отдыхайте, Эйвелин. Вы выглядите… помятой.
Кончики ушей вспыхнули так, словно в каждое послали по крепкому огнешару. Я стремительно отвернулась от проклятого хитанца.
Нашла глазами Риссу, вцепилась в светлые кудряшки, как в вархов ориентир в бушующем море человеческих тел, и решительно пошла на таран. Если меня затопчут, это будет не самым худшим выходом из сложившейся ситуации.
Глава 8
Ни до Риссы, ни до Тейки я так и не смогла добраться – их зажевало толпой и утащило вверх по лестнице. Я же перед тем, как пойти в спальню и завалиться в постель, сначала хотела сбегать в крыло магической зоологии.
Именно туда ректор велел отнести наших фамильяров на время отсутствия хозяев. Некоторые, конечно, не послушались, как Рисска, и тайком запихали питомцев и духовных спутников в рюкзаки. Но мой мизаур плохо переносил тряску в маг-вояжере. Он вообще от путешествий и замкнутых пространств становится нервным и кусачим и может неделю потом со мной не разговаривать.
В питомнике было необычно темно. Левая дверь, ведущая в лабораторию, была огорожена радужным экраном – очередным творением хитанца. Значит, Мюблиум и сюда добрался со своими проклятыми чарами… И как студентам теперь пользоваться лабораторией? Ну, тем, кто ей раньше пользовался. Не мне.
– Фидж, подай голос, вредина, – прошептала в темноту, отшатываясь от клеток с неявным содержимым. Видит Варх, не все фамильяры были безобидными, особенно если их забывали покормить.
– Эйфф… – басисто мурлыкнуло вдалеке, и я потопала на голос. Недовольный такой, предвещающий, что я снова буду покусана за долгое отсутствие и ужасные условия содержания.
– Я сейчас тебе все свои синяки покажу. Меня без тебя уже покусали, – пообещала мизауру, протискиваясь мимо двух ташерских дикобразов-близнецов.
Их хоть и разделили клетками, но фиолетовые иглы опасно торчали из прутьев. Один принадлежал Филу Экрю, а второй – его брату Эрвину. Как и парни, животные разительно отличались характерами, и главное было не перепутать, который из них добряк.
– Покашши… – потребовал гаденыш, когда я встала напротив коричневой глазастой морды за серебряной перегородкой. Явно не с тем просил, чтобы меня пожалеть. А чтобы убедиться, что добавка не требуется.
– Вот, – я отодвинула шарфик от шеи, демонстрируя сочный кровоподтек с красноречивыми следами зубов. Хоть магический слепок делай, чтобы определить кусавшего! – Доволен?
– Ну кто же так кусает? – разочарованно протянул лопоухий мерзавец. Он-то в этом деле был профессионал.
Мою хамоватую редкость заперли в одной из самых крепких клеток. Не потому, что он был особо опасен, когтист или ядовит. Просто единственный экземпляр в Эррене стоило беречь. Ценный был у меня «чубурашка».
Так его мама называла – «Чубурашкой». Когда объясняла, откуда у нас в доме появилось ушастое коричневое нечто. Милое, лохматое и безобидное с виду, но кусачее, как стая бешеных вирр, если не в настроении.