Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

Это произошло вчера!
Тот день зародил начало ее грешного пути! Страшный озноб охватил Афелису. Она закуталась в одеяло и вслушивалась в тишину. Теперь никакие шумы не достигали ее покоев: дом погряз в мертвой тишине. С изумлением охотница оглядывалась вокруг, да все не доходила до нее мысль о совершенном убийстве. Желалось верить в кошмарный сон и вновь проснуться светлейшим человеком без единой оплошности! Вот только никакое божество не примет ее горьких искуплений. Однако твердое решение впилось в ее сознании. Ангарет опять останется один-одинешенек, ибо чувства плохого преграждали путь двум влюбленным.
С усохшими силами охотница пролежала в кровати весь день, а на вечер закрыла дверь на засов и двинулась по утоптанной лесной дороге. Все потому, что центр связи охотников, бывший замок магических сил, имел краткую дорогу через дремучий лес. Некогда здесь промышляли охотники и лучше быть начеку, ведь ночь скрывает в своих объятьях очевидные вещи! Афелиса до костей была вооружена и, впрочем, что еще носит с собой одинокая девушка?
Замок был охвачен густым туманом. Лишь проглядывался блеск куполов вдалеке и тусклый свет ламп. Охранники в парадных мундирах склонили головы и почтительно поприветствовали охотницу.
Массивные двери замка отворились и навстречу Афелисе вышел командир, сиявший от счастья и гордости будто бы своей заслугой.
— Поздравляю! Я и не сомневался, что ты справишься с заданием. Не буду затягивать или вести пафосных речей и сразу же вручу плату за твои старания.
Афелиса поклонилась, выказывая уважение, и протянула вперед руку с обращенной к верху ладонью. Ее мягко коснулся небольшой кожаный мешочек, тихо звякнув содержимым.
Наградой оказалась кругленькая сумма, мгновенно погрузившая охотницу в размышления о предстоящих тратах.
Мужчина крепко пожал ей руку, а гордая, уверенная улыбка мелькнула на его губах, задержавшись лишь на миг.
— Продолжай в том же духе, Афелиса.
Стальным обручем грусть сдавила грудь, а отчаяние затопило сознание, пропитывая каждый его уголок всепоглощающим мраком. Охотница раскаивалась в преступлении, с великим стыдом держа вознаграждение в грязных от своего греха руках.
Покинув замок, она тихо кралась сквозь лес, вслушиваясь в шуршащие наверху ветви и хрустящие под ногами листья. Месяц взвился над головами ослепленных грешников, безмолвно тоскуя о былом времени. Огни ночного городка давно погасли, вокруг воцарилась сплошная темнота: такая, что лишь лунный свет провожал Афелису вдоль заросшей тропинки.
Порыв злости, порыв ненависти к людской глупости побуждал ее вспыльчивый нрав к действиям. Призывал уничтожить монеты, но девушка держалась, ведь знала, что стоит ей это сделать, как Ангарет останется чахнуть в полуразваленном домишке…
Афелиса желала как можно скорее покончить с угрызениями совести.
Мрак вокруг нагнетал, а девушка изредка осматривалась по сторонам, судорожно спеша домой.
От далекого воя собак она вздрогнула, помчавшись вдоль пугающих темных деревьев. Она бежала и уже видела очертания старого домика, когда ей почудился шорох в глубине леса.
Замедлившись и прерывисто дыша, Афелиса бездумно устремилась вперед. Вот только вместо ожидаемого врага на тропинку, подобно маленькому призраку, выскочила девчонка.
Холодок, вызванный пробежавшимися по всему телу мурашками, липкими щупальцами покрыл Афелису.
Она без раздумий бросилась бежать — скорее, от лесного призрака! Среди кромешной тишины, разрываемой тяжелым дыханием и топотом ног убегающей девушки, донесся тонкий, подобно мелодии ангела, голосок ребенка.
 
— Прошу, помогите!
Афелиса застыла на миг и, еле дыша, обернулась к маленькой девочке. Глядя прямо в душу светлыми, как белая пелена, глазами, девочка смело подходила все ближе, шаг за шагом, к объятой трепетом охотнице.
Украдкой рассматривая неожиданную путницу, Афелиса заметила пугающе-странную, на ее взгляд, вещь. Она была одета бедно, а порванное платьице сидело на ее худеньком тельце свободно, не прикрывая болезненной бледности. Неумело подстриженные волосы спутались на плечах, а глазки глядели прямо в душу так печально и прискорбно, что жалость полыхнула в чувственном сердце Афелисы.
Они долго молчали. Охотница слышала возбужденный стук собственного сердца, вот только ни единая черта худого личика нищенки не дернулась.
— Прошу, помогите, — повторил ребенок тихим, усталым голоском, приподняв белесые бровки.
— Что ты… здесь делаешь? — дрожь все же проскользнула в голос Афелисы. Она не сводила с девочки по-настоящему напуганного взгляда.
Вновь молчание, безжалостно терзающее нервы охотницы. И все же, голос совести настойчиво твердил, что, оставив одинокое дитя посреди лесной глуши, Афелиса будет бесконечно долго жалеть о собственном равнодушии. Поникнув, молча разглядывая землю, нищенка выглядела словно оживший мертвец семейного несчастья. Наконец, девчонка все же вскинула голову: уверенная, готовая бороться до конца:
— Я буду служить вам! Буду вашей рабыней! — нежный голосок на миг дрогнул, но девчонка взяла себя в руки. — Только не оставляйте меня! — вскрикнула она, пропитанная смертельным страхом.
Топот маленьких ножек, бегущих и спотыкающихся на ровном месте, горькие слезы на покрасневших щеках — весь ее взлохмаченный вид молил о спасении, взывал к жалости.
Ядовитая стрела горестных мук, пронзившая сердце, не давала охотнице вздохнуть полной грудью.
Девочка смело протянула ей розовую, мелко подрагивающую от холода, ручонку. Афелиса, вмиг перестав раздумывать, спрятала ее маленькую ладошку в своих руках — жалость и непонимание действительности толкали ее на необдуманные поступки.
Лишь пара метров, длившиеся для охотницы подобно гнетущим минутам перед казнью, разделяли их с хижиной.
Девчонка замешкалась у порога, словно что-то не пускало ее внутрь.
Афелиса ради спокойствия незнакомки рядом с ней отыгрывала роль жалостливой и наивной девушки.
Конечно, грубость или невежество даже не приходили ей в голову, но любопытство о прошлом и настоящем с особым усердием грызло рассудок.
Взглянув на нее сердитым, не терпящим непослушания взглядом, она так напугала незнакомку этаким упреком, что та вмиг вошла в жилище охотницы.
Афелисе все не терпелось узнать, перед кем же она отворила дверь в дом. Но ребенок был настолько скромен и пуглив, что, казалось, единственное слово могло сорвать барьер ее самообладания, довести до слез и отчаяния.
Она с искренним любопытством разглядывала стены и их скудное убранство, а после, чуть погодя, вернула пустой взгляд на Афелису.
— Вы здесь живете?
— Да, я живу здесь, — девчонка в ответ лишь издевательски усмехнулась, потирая край своего серого платья.