Взрывная Шипучка (СИ)
— Знаешь, я не очень часто думаю о будущем, — начинаю издалека.
— Это я заметил, — иронично хмыкает он.
— Но в последнее время… после встречи с тобой, задумалась.
— Неужели? — он выгибает брови, а я смущаюсь ещё больше. Боже, ужасно неловко вот так прямым текстом, посреди бела дня, и трезвой говорить о своих чувствах и глупых мечтах.
— Ага. Ты… много мыслей посадил у меня в голове. Таких, которые прилипают к тебе и заставляют всю свою жизнь разложить по кусочкам, перемешать и выстроить стройным рядом в совсем другом направлении. Понимаешь?
— Да, — усмехается он. — Хотя твои метафоры очень тонкие. Я рад, что ты задумалась. Тебе это нужно.
— А тебе? — неуверенно спрашиваю я.
— А мне нет. Ты же знаешь, моя жизнь уже давно выстроена.
— Вот как… — губы еле шевелятся, а к глазам подступают слезы. Значит, он даже всерьез меня не воспринимает. Его жизнь выстроена и предложить мне что-то большее, чем встречи по вечерам он не готов…
— … тебе пора повзрослеть, — доносится сквозь шум в ушах.
— Что?
— Говорю, рад, что ты, наконец, решила повзрослеть. То есть, все эти твои пляски в костюмах, конечно, очень забавны. Но это в двадцать. А они не будут длиться вечно, можешь мне поверить.
Он снова снисходительно улыбается, не понимая, что будит дракона. Ярость закипает внутри меня горючей лавой, затапливая каждую нервную клетку. То есть я просто не достойна его! Моя работа недостаточно хороша, как и я сама. Чудесно.
— Останови машину, — выходит сипло, тихо, неуверенно.
— Тебе не хорошо? — кидает на меня быстрый взгляд. Должно быть мое лицо искривляется в такой гримасе, что Влад пугается и тут же съезжает на обочину.
Я вылетаю из машины и тут же быстрым шагом направляюсь в обратном от нашего маршрута направлении. Я иду так быстро, что под ногами взлетает пыль. Ветер дует в спину, помогая ускоряться, бросает мне в лицо волосы, слезит глаза. Хотя, это, конечно, не он. Это слова, брошенные Владом. Подумать только, я не достаточно взрослая для него! Да кем он себя возомнил?
— Куда ты собралась? — звучит уже совсем рядом. Бежит за мной. Какая честь!
— Пойду взрослеть! — перекрикиваю проезжающие мимо машины.
— Ты сама завела этот разговор и сама же обиделась!
Влад разворачивает меня к себе, но я вырываюсь.
— Я не обиделась! Я злюсь на тебя! Я тебе о чувствах! О нашем с тобой будущем! А ты меня возрастом попрекаешь!
Отхожу от него, пинаю лопухи под ногами.
— Разве я что-то сказал о возрасте? — тихо выдыхает он.
— А-а-а-а, — злость накрывает с новой силой, и я снова пинаю траву. Ну почему он такой непробиваемый? Я же не многого прошу. Просто признания. Просто уважения. Просто надежды.
— Что ты делаешь? — тихо произносит он, глядя на мою травяную истерику.
— Ищу подорожник. Сейчас врежу тебе — сразу приложишь!
— Почему ты такая шипучка? Слово не сказать! — идёт за мной, наступает, давит своими медвежьими габаритами.
— Потому что это не правильные слова! Не те, понимаешь? — в очередной раз взрываюсь, размахиваю руками, топаю ногой. Песок под ногами встаёт столбом, ветер отбрасывает розовые волосы прямо в лицо.
Что в этом сложного? Три слова. Десять букв. Один вдох.
— Я женат, — срывается с его губ.
А вот теперь ему точно понадобится подорожник. Или мне.
Потому что теперь признания не избежать.
Глава 40. Тишина за столом
Майя.
Самое время разразиться грозе и шибануть грешную женщину молнией. Или обрушиться на Подмосковье метеоритному дождю, отсрочив этот неизбежный разговор.
Но мне так повезти не может. Поэтому я разжимаю пересохшие губы и силюсь выдавить из себя эти два слова: я знаю.
"Я знаю, что ты женат. Я знаю, что в процессе развода. Я знаю, потому что…"
Но, черт возьми, сколько бы я не тренировала разоблачительную речь в своей голове, сколько бы не придумывала оправдательных формулировок — оказалась тупо не готова. Поджилки трясутся, ладони потеют, горло сжимает огнем. Правда всегда давалась мне тяжело. Ещё в школе я поняла, что врать — гораздо проще. Что сочинить хорошую историю, чтоб оправдаться или приукрасить действительность — раз плюнуть. А если ты и сама в свою ложь поверишь — поверят и окружающие.
Может, поэтому я хотела поступить на театральный? Чтоб делать это без угрызения совести? Или чтоб сбежать от собственной трусливой натуры, боящейся отвечать за свои слова и поступки?
И нет ничего проще, чем жить по принципу Скарлетт О'Хара. Да, я подумаю об этом завтра… А завтра повторять себе эту фразу, и послезавтра, и так каждый день, пока чувства совсем не притупятся.
Но тянуть больше некуда, да?
Молчание между нами затягивается. Лицо Медведя приобретает почти мученическое выражение. Он ждёт реакции. Конечно, вовсе не такой, как я сейчас выдам, но что есть — то есть.
"Я знаю. Я знаю! Я — знаю…"
Перекатываю на языке, борясь с горечью. Так много интонаций можно придать этому простому выражению. А мне хочется лишь покаятельную. Такое слово вообще есть? Если нет — пора внести его в словарь Ожегова, я буду сейчас им пользоваться. Я буду сейчас каяться.
— Я знаю, — тихие звуки тонут в его:
— Знаю, это не то, что ты хотела услышать.
Хорошо, что у Влада такой густой бас, способный мягко укрыть мой невнятный писк. Хорошо, что есть ещё пара секунд собраться. Хорошо, что он хочет сейчас говорить. Я — все еще не в состоянии. Ха-ха, кто бы мог подумать, да? Что у Майи-выпаливаю-слова-чаще-чем-дышу могут они закончиться и что подвешенный язык, способный болтать даже под наркозом — дело проверенное — может подвести в минуты отчаяния.
— Я развожусь, — снова бросает Влад. Коротко и нервно.
Я заламываю руки, без нескольких минут от того, чтоб начать молиться всем богам на свете, чтоб дали мне мужества.
"Я знаю". Да черт возьми, что сложного-то?
Медведь вглядывается в мое лицо, силясь прочесть там мои мысли. Но уверена, ничего кроме вины он там не видит. И, наверное, он в замешательстве. Плотно поджатые губы и глаза на мокром месте — совсем не то, что ожидаешь увидеть после такого признания. Или наоборот? Может, у меня идеально подходящее моменту лицо?
— Мы познакомились ещё в институте, — осторожно выдает новую порцию признания Влад. — Это не было женитьбой по залету или по безумной глупой влюбленности.
Снова останавливается, щупая взглядом мою реакцию. А я что? Я хочу все это узнать. Очень хочу!
— Она была городская, а я приезжий, — он запрокидывает голову, словно рассматривая вершины сосен у меня над головой. — Таскала мне из дома контейнеры с едой, чтоб я не сдох в общаге на копеечную стипендию. Мы вместе готовились к зачётам, просиживали часы в библиотеке, работая над курсовыми, а потом и над дипломом. Как-то само собой съехались после экзаменов. Все было так просто с ней. Мы были единомышленниками. Хотели одного и того же, одинаково стремились к карьерным достижениям, одинаково не спешили углубляться в классическую семью. Поженились, потому что… ну, вроде как, положено было. Столько лет вместе и очевидно, разбегаться не собирались. Бизнес шел в гору, ее карьера тоже. Постепенно обросли квартирой, машиной, всем, что "должно" быть у успешных людей.
Влад замолкает, но лишь на секунду, чтобы просто набрать воздуха в лёгкие.
— Мы даже не ссорились никогда. Вообще. Если так подумать, это же странно, да? — он снова возвращает взгляд ко мне, но смотрит, словно сквозь меня, словно и не ожидая никакой реакции. — И мне бы понять раньше, но мне нравилось, что мы такие… стабильные. Без этих дурацких взрывов чувств, ненужных притязаний на свободу друг друга и ревности. Я никогда ее не ревновал, представляешь? Был настолько в нас уверен, что даже мысли не допускал.
Я вспоминаю его горящий взгляд, когда он впервые увидел меня с Пашкой, и его тяжелые ладони на мне, просто за то, что я несдержанно себя вела накануне. Так вот, откуда растут эти ноги. Теперь он параноит, да?