Тело, душа и магия (СИ)

Амон и Бич бросились врассыпную. Ослабив оборону, Амон столкнулся с волной. Она сожрала его мгновенно. Накрыла тьмой маленьких, мерзких, когтистых лап. Глаза выглянули лишь единожды. Никогда Джант не видел такой боли на лице Амона.
Бич вскрикнула. Развернувшись, она, ни секунды не думая, бросилась следом. Поймав руку Амона, она выронила мечи. Волна поглотила и её, отходя.
Нет… Нет-нет-нет! Почему?! Ив, ты…
Джант обернулся. Ив…
Руки утягивали её в трещину. А Ив стеклянными, безжизненными глазами смотрела на Джанта, не издавая ни звука.
Джант застыл, словно в камне. Доли мгновения утекали. Словно время замедлилось.
Он видел взгляд. Отчаяние. Ив, его маленькая Ив, разрываема грязными, чужими, голодными руками. Утягиваема в Пустоту.
– Джант…
– Ива!
Джант протянул руку. Ив потянулась к нему. Но поздно.
Трещина сомкнулась вокруг неё, обращая во тьму.
В мыслях затрещало пламя. Огонь разорвал душу на куски. Всё, что осталось – крик.
***
Оглушительная тишина. Как под чарами Неизвестного – Джант отчётливо помнил. Во время экспериментов его нечем было больше успокоить.
Пусто. И мерзко. Это всё, что Джант помнил и знал. Остальное – как будто за стеной, толстой и глухой.
В такие моменты он просыпался от нарастающего звона в ушах. Хотелось ударить себя по голове, лишь бы не слышать. Джант скрипел зубами, больно и плотно сжимая челюсть. Но от этого не становилось лучше. Наоборот, пробуждение оказывалось почти невыносимым.
– Джант? Ты живой?..
Чей это голос? Звонкий, как лонгские колокольчики над дверью. Тонкий, словно лезвие ножа, проделывающего дыру в голове.
Какой-то далёкий, похожий на эхо, гомон. Джант попытался привстать, но тут же упал. На что-то мягкое. Он в постели?
Джант открыл глаза. И почти ослеп: собственный огненный свет врезался в мысли, разрубая на кусочки. Богиня, как же мерзко…
– Капитан! Капитан Экс-сан, он очнулся!..
Джант увидел совсем рядом лицо. Глаза с узким вертикальным зрачком. Юн Ги.
– Как я рада, Джант! Мне чудом удалось убежать с тобой…
Кажется, он вспомнил. Дыхание остановилось. Маленькие язычки пламени жгли уголки глаз.
Нет… Это ведь всего лишь сон, разве не так?
Не сон… Джант не верил спасительным иллюзиям.
Глухо замычав, он вновь опустился на постель, укрыв лицо рукой. Челюсть сжалась так, что, казалось, сейчас сломается.
Почему так холодно? Джант же должен был давно возгореться. Но нет – холодно, как в могиле. Не оставляйте его здесь…
– Капитан, пожалуйста!..
Топот ног. Джант уже никого не видел. Всё, что у него осталось – колючий жар в уголках глаз.
Не надо снова… Не повторяйте… Мысли схлопываются вокруг, словно клетка. Будто чужие, тёмные руки закрывают глаза, закрывают нос и рот, не давая говорить, не давая дышать.
Стало тихо, болезненно тихо, как далеко под землёй. Где не горит огонь. В беспамятстве, в глубокой, давящей яме, видения приходят одно за одним, заполняя безвыходную темноту вязким, назойливым страхом.
Ив тянется к нему. Но ему не хватает мгновения – всего-то одного мгновения, – чтобы схватить её руку. Она кричит ему, у неё стекленеют глаза… Больше они не светятся.
Её звезда затухает. Стремительно, время обрывается, как разорванная нить. И концы её беспомощно, безжизненно оседают в пустоте.
Джант держит их в руках. Это всё, что осталось. Порванные нити. Джант застонал, прижимая их к себе.
Ошмётки жизни. Всё, что у него осталось.
– Модера… Он что, плачет огнём? – донёсся знакомый голос.
– А это сейчас важно? – бросил другой. – Надо его утихомирить, пока он не спалил весь корабль.
– Не волнуйтесь, тренр, миррстил не горит, – раздался третий, звонкий. Владелица будто выдавливает из себя веселье, а на деле…
Голоса отвлекали. Как ребёнок, Джант лежал и вслушивался в то, что говорят взрослые. То было временем, когда он не понимал реальных бед. А сейчас – просто подчинялся старой привычке.
– Джант. Просыпайся. – Тяжёлая рука коснулась плеча. – Сейчас не время лежать.
 
А для чего – время?.. Что вам нужно?
Джант повёл плечом, сбрасывая руку.
– Джант… Я не хочу тебе ничего приказывать. Но ты же должен понять…
Должен что? Должен кому? Тебе, горе-капитан, который не уследил за собственной командой?
– Я понимаю тебя, Джант. Мне приходилось терять дорогих мне людей. Ты не один.
Какое смешное представление. Джант бы встал, похлопал. Только обойдётесь.
– Джант, пожалуйста… Мы слишком многих потеряли, чтобы ты сейчас сдался.
А ради чего бороться? Ради кого? Тебя? Да пошёл ты…
– Да, они погибли, но есть те, кто не справится без твоей помощи…
А Джант разве нанимался в герои? Он здесь был только ради неё…
Ив… Её глаза такие тёмные. И пустые. Зияющая пустота.
– Джант, пойми, их больше не вернуть. Ты обязан смириться.
Конец. Терпение лопнуло.
– Да заткнись ты уже! – вскочил вдруг Джант, но пошатнулся, потеряв равновесие. Голова по-прежнему кружилась.
– Джант-кун, не надо… – пролепетала Юн Ги.
– Я потерял всех, кто у меня был… Что вам всем от меня надо?!
Глаза капитана смотрели на него… с сочувствием.
– Мне насрать, понимаешь ты меня или нет, – прохрипел Джант с отвращением. – Просто оставь меня в покое.
Выглядит, как нашкодивший пёс. Джанта только сильнее бесил этот взгляд: признаёт ведь, что виноват, но ничего с этим поделать не может. Не в его силах повернуть вспять смерть.
– Джант! – Вдруг капитан Экс посторонился, и рядом возникло знакомое лицо. С этим идиотским пятачком. – Если ты сейчас же не возьмёшь себя в руки…
– То что, тренер? Вы, наверное, не понимаете, что мне похрену, если вы со мной что-то делать собрались?
Победоносец застыл, возмущённо ловя воздух большими, звериными ноздрями. Джант безумно усмехнулся. Какой жалкий…
– Мне нечего терять. Хоть убейте меня. С радостью.
Пламя… Такое родное. Проснулось. Наконец-то.
Оно-то его и заберёт. Как из-за его молчания забрало маму, как из-за его неосторожности забрало Сэчико… и как из-за его глупости забрало Ив.
– Юн Ги, не могла бы ты?.. – обернулся к ней капитан.
Та, тяжело вздохнув, кивнула.
Её рука коснулась лба Джанта. Сам Джант даже пошевелиться не смог.
Огонь затух в пустоте.
***
Время шло. То ли час, то ли день. То ли неделя. То ли пара минут. Джант не считал. И не чувствовал.
Он смотрел на кровавый закат. Эта далёкая красная звезда, она будто сожрала своих жертв и глумилась над ним. Бесило ли это Джанта? Да нет.
Его уже ничто не бесило. Не способно было.
Вот она – пустота. Настоящая. Всеобъемлющая. Джант начинал понимать, почему её так боялись.
В пустоте нельзя ни разрушить, ни создать. Не существует ничего. Ни материи, ни времени, ни чувств. Только он – один, Джант – в желании сделать хоть что-то, но не способный на это, лишённый всего, кроме одного. Крика.
Воспоминания остались для него светлым маяком в пустом, тёмном море. Кажется, сегодня, в этот жуткий шторм в уютном убежище собрались все. Мама рассказывала о тепле звёзд. Сэчико обнимала большими, гладкими руками. Ива улыбалась и смеялась, а глаза её – светились, как всегда.
Одного Джанта там нет. Там ему нет места. Только если он не бросится в тёмное, пустое море.
– Хей. Чего сидишь?
Удивлённый, Джант оглянулся. Никого. Он сидел на носу «Черепахи» совершенно один. Остальные, похожие на больше на призраков, силуэтами мелькали то в одном углу корабля, то в другом.
– Конечно, я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но не настолько же!
Только тогда Джант понял. Голос – до боли знакомый голос – раздавался в его собственной голове. А на шее опасной, мощной, тёмной энергией отдавался кулон.
Сморгнув, Джант вдруг увидел: рядом, скрестив ноги и руки, точно сидя, парил над поверхностью корабля Неизвестный.