Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Получили Вы новое известие? — нервно заговорила она, вцепившись пальцами в край широких рукавов. — Я говорю, что тот человек — настоящий знаток в своем деле. Ни одна гадалка и рядом не стояла.
— Какое это из?.. — запнувшись на полуслове и, как бы вспоминая те последние их разговоры, вдруг разомкнула губы в озарении и протянула. — А-а-а… о том колдуне, что ли? Знаете, сколько таких? Такие только и бывают, мне кажется. И что он может предсказать? Если кого-то вылечил, то это не больше, чем случайность. Надеюсь, Вы тоже это понимаете.
— Понимаю только из-за чего у Вас недоверчивость к таким вещам. Тот опыт неблагополучно повлиял. Помните, Вы рассказывали про гадалку и то, что смерть она Вам обещала? Оно самое — эта ситуация, из-за которой Вы не доверяете.
— Пусть и так, — вздохнула девушка, идя вдоль поломанной изгороди. — Давайте опустим это. Не самое хорошее начало для разговора. Я хотела поговорить о том, что происходит в кругу высших магов. Я не могу задерживаться. Если это возможно, то прошу, скажите все без красок. Нужно знать все, как есть. Куда мне идти? Где они есть? Вдруг Вы ошибались совсем?
— Ошибаться мы не могли, — сказала та серьезно; предвкушающая дрожь мигом исчезла с губ. — Царь связан с ними. Я говорила раннее, что мы союзники и, если так случится, то они окажут нам помощь. Сейчас находиться здесь — самоубийство. Посмотрите, что происходит с властью. Вспоминаю какие-то два года назад… Не верится, что такие чудеса пропали. Недавно я говорила с ним: связи нет. Наверное, позабыли о нас и давно не заряжали его, и если это так, поступок подлый. До этого разговор был об отплыве. Не знаю, настолько это сбыточная затея, но звучали они убедительно. Счастье будет, если уедете подальше. О, не то счастливо, а то, что Вам будет лучше, — поправилась она тут же с легкой светской улыбкой. — Такие люди, как Вы, очень несчастны. Помните, что здесь, в замке Тираф, помощь найдете, Розалинда. Никто теперь Вас не преследует. Кризис сейчас… Хоть в другие миры сбегай.
— Кто? Кто звучал убедительно? Скажите! Не мучайте! Зачем загадками говорить? — она хотела гораздо искуснее выразить мысль, но вышло слишком обнаженно, неуважительно. Многое сказывалось вчерашним раздражением, прикосновениями, потребностью наконец уйти навсегда в какое-то закулисье, но только с ней — с Афелисой! Лицо девичье как-то вдруг помрачнело, глазки заслезились, ресницы опустились. Заметив тотчас же это изменение, Царица сострадательно провела пальцами по плечу, сжала предплечье и чуть встряхнула, заставив ту поднять подбородок. — Извините… Я слишком резка сегодня, пожалуй. Мне жаль. Это все не то, — бормотала она, вдруг замерев: холодок пробежал по шее, — это, верно, вчерашнее. В общем, так что? Кто? Скажите!
— Госпожа Леотар. А Вы ее знаете? — спросила она со всей осторожностью. Показалось даже, что Розалинда в исступлении, задыхалась, бедная. — Вы так вымучены, надломлены. Что такое? Обидел кто-то?
— Не знаю такую. Волнительная ночь была. Но это ничего, ничего… — тихий, ласковый шепот.
Она высвободила подбородок и отвернулась. Побрела внезапно Розалинда, притопывая, будто в гневной пылу, отрываясь от Царицы на большое расстояние. Выглядела и впрямь болезненно: говорила иногда решительно, чуть ли не крича, и сразу же затихала, точно сердце надорвалось и скулило невыносимо. Женщина же догонять не стала: шла тихо, скрестив руки на груди в каком-то выжидании, что вот-вот и настроение ее переменится. Ветер резвился в пышном хвосте, колыхал фату и выставлял наружу коротенькие волоски. Бедра ее чуть качались, обтянутые черным платьем. Даже здесь, в такой ситуации появилась ее потребность погордиться, пусть и через силу. Никогда прежде не расспрашивала она у Розалинды о ее состоянии, все было на лицо. Но теперь, когда прогулка подвергается ужасному концу, вдруг проговорила из-за спины:
— Расскажите все, ради счастья Вашего. Не хорошо станет, если сдерживаться будете.
— Будто если я выскажусь, то счастливее стану, хоть на немного, — ответила девушка с усилием, после раздумий. — Ваша правда, мне действительно тошно от последних событий. Только никому, ладно? — чистая надежда засверкала в черных глазах. Розалинда обернулась, дожидаясь ответа. Но получила сдержанных кивок — предвестник какого-то неполного доверия и обещания. Но делать нечего, сейчас она и впрямь ощущала четкое желание выплеснуть всю грязь, пачкающую все невинное в душе, наружу и лишиться уж тех недостойных страданий. — Я очень, очень-очень верю, что Вы многословить не будете. Ни сейчас, ни потом… Никогда вообще! Знаете Хендерсона? Знаете, что я спрашиваю… враждуете. По глазам Вашим вижу. А известно что-нибудь о нем ужасное? Кроме как… наркотиков? — на вымученном вздохе прошептала она, смутившись. — Он мне давеча рассказывал все, о чем догадаться без труда можно. Из-за чего ненавидите так?
 
— Тут целая история, — Царица остановилась подле нее. — Сложная, и я расскажу только свое мнение. Выслушаете?
— Давайте же, давайте Вашу историю! Какая бы она там ни была! Я же говорю… — нетерпение стискивало, разгоралось и чуть ли не взрывалось внутри после этих слов. — Хватит тянуть. Говорите все, как есть. Это человек опасен! Да он… безумен. Нельзя с ним, ух, нельзя. А если женится? Невеста ведь пропадет.
— Я знаю, может быть, из-за чего он стал таким разгульным. Тут несколько обстоятельств. Этого ребенка… да, именно ребенок. Взрослым не назвать его, хоть и дела у него порой не детские… Но опустим это. Известен он мне еще в его раннем юношестве. Мальчик только молоко с губ вытер, в школу ходил. Отец часто приезжал к нам и его за пазуху брал, хотя тот не желал. Очень хотел мальчишка поступить в институт, уж не знаю, на какую направленность, никогда не говорил, да экзамены не сдал. А это была единственная попытка. Все, жизнь загубили, так и говорил: «Я — никто, и никем никогда не стану», — резкое молчание. Женщина задумалась и тотчас же продолжила. — Еще одна вещь была. Тот же отец покинул семью после заявления, что тот ничего больше пробовать не хочет. Бездарностью себя возомнил. А кому такой наследник нужен? Всякое дите нужно в свете презентовать, чтоб было, чем гордиться. О другом ребенке не было речи. С того момента и пить стал, и гулять… Были слухи, что роман с девушкой из дворян плоды принес неожиданные. «Если не способен ни к чему, — говорил он, — то буду себя губить, как остальные такие же! Из-за ненависти, вдруг и полюблю себя. Не вам меня судить, свет! Пьяницы — самые добрые люди. Вам не понять «истину», только такие как я поймут, или бедные, но не вы… Ничего мне не надо».
— И что это за истина такая, что не всем дается?
— Он сбиваясь ее говорил, не трезв был. Еще о идее своей что-то твердил, но это все мимо ушей. Нечто на подобии: «Я хороший, а все плохие». Опять же, если б он услышал, то отрицал бы. Нет, не тот смысл… Но я только так поняла. Даже если захочется узнать больше, не поднимайте эту тему. Слишком она скользкая. Как начнет часами говорить, и еще не позволит своего слова вставить. Я узнала, что в Блоквеле много лет процветают приюты для магов. Только вот доплыть непросто, и слишком уж рискованно. Стоит ли оно того?
— Приюты… — проговорила Розалинда сквозь зубы. — Нет, не стоит… Однозначно. Я боюсь, что скоро совсем этого места не станет. Вспоминаю, как то здание, приют, обстреливали, и умереть хочется от воспоминаний. Нет, я только опасаюсь… Вчера Амери предлагал поехать в Блоквел, но я и не восприняла это серьезно. Разве так можно? Каждое его слово — то ли шутка, то ли скрытый упрек. Если б согласилась, то рассмеялся бы он, и… еще чего похуже сделал. Я же сгорю со стыда! Стыдно его всерьез слушать, правда. Нехороший человек, бессовестный… Давно хочу ему сказать это, и все соглашаюсь на встречи, надеюсь, что что-то не в шутку будет! Не зря воспитанницы говорили, что я дурочка и глупее меня никого нет. Не отрицайте, — заметив ее движение вперед, Розалинда поспешно прибавила. — А может, мне внушили. Но если бы лишь это, то не гонялась бы я за Афелисой, наверняка, позабывшей, кто я такая. Она ведь не могла забыть? Не могла! Она — человек совести! Она — воин! Но так ее плохо знаю… Может, Вы..? Что-нибудь неочевидное? Мне так важно. Это даже не привязанность, а какая-то сила неразрывная, всепоглощающая. А любовь ли? Но какая? Она же разная бывает… Я так запуталась, что не выбраться из этой паутины уже никогда! И помощи совестно просить у Вас, чувствую долг на себе. Везде беду приношу. И Филгену, но, благо, все прояснилось.