Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— П-помилуйте… госпожа, — невнятно шептала она, всхлипывая. — Нас двое… двое…
Острые иглы вонзились в теплую плоть: из ран хлестнула кровь. Сила сжималась, вынуждая ее говорить.
— Он… рядом, — выжала из себя жрица, кашляя и закрывая глаза. — Не прииду-у-ут…
— Что же ему не прийти? Скажи, где предатель, и в лучшем случае ты отправишься под замок.
— Там, в той комнате… Направо… вторая! — взвизгнула Милада, словно сердце вырвали.
В последний раз она взглянула на лицо мученицы, бесчувственно и отчужденно, и лишь губы ее вздрогнули, чуть не расплавившись в холодной усмешке. Никогда не приходилось ей одаривать жертв столь безжалостными и душераздирающими пытками. Не довольствовалась, и не было ей в наслаждение смотреть в молящие, утопающие в муках глаза с лопнувшими капиллярами; кажется, снова кровяные ручейки потекут по нижним векам, плавно стекая к истерзанным губам… Или, все же, картина удивительная. Впрочем, только долг побуждал ее к делам мерзким и дергающим нервы. Всех их, предателей, настигнет один конец — голод. Завернув за угол, она заглянула во вторую комнату в правой стене: два спящих человека. Запрокинув головы, словно застреленные, они лежали на покрывалах, примкнувши к сырым стенам: точно запах был им по нраву. Долго ждать не пришлось. Крики и громкая отдышка созвала всех в округе, когда все стихло, словно ничего и не было. Присев, Афелиса осматривала тело одного мужчины, худого, высохшего, подобно старику, но лицо молодое. Щеки впалые, волосы отстрижены, и спал паренек крепким, сладеньким сном, вовсе не воображая, что сновидение этакое стало его вратами в пустой, голодный ад, где существа перегрызают друг друга, лишь бы мясо в зубах гнило. Вдруг брови его нахмурились, а губы задрожали. Облегченно выдохнув и чуть не разбудив второго колдуна, она отошла, и страх, наконец, пробрал ее: наткнулась она вдруг на чужую грудь. Отмахнувшись, Афелиса попятилась назад, и обернувшись, — прокляла бы на смерть! — увидела подоспевшего Анариэля на пороге.
— Возьми их, — скомандовала она, не проронив и лишнего слова.
— Так быстро нашла предателей… — удивлялся Анариэль, шепча ей на ухо.
— Шишка за мной. Я пойду.
Афелиса вышла из комнаты так скоро, словно избегала его. Судьба жрицы — не сахар, и даже не соль. Холодная, мрачная комната вынуждала ее рвать на себе одежду, уродовать кожу и сходить с ума от голода. Темнота словно прожигала глаза, и внезапно, на мгновение, промелькнул голубой свет из дверной щели, и перед ней упали взлохмаченные ее дружки, крича и ругаясь на свои тупые лица.
— Ни слова! — вскрикнула Афелиса, придерживая дверь.
Милада несколько секунд смотрела на нее с бледным, искривленным от злости лицо: затем повернулась, избегая тех пустых глаз, унося в своем сердце столько злобной ненависти. Мужчины, толкая друг друга и чуть ли не набросившись, угрожая своими острыми ногтями, стихли и спрятались в тень, заметив всю строгость лица госпожи.
— Согласись ведь, — сказала Афелиса, облокачиваясь об порог спиной, — что лучше бы ты умерла в моей силе. А тут… дело еще мучительнее.
Кажется, жрица вовсе не ожидала такого конца. Слишком уж были велики надежды на себя, на власть свою и на обещанную победу. Не верила и теперь, находясь над пропастью смерти. Губы ее затряслись, и ринувшись на свет, она зажмурилась.
— Низкий человек! Дайте хоть дочь свою увидеть… Не опускайтесь до такой жестокости! — вскричала Милада, совершенно не верившая такому концу и совсем потерявшая нить к здравию.
— Это ты опустилась до дна, дорогая, — улыбнулась Афелиса, свысока смотря на жалость ее глаз. — Так злишься, что жалко становится. Вся ответственность на тебе, Милада. Предать наш народ — нарваться на смерть. И зачем тебе свою дочь принижать? Она только стыдиться будет такой матери. Не зря ведь сбежала девочка.
Слово застыло между губ. Милада лишь громко вздохнула, ненавистно уставившись на двух мужчин, право, будто они заволокли ее, чистую и невинную, в огромный капкан.
— Вы и сил так лишили! Эх Вы… Мы-то, мы-то сами пленники, — сказал один тихо и раздельно. — Пожалейте! Это мольба, а не приказ… — болезненное его лицо склонилось в пол. До жути странно тень улеглась на впалых, синих щеках, точно скелет, обтянутый тоненькой кожей. — Убийца, — будто силы все выплеснул, душу отдал, чтоб выбросить это слово отчетливо и ясно.
 
— Какие же вы пленники? Пленники обмана? — не веря спросила Афелиса. — Да и кто, кто убийца? Неужели я? — с выделенной насмешкой сказала она.
— Вы убийца, Афелиса Диамет, — произнесла Милада внушительнее и раздельнее, с легкой улыбкой торжественной ненависти, вглядываясь помертвевшими глазами в смерть свою, словно ища в ней остатки святого. — Род Диамет прозвали святым. Они делали все на благо своим и щадили тех, кто оказался в лапах лжи. И Вы, госпожа Диамет — будущая правительница Гроунстена — отказываетесь от этих обычаев. И достойны ли Вы этого звания, этих почестей?! Вы прошлись по головам невинных, чтобы дойти живой до цели… Разве это свято?
— Великие дела требуют жертв. Жаль, что вы этого не понимаете. Святые часто оказываются грешниками, и нарекают их таким званием из-за благого дела. Вы — моя помеха. И я избавляюсь от вас, — разглядеть жрицу нельзя было, но показалось, что вновь появилась на этом бледном, уставшем лице холодно-торжествующая улыбка. — А мы не такие уж и разные, — добавила Афелиса, злобно улыбаясь.
Дверь бы разлетелась на осколки, но какой гнев должен царствовать над всем телом! Афелиса захлопнула ее, закрыв на замок. Тихим, размеренным шагом поплелась по залам, возвращаясь в свои покои. По приходу сняла мантию и несколько минут простояла неподвижно. Обрывки мыслей, представления без связи и очереди толпились в голове — несчастные лица, увиденные ею в неописуемом торжестве, какое прогоняло милосердие и жалость. Как вихрь крутились и сменялись вещи, исчезая или приобретая гигантские размеры, что череп раскалывался. В бессилии уселась маг на диван, с протяжным стоном протягиваясь на нем. Какой же легкостью обвились мышцы! И закрыла девушка глаза: так и испепелилась ценность времени. А как нравились ей мигающие вещи: цеплялась за них, а они угасали, вот озорство.
Но вскоре раздались поспешные шаги, и два шепчущих голоса. Стук в дверь пробудил ее вновь возвратиться в действительность. После еще один, и не вытерпев, она поднялась, все же, друзей своих поприветствовала. С порога ворвались в комнатку два восторженных лица:
— Это правда? — нетерпеливо набросилась с вопросами Илекс. — Правда, что Элид нашел предателей, и ты с ними расправилась? Если так, то он и вправду многое сделал!
— А она еще сомневается, — сказал он с горькой усмешкой. — Подтверди уже ей мою заслугу.
— Я благодарна тебе, — обратилась Афелиса к мальчишке. — Мы избавились от лишних проблем, но не всех. Предатели под заточением и много еще настрадаются.
— Я это знал и должен был разгадать. Именно я. И судьба дала мне такой шанс. Если бы и оступился, то никто бы не поверил мне. Э! Да я ведь заранее все знал! — гордый взгляд вскинул он на Илекс, сложа руки на груди. — Но какие еще проблемы? Наверное, высшие маги сомневаются, что осколки невредимыми прибудут?
— Если и так, — заговорила Илекс, терпя эту тщеславную гримасу. — Если осколки разобьются, то их легко воссоединить. Мне госпожа Леотар так говорила.
— Я смотрю, о многом вы говорите, а? — с отвращением перебил Элид, перенимая внимание на себя. — Так в чем проблема? Я могу помочь.
— Ваша помочь будет лишней. Сейчас я не готова к долгому разговору. И, так понимаю, все, что вы хотели узнать — узнали. Если так, то уходите, нет — говорите быстрее.
— Мы все… — отозвалась Илекс, придерживаясь за дверную ручку. — Пошли, — резко шепнула она Элиду, и негодуя, он все же вышел под ее руку.
Маг стояла в задумчивости, и странная, бессмысленная улыбка бродила на ее губах. Мысли путались, однако нужно было что-то решать. Недоумение производилось в ней как-то случайно, под стечением нескольких фактов, смешиваясь в водоворот небылицы. Этакие раздумья и занимали большую часть времени. «Лучше уж запереться и спящей притвориться, — заключила Афелиса, закрывая дверь на затвор. — Если и случиться какая-то беда, будут ломиться, как бешенные, не сдадутся. Беда… неожиданная. Откуда только берутся они?..» И вспоминалось ей свое выступление, возгласы, надежды на светлое будущее, и тут вдруг мрак почудился. Право, это тяжелое, мутное ощущение посторонних глаз тяготит и выбивает из строя. Все не могла понять: от чего исходит такая манящая сила, появляющаяся день ото дня? Неужели проклятье наложили? Завистники бесятся? Да какая уж зависть, если ее святой род почитают за чертовскую династию! А если это пленённые маги и следят они за нею, чтоб выведать все слабости и пороки?