Сердце Изнанки (СИ)

Чтиво оказалось настолько увлекательным, что Яна не отреагировала ни на скрип входной двери, ни на топот бегущего к ней на выручку Влада. Последнее, к слову, было очень кстати. Объясняться не хотелось.
Двойняшки жили в совершенно разных мирах. Яна — умница, отличница, обладающая скромным, но всё же магическим даром — отучилась в Академии и осталась там в качестве младшего преподавателя. Получила от Академии квартиру, пусть маленькую, пусть в дрянном районе, но всё же свою. У Яны был единственный недостаток, и он сейчас стоял рядом, с бешено колотящимся сердцем и пульсирующим ошейником магического контракта.
Почему-то сейчас их разница чувствовалась особенно остро. Умница-сестрëнка и её провалившийся на самое дно и даже умудрившийся его пробить брат.
От холодных после улицы объятий Яна крупно вздрогнула и расфыркалась, пытаясь отстраниться.
— Это что ещё за нежности? — строго спросила она выворачиваясь, чтобы встретиться с братом взглядом смеющихся зелёных глаз. Цвет им достался от матери. Отец в их внешности вообще отметился походя и чем старше становилась сестра, тем сильнее было её сходство с фотографией на маминой могиле. Это пугало, учитывая, как родители сгинули. Но, к счастью, всё раздолбайство и весь запас авантюризма при рождении себе заграбастал Влад.
— А что, нежности в этой квартире под запретом? — зубасто улыбнулся он, расстегивая молнию парки и тут же об этом жалея. Острый Янкин взгляд мгновенно вычленил обновку на шее братца. Удавка со стороны казалась обычной цепочкой, и магически была хорошо замаскирована, иначе запросто вычислялась бы законниками. Но серебряная побрякушка на шее аскетичного Влада сестру удивила. Брови её поползли вверх, и Влад поторопился увести разговор в безопасное русло. — Как дела на работе?
Про возлюбленную Академию Яна могла трепаться бесконечно, и вопрос запросто сбил её со следа.
Ужинали двойняшки под сетования на ограничение использования магии, на инертных студентов и на скромность финансирования таких важных областей, как артефакторика.
— В городе осталась только одна лаборатория, взорванную в прошлом году так и не отстроили, а они зажимают средства для её охраны! — ярилась сестра, грозно потрясая вилкой в адрес неизвестных жмотов. — Это ещё повезло, что при последнем нападении рядом оказался Егор…
Яна осеклась, но Влад успел зацепиться за оговорку.
— При каком-таком нападении? — опасно-тихо поинтересовался он, пытаясь поймать забегавший взгляд сестры.
Последняя в городе лаборатория, официально работающая с материалами Изнанки, располагалась в её Академии. И то, что Яна проводила в ней всё свободное время, Влад даже не сомневался. С её-то тягой к Изнанке в целом и артефакторике в частности. А теперь оказывается, что на лабораторию был совершен налëт?
— Да всё хорошо, Владь, — жалобно протянула Яна, делая такие честные глаза, что брат понял сразу — нападающие были хорошо вооружены, опасны и умники отбились только милостью неведомого Егора. — Это была кучка отморозков из последователей Чистой крови. Ничего серьёзного.
Ага, совсем ничего. Инцидент произошёл тринадцать лет назад и расколол общественность на две неравные группы: одарённые с сочувствующими и те, кто считал, что магам место на Изнанке. Или под землёй. Причём вторая группа была настолько многочисленной, что если бы не принятые правительством меры, одарëнных линчевали бы не отходя от кассы ещё в тот год. Слишком уж серьёзные жертвы понëс город, когда в перегородке между мирами появилась огромная брешь и в реальность хлынули полчища тварей. Виновников случившегося так и не нашли. А потом в сети появились теории, что дыры в реальности делают именно одарëнные. А осознанно или нет, уже не играет никакой роли. Последующее принятие ограничивающих законов для одарённых только подтвердило справедливость этих теорий.
Именно с тех пор на руках магов с первых проявлений дара защелкивают кандалы, не дающие им прыгать между измерениями. Именно тогда от общины Судного дня, и без того магов опасающейся, отпочковались радикальные Блюстители чистой крови. Чистой человеческой крови, не испачканной подарками Изнанки. Другую кровь они жаждали видеть лишь пролитой из перерезанных глоток одарённых.
 
Влад болтался где-то по центру между радикалами и мирными магонелюбителями. И не склонялся к первым лишь из-за наличия дара у сестрицы. Одарëнные, при всей своей малочисленности, а может и благодаря ей, имели в обществе слишком большое влияние. Отдельные школы-интернаты, высокооплачиваемая работа, различные льготы. И целый вагон прилагающегося ко всему этому гонора и чувства собственной безнаказанности. То, что сестра была другой, было лишь исключением, подтверждающим наличие правила.
Яна нервно теребила кандалы. Цельнометаллические пластины, опоясывающие её запястья, за тринадцать лет стали настолько привычными, что воспринимались как часть тела. И крутила она их в приступах тревожности как иные накручивают на палец локон волос. Сестра явно не хотела ссориться и не знала, как увести разговор в мирное русло.
— А что за фрукт этот твой Егор? — Влад сжалился над двойняшкой и сам перевёл тему.
Яна подозрительно полыхнула щеками, потупилась и скромно пояснила, что это преподаватель с кафедры прикладной артефакторики. Влад понимающе хмыкнул. Неведомый Егор разделял Янкину страсть, а значит был в её глазах практически идеалом мужчины. Вне зависимости от внешности, возраста и характера.
Остаток вечера прошёл мирно. Двойняшки умостились на диване, устроив короткую ритуальную битву за единственный живой подлокотник. Победу одержал Влад. Показательно расстроенная Янка поплелась на кухню, и вернулась подносом, полным бутербродов. Влада угостили только в обмен на уступленный подлокотник.
Телевизор мигал сменяющимися кадрами боëв и погонь, бубнил что-то героическое и пафосное. Яна посапывала на отвоёванном подлокотнике. Влад, откинувшись на спинку дивана, ловил глазами отсветы машинных фар на потолке, и думал, как ему жить дальше.
* * *
Наутро хандра немного утихла. Мерзкая дрянь, обвившая шею, за ночь угомонилась и перестала так активно ëрзать. В слегка отпущенном паникой мозгу закопошились смутные мысли о том, что по интернету гуляли истории о счастливцах, которым удавалось снять ошейник Морены. Мысли, конечно, были слишком эфемерными, чтобы походить на мало-мальски приличный план, но всё же грели сердце и обнадëживали.
В муниципальной общеобразовательной школе, куда ходил Влад, связанные с Изнанкой дисциплины не преподавались. Считалось, что практической пользы деткам информация о том, какая иномирная тварь чего боится не принесёт. Потому что при встрече с тварью детку, скорее всего, схарчат. А значит, тратить невеликий бюджет на профильного преподавателя нужды нет. До высших учебных заведений Влад не добрался. Окончив среднюю школу он активно зарабатывал бабло. Приютившая их после смерти родителей тëтка к тому времени так крепко выпивала, что денег на что-то кроме алкоголя в доме не водилось. Умница-Янка в пятнадцать поступила в Академию на полный пансион, а Владик со спокойной совестью свалил из дома и скитался, перебиваясь случайными заработками. Пока не набрёл на общину Судного дня. Эти странные типы принимали всех без разбору и требование к постояльцам у них было единственное — не прыгать на Изнанку. Влад на ту сторону прыгать не мог. Только бегать через разломы. Поэтому, нехитрый ценз успешно прошёл.
Собственно, следующие пять лет пролетели тихо и мирно под боком у юродивых общинников. Янка отучилась, устроилась преподавать и получила квартиру. Отказать на просьбу пожить с ней Влад не смог. Но подвязки в общине у него сохранились.
И одна из этих подвязок могла добыть нужные сейчас позарез знания о взломе ошейника Морены. Цель была намечена, позвонить Стасу и предупредить о своём визите Влад не мог — телефон остался у Хромого. Оставалось наведаться к бывшим соседям лично.
На улице густой стеной валил снег. Морозец моментально вцепился в незащищённый нос и щеки. Зиму Влад не любил, и та отвечала взаимностью. Ботинки были дешевыми, с тонкой, практически не рифлëной подошвой, поэтому по двору Влад проплыл как фигуристочка — скользя, делая красивые пируэты и балансируя на одной ноге. Благо, зрителей его па на горизонте не оказалось. Для прогулок время было неурочным — рабочий люд ещё пахал на своих заводах, а детвора морозить жопы не любила, поэтому засела в подъездах и тамбурах торговых центров.