Охота на магов: путь к возмездию (СИ)
Если бы была ее воля, то на улицу выходила бы она каждое утро и наверняка встречалась бы с ним. По его словам, парень частенько прогуливается вдоль набережных и парков. «Мечты ведь сбываются?» — спрашивала Розалинда безудержно в холодные ночи.
За обедом она опять была в возбужденном состоянии, так же, как и день тому назад. Хоть и Дарья села с ней за один стол, ей не хотелось заводить разговор. Однако, в этот раз она заговорила с Розалиндой внимательнее: все вопросы были прямыми и простыми, без лишних восклицаний и убеждений.
— И как вы провели время? Вчера не успела ничего расспросить, так что отвечай сейчас.
— Обыкновенно. Поговорили и разошлись.
— Да как так? Как это обыкновенно? — удивленно спросила Дарья, придвигаясь ближе. — Вы не какие-то друзья, вы — семейная пара. Не ожидала от тебя такого…
— Чего ты постоянно от меня ожидаешь? — не в силах сдержать злость крикнула Розалинда, вскочив со стула. — Ты не даешь мне ничего. Ни-че-го! Раньше ты была совсем другой, что же тебя так переменило?
Тяжело вздыхая, она исподлобья смотрела на нее, отходя назад.
— Это не должно тебя касаться, — твердо проговорила Дарья, лишь повернувшись к ней. — Хватит вытворять всякие глупости. Если будешь слушать меня, то и заживешь прекрасно. Я тебе делаю добро.
— Какое этакое добро? Нет никакого добра, только муки! — заметила она вдруг с жаром.
— Я смотрю, ты совсем в последнее время все наглеешь и наглеешь, — громче сказала Дарья, уже оборотившись в пол-оборота. — У меня нет сил кричать и спорить. Пойди в комнату и больше не трогай меня.
— Тогда разреши мне выйти за ворота дома, — потребовала Розалинда, сложив руки за спину. — Тогда никаких больше слов не последует.
— Ишь, чего захотела! А если тебя прибьют, или вообще и духу твоего не будет? Что мне делать прикажешь, а?
— Я тебе так дорога? — саркастично пробурчала она и прижалась спиной к стене.
— А впрочем, давай, иди, — отмахнулась Дарья, более не сопротивляясь.
Не веря и не осознавая всю серьезность слов, Розалинда помедлила, но заметив, что она отчужденно отвела взгляд, доедая обед, быстро рванула к дверям, громко захлопнув их. «Вот же язва, — ругалась она про себя, пробегая по коридору. — Сегодня мне повезло… ее милость наконец спустилась с небес. А то совсем пропадет в облаках. Только вот, — вдруг застыла она на месте, оглядываясь, — нужно взять все необходимое и сегодня, возможно, и следа моего здесь не будет. Никогда».
Взбираясь по лестнице, она стремительно перешагивала ступени, не заботясь о шуме и грохоте. Как только допустила Розалинда эту мысль, опять, как и прежде, знакомое чувство оледенело ее душу. Ни жалость, ни противоречия не коснулись ее и не сбивали с толку. Наконец-то она лишиться груза, всегда ограничивавшего ее волю и желания. Придя в спальню, девочка накинула небольшую сумку на плечо, запихнув туда кулон, дневник и две пачки денег, накопленных не самым благочестивым путем. Временами Дарья давала ей немного, а остальное она загребала себе из ящиков в ее покоях. Увлеченная мыслью, что эти спасут в черные дни, ей приходилось немало рисковать.
— Теперь-то точно пригодятся… — тихо прошептала девчонка, оглядываясь на двери. — Теперь уж меня ничто не остановит. Главное, что разрешение в моих в руках и сейчас. Так… так долго этого ждала…
Это была первая минута какого-то странного, внезапного покоя. Странное дело: не было ни чертового бреда, как давеча, ни панического волнения, приросшего корнями к ее душе. Движения точны, быстры и ясны, в них проглядывалось твердое, неизменимое никем и ничем намерение. Она понимала, что тело ее еще слабо, но душевное напряжение и заряженный внутренний стимул придавали сил и уверенности. Впрочем, и надежд не было, что обморок или внезапная боль застанет на улице, ведь прогоняла она всякие грызущие мысли. Одев черное пальто и повязав платок вокруг тонкой шеи, взгляд ее упал на шкатулку, в которой лежали золотые монеты; подумала и все же высыпала их в карманы. «Времени нет. Сегодня же! Уйду отсюда,» — бормотала девчонка про себя. Затем тихо отворила дверь, робко выглянула и, спустившись по лестнице, заглянула в отворенный настежь зал. Дарья сидела к ней задом и, внезапно вскочив, она громко прокричала:
— Курлхид! Курлхид! Черт тебя побери, — ругалась она, звонко шагая по комнате. — Пес поганый… Амиллия! — воскликнула она, заметив стоящую у порога веранды служанку. — Ну-ка позови его! Пусть только не попробует явиться.
Кажется, скорых шагов Розалинды она не слыхала. Вот только, зачем ей вдруг понадобился садовник? Во всяком случае, девчонку это никак не волновало, и спустя пару мгновений она оказалась посреди большой развилки.
С жадностью вдохнула она пыльный, зараженный городом воздух. И мысли не было, куда стоит пойти, но знала Розалинда одно: с этим поскорей нужно покончить. «Если не сейчас, то никогда после не смогу избавиться от этого кошмара. Может, по дороге встретится тот старик с рынка, и я попрошу у него помощи. Хотелось бы… Как избавиться?» — об этом она не имела ни малейшего понятия и думать не хотела. Только ясное чувство твердило ей, что все переменилось; отчаяние, и мысль эта терзала ее, потому лишь и изгоняла она ее уверенно и без сожаления.
От проезжавшей тележки несло пылью, летевшей прямо в воспаленные глаза, отчего хотелось безудержно браниться и вытравить всю залежавшуюся злобу. Прохладный ветер игрался с подолом платья, бил по лицу.
Девочке и прежде приходилось часто проходить этим коротким переулком, ведущим к большой площади. Быстро перепрыгнув через лужи и подняв взгляд, она настигла густую группу людей, толпившуюся на площади. Обходя их стороной, Розалинда все же пыталась заглянуть в лица. Взрослые, чинные люди встали в круг перед поющей девицей.
Тоненький голосок певицы разливался по всей округе. Пробравшись в толпу, Розалинда мрачно и пристально слушала, и почему-то весь этот шум, гам, пение до соблазна занимали ее. Стоявшие позади дамы не обращали на нее никакого внимание и галдели про себя, сбиваясь кучками. Визги доносились со всех сторон и вдруг заиграла музыка. Танцоры бодро отплясывали, стуча каблуками в такт под веселую, забавляющую мелодию. Потеснившись среди группы женщин, она внимательно вглядывалась в лица: то были юноши в разноцветных одеяниях, с колпаками на голове. Нагримированные лица их улыбались, глаза сияли весельем. Вдруг грозная, высокая дама, прорывавшаяся сквозь толпу, закричала, призывая всех расступиться. Толкнув Розалинду в плечо, она прильнула к серым бортикам, махая платком. Отступив, девчонка мрачно всмотрелась в эти налитые горечью глаза: тонкие брови изогнулись, от слабости она оперлась об бортики и, заметив искоса множество недовольных, упрямых лиц, стыдливо отступила, воскликнув напоследок то, что смешалось с гулом толпы. Оглядевшись по сторонам и протиснувшись к углу, Розалинда засунула руки в карманы, нащупывая твердые, золотые монеты. Облегченно выдохнув, как давеча, невыносимая радость овладела ею на мгновение. «Все на месте! Не обокрали, — уголки губ искривились в непринужденную улыбку. — Если бы кто и посмел сунуть ручонки в карманы, то улик бы не было. Люди и глаз не поворотят… тогда и концы с концами схоронены».
Прошмыгнув на ближайшую улицу, совсем другие мысли лезли в голову. Теперь уж ей стало отвратительно, мерзко проходить мимо скамьи у двухэтажного дома, на какой встречалась она тогда с подругами и после ухода их сидела и раздумывала; ужасно, тоже будет тяжело встретить хоть одну их тех разодетых девиц по дороге. Сгореть со стыда можно. К тому же Розалинда, одетая в простое платьице, и не выглядела, как дочь богатенькой семьи. Она шла, смотря по сторонам рассеянно, ища глазами закусочную. Горло пересохло и оставалось лишь вдыхать пыльный, грязный воздух. По углам бетонных заборов, под деревьями и кустами прятались от глаза людского потасканные хлопотами нищие и пьяницы. Выше серых, не стриженых бород выглядывали два узеньких глаза, а ко рту то и дело бродяга подносил непонятную бутылку. Впрочем, шастала по таким скудным районам Розалинда недолго. Страх гнал ее, тело вздрагивало от малейшего крика поблизости.