Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Вы понимаете?.. Понимаете, какая это потеря? — вновь с выделанным страданием вопила Дарья, изогнув брови. — Родственники садовника, этого то самоубийцы, винят меня! А я-то, я-то совсем не виновата! Докатилось до того, что деньги требуют. Вот народ наглый, а!
— А Вы объяснили действительные факты? — спросил Генри, подправляя очки. — Если люди умные, то поймут. А Вы свои соболезнования предъявите.
— Да предъявляла я, еще как. Все без толку! Это же как репутация моя упадет, что гости на балы приходить не будут… Мне они нужны, и общество нужно. Они-то, бестолочи, помолчат, я надеюсь. А хотя, черт с ними, господин Генри! — махнув рукой, она отошла к окну, досадливо смотря на заросшие клумбы, прорывающиеся цветки и ели, стоящие в ряд, что горизонта не видать. Каменная тропинка в саду обвивала пышные кустарники и поникшие деревья. В небе парила стая черных птиц, устремляясь стрелой все выше. — Не поверите, как я раздражена. И слов приличных не подобрать. А когда-то было все хорошо, в прошлом. А сейчас… — обернувшись, она вопросительно взирала на мужчину: собранного и интеллигентного Генри. — Сейчас ничего хорошего. Только плохое. Кому это угодно? Зачем судьба-матушка портит жизнь нам?
— Не вина судьбы, — заключил он, — а наша вина. Я в судьбу не верю, это удел гадалок. А они бывают похуже всяких колдунов. Это Вы, кстати, напрасно говорите. Сейчас время не страшное — можно сказать, спокойное. То есть, спокойное для нас — для всяких одаренных время смерти.
— Не смейте и говорить о них! — приказным тоном вскрикнула Дарья.
— Что же так взволновало Вас?
— Меня подозревали в этой нечистой силе. Но Вы сами знаете, что я чиста, как и моя совесть. Зачем мне лгать народу в лицо?
— А что же Вы, лжете за спиной? — подметил Генри, слегка улыбнувшись.
— Не смешите, а! И так без шуток Ваших жизнь не сладка.
— Юмор только украшает и успокаивает. Не относитесь в этому так критично.
Вскоре встрече их пришел неблагоприятный конец. Дарья до того разозлилась, будто страшный бес в нее вселился, что попрощалась с Генри гневно, как маленькая, наглая девочка. Обиды на вспыльчивый ее нрав он не держал и распрощался с женщиной дружелюбно, пожелав всех прелестей жизни, а иначе бы и связи с концами поникли. Генри чувствовал острую необходимость ее существования для своих дел. Терять такой сокровенный ключик было бы глупо и нелепо.
Подле лестницы, на втором этаже любопытное ухо гнелось — в коридоре за углом; Филген и не показывался, мало ли бед на себя накликал? Прижавшись спиной к стене, он замер и дыхание затаил в минуты молчания; впрочем, задыхаться ему не приходилось. Дарья — женщина громкая, яркая, не оставит и щели для какого-то пустословного бреда. Никому слова не даст, не отдастся и сама. Страх подступал к горлу, когда она вдруг вставала и прохаживалась по залу. Филген бесшумно отходил, скрываясь за стеной. А так близко было! Зоркий глаз ее способен был разорвать все. Приятное покалывание пробежало по телу, будоража и намереваясь не ослабить бдительность. Однако Филген хорошо знал, что его так тянуло, и чем он так жаждал насытиться. Хотелось вкусить сладостную новость, лелеющую уши, но, вопреки всем желаниям, навстречу ему прилетело горькое послевкусие, от какого воротило и знобило. Розалинда так и не возвратилась — велика потеря! Беда сказывается и на задумках отца его, а он чистосердечно сочувствовал и тосковал. Словно ветром унесло, и не поймешь, куда забрела она, а может, уже попала в кровожадные когти дикарей. Эти мысли жалили и пробивали глубокую дыру к раздумьям.
«Розалинда вполне могла стать жертвой для магов… Обычно молодые люди попадают именно в их ловушку. А что, если это не так? Что за бредни? Девочка попросту захотела погулять; вернется. Ей некуда идти, все пути перекрыты».
***
Холодный ветер ласкал румяные щеки, пролезал под платье и щекотал ее замерзшее, побледневшее тельце. Позади — десятки пройденных камней, росточков, домов и переваленных мыслей, а главное — горе! Куда уж горевать теперь? Белая гора не терпит и не простит стольких унижений, а лишь обнимает своими чудовищными просторами сильных и умелых людей. Если уж бедняк, раздавленный бедой, иль маленький человек, разгоревшийся высочайшей целью, сунется в замок Тираф, то настигнет он знаменательную, славную разрубленную головушку свою, избавленную от гниющих мыслей.
 
Завладев знаниями, выживать куда легче. Розалинда знала о династии Тираф, и как в годы начала столкновения их с чернокнижниками род их чуть не развалился, однако сильная стратегия и умные воины удержали честь на своих орденах. Теперь не подпускают близко иного прохожего, доверие их было раздроблено на мельчайшие куски. Впрочем, уж хитрым и проворным умом нужно обладать, чтобы проскользнуть в замок. Роль бедной, сбежавшей девушки сделалась Розалинде козырем, а способности к светлой магии стали решающим ударом. Поднимаясь по склону, она разогревала ладони: подносила ко рту, обволакивая их согревающих дыханием; наконец, завидев четверых стражников у ворот замка, побежала по камням, спотыкаясь. Стояли мужчины, словно статуи: в руках у каждого — ружье, лица насупившиеся, и никто ни вздрогнул, ни нахмурился, хотя пустые их взгляды были прикованы к ней. Тело — выкованное из метала; на доспехах разливался блик от утреннего солнца. Зубы стучали, ноги подгибались от холода, и жалостливыми глазками девочка взглянула на них, поклонившись.
— Царь добр к магам, и я прошу его благословения, — сказала она, потупившись.
— Кто такая? — отозвался стражник, больше всех нахмуренный и высокий. Глаза его искрились подозрением и опаской.
— Я такая же, как и вы. Прошу, смилуйтесь, иль совсем замерзну! — воскликнув, она подошла ближе.
— Что в сумке? — спросил тощий мужчина с рыжей бородой и жестом указал отдать ее.
Розалинда тут же сняла ее с плеча, отдавая тому в руки. Вынув кулон и деньги, он пошаркал пальцами на самом дне, встряхнув, и вручил ей обратно.
— Балуешься магическими вещами, значит? — посмеялся стражник, кидая взгляд на других. — Маленькая еще. Царь Грифан одобрит, а, горилла? — толкнув локтем здоровенного мужика, он кивком указал на Розалинду. — Гляди. Нищенка, наверное. Имя! — приказал он ей, лукаво сморщившись.
— Розалинда, — тихо пробормотала она, схватившись за сумку двумя руками.
— А? — воскликнул стражник, не расслышав, — С каких краев и имя? Царь в замок негодных не пускает.
— Розалинда, — повторив, она выстояла их насмешливые взгляды, — из Улэртона.
— Вот ты ж гляди, а! — с хохотом сказал здоровый стражник, потрепав плечо того рыжего мужчины. — А, небось, шпионка какая-нибудь! Ты уж лучше пойди и извещи Царя, он порешает, что делать с такой гостьей. Все равно толку нет речи разводить с девчонкой этой. Скажи, что оружия при себе нет. Да и выглядит она… — он обмерил ее пронзительным взглядом. — Хрупкой.
Поддакивая, стражник слушал и, получив мощный удар по спине, болезненно простонал под грозное восклицание:
— Все! Пошел!
Поежившись, он фыркнул, почесывая затылок. Гневно он посмотрел на другого, и в этих маленьких, востреньких глазах так и читалось: «Ведьмой будь проклят! Головорез чудацкий!» А каким писклявым, режущим голоском! Что прозвучало бы это шуточно, пресмешно и престыдно. Вздрогнув и чуть не упав на землю, он громко потопал к воротам, отворяя лишь одну дверцу, а как уж хотел войти, так передумал, и махнул рукой:
— Ты уж со мной поди! Нечего здесь стоять тебе, — пропищал стражник, стараясь звучать громче и серьезнее. — Живее! Что застыла?
Закусив губу, Розалинда сдерживала смешок, проходя за ворота мимо забавного мужчины. Хмуро поглядев на нее, он воскликнул: «Быстрее иди!» и, наконец, затворил дверцу. Девчонка чуть было не засмеялась, неловко прикрывая губы ладонью. До того нелеп и смешон он был! Кидая свой колкий взгляд на широкую дорогу, ведущую к замку, Розалинда пробегала любопытными глазами по всем домишкам, и высоченное здание с заостренными куполами приманило ее, заблестев на солнце. Стрельчатые каменные арки, темные конусы стремились к облакам, темнотой сквозило из удлиненных витражных окон, а главное — кованные шпили на крыше! Тучи вновь скрыли лучики солнца: наступил мрак. Замок величественно возвышался в горах, уединенно и торжественно. Из-за спины ее подгонял стражник, и только слышны были фырканья и плевки. В стороне стояла конюшня, туда-сюда бродили такие же стражи: молчаливые и сдержанные. Почему же, однако, сопровождает ее глупый и невежественный мужчина? Впрочем, за воротами поставлены должны быть люди серьезные к своему долгу и суховатые. Все в доспехах, вооруженные и до того дикие своими взглядами, что все сомнения улетучивались. «А ведь у Царя Грифана могущественные и сильные воины… Отчего же я таких не вижу?» — озадачилась Розалинда, до того, что оступилась и чуть было не упала лицом в грязь. Вскоре за ней поплелся еще один стражник: росту высокого, тонок, да и разговорчив до устали! Дорога шла не долгая, но наслушаться сплетен ей удалось, что после в мыслях крутились лишь чужие раздумья о царском указе. Неосторожность заводила этих трудяг в славный капкан.