Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

Наступило молчание. Анариэль не мог ничего придумать: обычное понимание того, что разговор о чем-то возвышенном сейчас настолько неуместен, если сама Афелиса не начнет его. Но и она ничего не говорила. «Так спокойнее, — думал Анариэль, — по крайней мере, я убедился, что пустых речей разводить не нужно».
— Вчера я с Леотар была у озера, — сказала она вдруг, посмотрев на него, — хорошее место. Тень есть. Рано или поздно даже те боковые проходы затопит. Мост необходим.
— И зачем вы пошли?
— Она по своим делам, а я за компанию. Мне нужно было избавиться от неудобства. Уж больно оно колется. Вот хочу завтра Рэнделл навестить. У нее ребенок недавно родился, как мне известно.
— А Рэнделл это…? — вспоминал Анариэль.
— Чернокнижница. Хочешь отправиться со мной?
— А примут ли хозяева незнакомца?
— Для них это будет честь, — ответила Афелиса, — не знаю уж, как у них к нам относятся.
— Но факт не изменить. Ты — глава государства. И в любом случае, они тебе подвластны. Раньше Гроунстен делился на несколько стран, но это в прошлом.
— Если рискнут? Все же упорство их не исчезло. Так должно было быть. Мне не хочется говорить сейчас об исторических моментах. Да и к тому же, стол уже должен был быть накрыт. Дойдем. Неизвестно, сколько мы уже здесь разговариваем без дела.
Афелиса резко встала, сжимая в одной руке книгу и пошла по плитам, въевшимся в землю. Анариэль смотрел ей вслед и, с огорчением поднявшись, пошел к входной двери.
***
Она в бессилии упала на кровать, еле сдерживая себя, чтобы не сомкнуть глаза. Пролежала Афелиса с полчаса в таком страдании, раскачивалась, но вставать не удавалось. Лень пленила ее, опускала лицом в подушку и сильно ударяла по сердцу: нестерпимая боль. Мучительное недоумение на нее нашло: рассматривая комнату, вспоминая, где в последний раз висела паутина, и нет ли там паука, где дыра была в обоях, где грызуны могли пробраться. С судорожным нетерпением взгляд ее остановился у двери. Картинка поплыла, смешивалась с другими предметами — тьма укрыла ее ледяными объятьями, пробирая ее до костей. Наслаждение подкатило в душу: наконец-то сон явился! Отыскала Афелиса головой подушку, плотнее закуталась одеялом, шумно вздохнула и провалилась в глубокий сон.
Очнулась она под вечер от ужаснейшего крика. Да ведь какой крик — неестественный! Таких звуков доселе Диамет не слышала — рев раздавался повсюду, в обоих ушах пронзительно звенели колокола, сущее зверство развернулось прямо перед глазами. Вообразить нельзя такого душераздирающего вопля, плача — кожу рвут! В страхе она приподнялась, схватилась за сердце и, тяжело вдыхая, вслушалась: ничего. Вопль становился все сильнее, все невыносимее, пока не стих. Безграничный ужас кольнул в грудь: при любом движении сердце отзывалось болью, точно кричало отголоском. Встретила ее умиротворяющая тишина: за окном на небе воздвигся тусклый месяц — спальня поникла в немую скорбь. В каждом углу скрежетала опасность, скаля острые клыки. Глаза, тень — точно! Подоткнув одеяло к подбородку, она сощурилась: напротив ее стоп стояла вешалка. «Показалось, — подумала она в облегчении, — что это было?». В памяти вспыхнул дурной сон, скрываемый беспросветным мраком. Комната, похожая на ее, с такими же серыми обоями, с паутиной на шкафах, и какие-то тряпки разбросаны на кровати. Крики, брань, слезы, кровь и довольная ухмылка мученика. Нет на нем лица, лишь эта дьявольская улыбка!
В себя она пришла, когда дверь скрипнула. Распахнув глаза, увидала Афелиса Леотар, отворившую дверь настежь. Вдруг яркий свет озарил комнату: она вошла с каким-то конвертом, настороженная и взволнованная. Поставив подсвечник на тумбу, Леотар села в кресло подле кровати и грозно поглядела на Афелису: та молчала, в удивлении слегка распахнув зубы, взирала на нее, словно на помешанную.
— Уж извините, что я без спроса зашла. Но, как говорится, дело требует вашего внимания.
— Какое… дело? — тревожно проговорила она.
— Перебирала недавно письма с просьбами, и, вот, какое попалось. Лично к вашей персоне адресованное.
 
— Просьба ко мне? — зашептала Афелиса, приподнимаясь, — что? Какая?
— Не совсем просьба, надо признаться. Я бы соврала Вам, если бы не назвала это письмом. Иногда случается, что люди письма господам пишут. Такое я обычно убираю, ибо неприемлемо. Я немного вскрыла, чтобы удостовериться, что именно к Вам оно пришло. Личного характера… — проговорила она угрюмо, вертя конверт в руках, — и надо спросить: нужно ли оно Вам? Там всякое может быть внутри. Если прикажете, то я уйду. А-то совсем растерялась, Вы меня поймите, — она положила его в ее ладони, — с Вами все в порядке? Выглядите неважно. К тому же, ужин пропустили, по всему замку бегала искать Вас. Вот, знать нужно, что если на виду Вас нет, то в спальню сразу надо бежать.
Леотар продолжала смотреть в упор на нее, говоря это. Опять беспредельный ужас блеснул в глазах Афелисы. Она мяла письмо, прочитала адрес отправителя, вновь взглянула на нее, думая, чтобы ответить: «распространять это не нужно. Это последствия кошмара. Мне нужно опомниться и затем прочитать. Сказать, что мне нужен сон? Сколько времени? — свеч не доставала лучами настенные часы, — не видно. Спрошу сейчас, если немного, то про сон скажу, если много, то скажу, что одну меня нужно оставить. Потребовать». Тут же и осознание чрезмерно долгого молчания пришло к ней: Леотар бездвижно сидела у изголовья, словно призрак или видение.
— Да, — закивала Афелиса, — благодарю. Какой час минул?
— Девятый, госпожа. Прошло уже четыре часа с того, как начала я Вас искать. Мне уйти следует?
— Да. Пожалуйста. И свечу оставьте. Ничего ведь не происходило?..
— А что могло произойти? Только я заволновалась. Думала, что Вы куда-то уехали, да предупредить забыли. А дело с просьбами решайте завтра. Его не нужно задерживать. Люди требуют ответа. Не стоит разочаровывать народ, — Леотар медленно поднялась, — если письмо будет Вам неприятно, то скажите, тогда все такие конверты рассматриваться не будут. Благо, отправитель написал в самом начале, что предназначено оно сугубо для Вас, — она замолчала, подходя к двери. Резко обернулась и робко спросила, — у Вас нет температуры? Воды, может, принести. Такое ваше состояние недоброе. Лучше сразу от него избавиться.
— Принесите воду, — тяжело вздохнула Афелиса, распечатывая конверт, — спасибо за внимание.
Дверь закрылась: от Леотар и след простыл. Диамет огляделась вокруг в последний раз, едва ли не порвав исписанный лист — все же страшна ей была та неожиданность. После такого ужаса не хотелось получать угрозы убийства или слежки. Тогда и весь сон пропадет, а тревожность усилится. Отворотившись к окну, она еще раз подумала: стоит ли читать сейчас? Интерес не оставлял ей выбора. «Кому это надо? Личное письмо. Хочет пожаловаться именно мне? Интересно. Но вдруг там что-то, что может навредить мне прямо сейчас? Ладно… все равно не усну. Может быть, только под утро, когда начнется рассвет». Долго она не решалась заглянуть внутрь: поднимала голову, восстанавливала дыхание и ждала, когда придет Леотар. Ее все не было. Объяснить это она была не в силах. Наконец, взгляд ее уцепился за первые строки:
«Это письмо личного характера, и любезно прошу доставить это именно к ее Величеству Афелисе Диамет. Буду очень признателен, и заранее благодарю».
Перевернув лист на другую сторону, она принялась читать:
«Странное мое решение отдавать письмо вместе с другими просьбами, но, прошу, не осуждай. Причины все же способствовали, чтобы я незамедлительно принялся писать это. Долго не мог решиться, и уже считал это за глупость — мою затею. Оно, должно быть, и есть. Ведь: кто мы друг другу спустя столько лет? Воспоминания, не больше. Надеюсь, и не меньше. Тут уж посудить, какая память осталась. Но, как говориться, лучше постыдиться, чем потом жалеть. Пожалуй, эта фраза меня и заставила написать черт знает что. Не ищи, пожалуйста, здесь общей мысли. Темы будут прыгать, так что однозначного ты здесь не найдешь. Как бы не хотелось, но, к сожалению, и мне не легко.