Охота на магов: путь к возмездию (СИ)
— Ты чего ревешь? Ну, не успели… Вот зарядим, и..! Все. Афелисе расскажем, как было, а ты не плачь. Мало ли тебе страданий, а тут еще такая мелочь… Хватит из-за всякой чепухи так переживать. Она, может быть, и претворялась магом, а на самом деле охотница. Так что это не достойно твоих слез…
— Не достойно! — выкрикнула она хриплым голосом. — Нет, ей нужна была помощь, нужна! А мы… а я… Я не могла. Нельзя скрывать такое, не позволено. И это не мелочь, ни что не мелочь, если она кому-то вредит. А ты всегда, всегда все ради себя! И разговаривал с ней несерьезно, а по тону понятно, что она чуть ли не захлебывается — так мы ее обрадовали, и тут же огорчили. Нам нужно срочно зарядить, — без промедлений бросилась она к кулону и, схватив его мокрыми пальцами, прижала к груди. — Я восполню его энергией… потом. Я попробую представить ее голос, хоть бы увидеть, но… Элид! Расскажи Афелисе, ради нее, ради меня. Девочка не может остаться без помощи, ну же…
Илекс примолкла. Уши и щеки ее поалели, а глаза глядели недоверчиво, вызывающе. Через минуту ее вдруг пробил озноб. Большое возбуждение накрыло ее, взбудоражило, что Элид все еще считал до ужаса странным: «И к чему так кричать? Я что, глупый, что не пойму сказанное спокойным тоном? Бес в нее вселился, видимо, и периодически не оставляет беднягу одну. Рассказать-то расскажу, но что будет, если прямо сейчас я уйду?» Румянец внезапно исчез: лицо стало бледно от неприятной мысли. Дело в том, что она всем существом требовала разрешения загадки, мучавшей ее с того мгновения, когда по ту сторону послышались тревожные вздохи. Элид, медленно подходя к двери, замер и обернулся:
— Я скажу только Афелисе. Но сейчас будет трудно, ибо ее, наверняка, окружили с вопросами. Но стоит подождать, я вытяну ее, и мы вместе скажем. Хорошо? — проговорил он с какой-то надеждой. — Вместе ведь лучше, тем более ты мне совсем не рассказала, что думаешь о ней, о нашей собеседнице. А вообще… Иди со мной. Знаю я, что можешь натворить с собой в одиночку. Все, идем, — приблизившись, юноша взял ее за руку, но Илекс вмиг выдернула ее из хватки. — Ты чего?
— Я не пойду. Без меня, пожалуйста, — буркнула она, отвернувшись. — Не хочу.
«Нет, я хочу, очень хочу, — думала она между тем. — Но не могу. А не могу из-за стеснения. Если она разозлится и тут выяснится, что я не донесла до нее вовремя? Возненавидит меня, а дальше… Нет, страшно представлять. Пусть как-нибудь без меня, мне так спокойнее. Все же, я бы спасла ту девочку. Вдруг она в плену и ищет свою знакомую — Афелису? — мысль эта пустила по спине мурашки. — Так, наверное, и есть…»
— Ну, не хочешь, как хочешь. Значит, скажи, почему так разозлилась? Я видел, как ты смотрела на меня, не спроста же, — он пожал плечами и краем глаза уловив мгновенный блеск на камне, но не решился говорить.
— Потому что мы могли узнать больше, не будь ваших бессмысленных разговоров. Где конкретика? Элид, тебе нельзя доверять такие дела.
— Нельзя? — сказал он с негодованием. — А что ты сама не заговорила? Даже не попробовала остановить меня! Но какие пустяки я мог сказать? Только спрашивал, и по делу. А если ты о смехе, то это всего на всего дружелюбный тон, чтобы не спугнуть девочку. Сама-то… Дрожала, как лист на ветру, и все-то тебя устраивало, Илекс. Одумайся, пожалуйста. Кто прежде всего виноват?
С этими словами он вышел. Дверь с грохотом затворилась. Словно сквозь пелену девочка слышала, как разъярённо он ступал по лестнице, да так, что, кажется, доски прогибались под его пылкостью. «Кто прежде всего виноват? — эхом зазвенел вопрос Элида. — Сама-то… Дрожала, как лист на ветру. Да! Я виновата, и должна была остановить его. Но разве он не понимал, что делает только хуже? Неужели мне суждено всегда оставаться виноватой? Все из-за меня, хотя я ничего-то и не делаю… Само мое существование — и есть вина?» Она долго колебалась, чтоб не сорваться с места и не броситься вслед за ним, но мерзкое ей чувство останавливало — страх. Из-за раздраженных нервов голова закружилась, руки задрожали, нащупывая опору. Но неужели это правда? Неужели это юное создание сознательно втягивается в смрадную яму? Илекс с упорством остановилась на мысли о вине. Этот исход ей не нравился, но он был более привычным, чем всякий другой. Пристально присмотревшись к двери, уловила звук; прислушалась — показалось. Народ топтался на верхней палубе, и наверняка Элид сейчас отбивается за малейшее внимание Афелисы. «А что наговорит! — воскликнула она про себя. — Если скажет, что я заплакала, то Афелиса сорвет собрание и понесется ко мне на всех порах. Нужно ли это? Из-за меня? Нет, нет, нет, того не станет!» Сжимая в покрасневшей ладони камень, она опустилась на гамак. Болезненный стон — последнее, что издалось в стенах каюты.
***
Между тем собрание подходило к концу — это вывел Элид из того, что главным лицом публики стал Анариэль, раздававший команды. Метнув взгляд на штурвал, он увидел Яромила, теперь уже некурящего, и Афелису, на чьем лице играла странная улыбка. «Анариэлю я еще на тех проказников нажалуюсь, — заключил он, поднимаясь по ступеням к шканцам. — Им мало не покажется. Будут драить палубы, или еще чего похуже им устроят. А как узнают, откуда у них камни взялись, то совсем уж… Я бы посмотрел на эту расправу. Сразу все выплывет… Все их тайны. И все узнают, что они сходили на землю, а иначе, откуда у них камни?»
— Афелиса! — тут же выкрикнул он, подбегая к ней. — Афелиса… Там дело было такое непонятное. Впрочем, не сложное, просто необычное. Нигде такого не видывал. А ты-то должна знать… То есть, наверняка знаешь. Вот… — вздохнул Элид, навалившись боком на борт. — Илекс, она стояла там, — направил он указательный палец вниз. — У капитанской каюты была. Рассказывает, что девица какая-то пробежала и обронила кулон, не простой, а говорящий… Мы попробовали, и он вправду работает! Не сам камень говорит, а кто-то по ту сторону. В этот раз нам девичий голос ответил. Знаешь, я сначала как-то и не предал значения — это Илекс вся перепугалась, и теперь такая же, только еще хуже.
— И кто вам ответил? — улыбка вдруг спала. — Не охотница ли случаем?
— Да нет, вроде бы. Говорит, что очень хотела посмотреть за одним человеком… И знаешь, за кем? — с интрижкой проговорил Элид.
— Откуда мне знать? — пожала она плечами. — Это ты должен сказать, раз был свидетелем.
— И ни одной мысли? Кто бы это мог быть?.. Я очень был удивлен такому повороту.
— Элид, говори уже! — воскликнула она угрюмо. — Или это опять твои проказы?
— Какие проказы? На носу серьезное дело, и даже мне не до них. Сразу же… в прочем, ладно. Это была какая-то девочка, которая искала тебя. И назвала еще тебя по фамилии… Диамет. Афелису Диамет сюда подавайте. Мы, конечно, удивились, и говорила она восторженно. Сказала, что вы знакомы, и что она очень в тебе нуждается. Сейчас связь оборвалась, мы не успели сказать тебе, прости уж.
— Знает меня? — как бы не веря вполне, спросила Афелиса. — И имя назвала? — Элид кивнул. — Что же это… Вы, наверное, вышли на связь с той девочкой, какая была со мной на острове. Розалинда… Где она сейчас?
Отрывисто и сухо прошептала она что-то, но он не расслышал. Отвернувшись в сторону, она осмотрела шканцы, точно ища то, что ей не позволит сойти на палубу. В тот миг губы ее вновь расплылись в улыбке, теперь уже искренней. Поднялся опять, как вчера, ветер, и высокие сосны мрачно зашумели на опушке, когда она спустилась к толпе. Никто не зажимался, не лез; все стояли в напряжении, и детки, хлопая ресницами, озирались по сторонам, дергая взрослых за рукава. Великое недоумение тут же стихло: Афелиса и тогда предполагала, что надолго останется в памяти Розалинды, но пронесется ли это смутное, двоякое воспоминание сквозь года? Однозначно, да. Тому были доказательства, которые хотела она всем сердцем услышать сама, а не понаслышке узнать. Элид, увидев это резкое движение, без промедлений кинулся вслед за девушкой, подправив сюртук. «Ух, произойдет что-то! — с нарастающим азартом уминал юноша сладкую мысль. — Она насытит кулон энергией и снова заговорит с той… Розалиндой. И Илекс увидит, что ничего криминального не натворила!» Коридор пролетел перед ним, как мгновение. Оказавшись в той же каюте, посмотрел на Афелису: она согнулась в три погибели над упавшей без памяти Илекс и, подхватив за плечи, потрясла ее. Глазки ее сомкнулись; бледные, бесцветные губы приоткрыты. Лежала она у стены, пораженная страхом, перенесшая еще один сильный удар по сердцу. Афелиса, будто иступленная, усадила ее и, водя ладонью по лицу, тихо шептала что-то невнятное, чтоб не спугнуть. Безобразно и жалко было смотреть на Илекс, медленно пробуждающуюся и чуть ли не бившуюся в дрожи. Туманный взгляд ее слепо глядел на Афелису; всхлипывая, Илекс ударилась макушкой об стену и безудержно простонала. Элид до того был сбит и запутан, что несколько раз порывался то вперед, то назад. И, наконец, воскликнул в волнении: