Измена генерала (СИ)

— Ева, — Анна Петровна бросает взгляд на чемодан, — что-то случилось? 
Дыхание перехватывает, взгляд начинает бегать, но я беру себя в руки, хотя сердцебиение утихомирить не удается. 
— Да так, моя машина сломалось, — голос больше напоминает писк, и мне приходится прокашляется, — а телефон разрядился. Можно мне от вас позвонить и попросить за мной приехать, чтобы чемодан до дома самой не тащить?
Выдавливаю из себя улыбку.
— Конечно, — Анна Петровка переводит взгляд с меня на чемодан, после чего тянется к карману на фартуке. — Точно все в порядке?
Женщина неуверенно протягивает мне телефон. Я хватаю его так быстро, будто от него зависит моя жизнь. Анна Петровна замирает, а я понимаю, что наделала. 
— П-простите, машина посреди дороги осталась, — моя улыбка дрожит, — прямо на повороте. Боюсь, что случится авария.
Анна Петровна неуверенно кивает и показывает на столик у окна, рядом с которым стоит азиатского стиля пухлый торшер. 
— Садись, я тебе чай принесу.
— Но… — я не успеваю ничего сказать, как женщина скрывается на кухне, оставляя меня наедине с телефоном.
Просить помощи — это последнее, что мне нужно. Не после того, что Дима сделал с Артемом. Но выбора нет. Самой мне не справиться, поэтому набираю номер, который знаю наизусть. 
Не проходит и часа, как дверь кафе распахивается.
Я захожусь кашлем из-за того, что поперхнулась сладким мятным чаем. Слезы наполняют глаза, размывая все перед глазами. Через мгновение чувствую легкие удары по спине, из-за которых мне становится легче.
Понадобилось пару секунд, чтобы отправить чай, в то горло. Дышать все еще тяжело, но, по крайней мере, возможно. Тру кулаками глаза, после чего мир начинает обретать очертания. 
— Ева, — дядя Руслан стоит передо мной в военной форме и с фуражкой на голове. Он немного раскраснелся, словно бежал. 
— Отвези меня к шейху, пожалуйста. 
  
Глава 11
 
— Что ты здесь делаешь? — я жмусь к стене возле кровати.
Прозрачная штора, закрывающая балкон, не скрывает человека, находящегося за ней. Он стоит, засунув руки в карманы и смотрит на меня исподлобья. Его взгляд прожигает насквозь. Пугает. Заставляет замереть от страха.
Не думала, что увижу его так скоро. Он, будто призрак, сливается с темнотой, и если бы не был включен свет в лампе, стоящей на прикроватной тумбочке, то я вряд ли заметила его.
А так мой взгляд не может оторваться от Димы.
Он своими черными, демоническими глазами следит за мной. Приковывает меня к стене. Забирает мое дыхание.
Мне должно быть страшно. Должно быть, но…
По телу проносится волна жара, когда ветер в очередной раз приподнимает штору и Дима делает шаг вперед. А потом еще и еще…
Он пересекает комнату и нависает надо мной так быстро, что я даже глазом моргнуть не успеваю. Мир сужается до его глаз, а я… я дрожу. Хочется обхватить себя за плечи, но не могу двигаться. Он пригвоздил меня своим взглядом к стене. Дима будто без слов говорит «только попробуй пошевелиться». Тело его слушается безоговорочно, когда разум мечется. Он не собирается подчиняться человеку, который предал. Он не даст собой управлять.
— Уходи, — единственное, что слетает с губ, прежде чем муж сжимает мое горло.
Не сильно, но ощутимо. Так будто, он хочет показать свою власть надо мной. Хочет доказать, кто главный. Я все еще могу сделать вдох, но чувствую, что любое мое неверное слово или движение, и пальцы кольцом сомкнуться на горле. Сожмутся так, что заберут единственное, что поддерживает во мне жизнь. Поэтому стою с опущенными руками и просто смотрю на Диму. Его лицо осунувшееся, словно он опять не спал несколько дней. Между бровей залегла глубокая складка, губы поджаты. Он смотрит на меня так, будто поймал добычу, за которой охотился ни один день. Выслеживал, искал способ подступиться, а потом напал.
— Что ты хочешь? — хриплю я, не отводя взгляда от мужа, хотя мечтаю о том, чтобы закрыть глаза. Но не могу. Взор размывается. Не могу думать, не могу дышать. Все, что могу — это смотреть на мужа и чувствовать, как меня изнутри разрывает боль. Его предательство нанесло такие раны, которые уже не залечить. А когда он передо, они только сильнее начинают кровоточить
 
Слеза катится по щеке, и Дима тут же подхватывает ее большим пальцем. Так нежно, что по телу проносится дрожь. Так трепетно, что я забываю обо все.
Его взгляд, пронизывающий насквозь, смягчается и задевает струны внутри меня, которые заставляют меня подчиняться. А я не хочу. Не хочу отдавать власть в его руки. Не хочу возвращаться к тому, что мы уже прошли. Не хочу забывать о том, что он спал с другими.
Именно последняя мысль заставляет меня дернуться, но вместо того, чтобы вырваться, я только усугубляю свое положение. Пальцы Димы все сильнее сжимаются на моем горле. Мне кажется или его взгляд темнеет? Но это становится неважно, когда я слышу его слова:
— Ты — моя!
Всего два слова, но они решают мою судьбу.
Всего два слова, после которых хватка Димы слабеет.
Всего два слова, и его губы обрушиваются на мои.
Муж целует меня. Жестко. Сильно. Страстно.
Его язык надавливает на губы и проникает в мой рот. Захватывает его.
А я? Я теряю себя. Забываю, как дышать и что нужно сопротивляться. Мир остается где-то на заднем плане, когда я чувствую руку мужа, которая скользит по моему бедру, забирается под сорочку и отодвигает кружевные трусики. Его пальцы проникают в меня без подготовки. Хотя она и не нужна. Я истекаю влагой. По телу проносится волна дрожи.
Язык мужа вторит его пальцам внутри меня. Жесткие, сильные, равномерные движения, которые сносят мне крышу. Я забываю сопротивляться. И совсем не помню, что все еще нахожусь в его власти. Даже руку, которая все еще сжимают мое горло, не чувствую. Они напоминают о себе только, когда муж большим пальцем надавливает на клитор и с моих губ срывается протяжный стон.
Но укус за нижнюю губу быстро заставляет забыть о маленьком неудобстве. Боль соединяется с удовольствием и мир рассыпается на кусочки. Дыхание перехватывает. Очередной стон застывает в груди.
Почти не чувствую боли, когда Дима срывает с меня трусики. Но зато отчетливо чувствую полет и удар о что-то мягкое.
Он бросил меня на кровать! Бросил!
Распахиваю глаза, но зря. Очень зря.
Потому что Дима стягивает с себя водолазку и бросает ее на пол. Его татуировки оттеняет мягкий свет лампы, но я быстро забываю о них, когда спускаюсь взглядом по стальном прессу к ремню, который расстегивает муж. Он вытаскивает его из петель, после чего справляется с пуговицей и ширинкой. От меня не скрывается, как сквозь ткань боксеров выпирает член, но даже об этом я забываю, когда Дима идет ко мне… с ремнем в руках.
Начинаю отползать, но не успеваю забраться достаточно далеко, как пальцы Димы смыкаются на моей голени и тащат меня к себе. Хватаюсь за покрывало и тяну его за собой, пока не оказываюсь на краю кровати.
Дима сразу же наваливается сверху, перехватывает мои руки, которыми я пытаюсь отбиться, и связывает их… ремнем. Мои глаза округляются, дыхание учащается, когда Дима перехватывает узел одной рукой и фиксирует его у меня над головой.
Я в его власти. Опять. И не сопротивляюсь.
Просто ловлю потемневший, затуманенный взгляд мужа и понимаю, что мне не выбраться.
Он тянет ворот моей сорочки вниз, оголяет грудь и сжимает сосок так сильно, что я кричу. Но ту же кусаю губу. Нет. Нет. Только не снова.
Вот только мои мольбы остаются неуслышанными. Они теряются в жаре, когда Дима отпускает сосок и к нему приливает кровь. А потом все повторяется снова. И снова. Вторая грудь остается обделенной, и все мои мысли лишь о том, чтобы ей тоже уделили хоть немного ласки. Пытаюсь извиваться, показать мужу, Что мне это нужно, но он не замечает или делает вид, что не замечает. Ждет, пока я попрошу. Но этого не будет.