Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Дорогая, мне есть, что сказать тебе, — закрыв дверь, она присела на кровать рядом с Розалиндой. — Тот мужчина, что приходил к нам, является организатором лагеря. Было бы неплохо, если ты могла бы пообщаться с другими ребятами…
— Нет, я не поеду, — твердо отрезала девчонка, сжимая ладони в кулак. — Ты знаешь, как мне тяжело это дается…
— Знаю, но не всегда же ты будешь скрываться от общества за высокими дверьми комнаты, — она положила руку на кулак дочери, глядя на нее так ласково, что Розалинда невольно заключила ее ладонь в свою. — Если ты будешь скрываться и убегать, неприятности не исчезнут. Я хочу подарить тебе то, что ты не могла получить с годами и, как видишь, мне это удается, так почему же ты…
— Я же сказала предельно ясно и четко, что не желаю нигде быть, кроме дома, и на этом все! — вскрикнула она, нахмурив брови.
— Как пожелаешь, — флегматично пожала плечами матушка. — Только после не тверди мне, что была не в себе и хотела бы поехать туда.
Дарья встала и поплелась к двери, будто растягивая момент, надеясь на мгновенное согласие Розалинды. Не дождавшись ответа, она нетерпеливо поджала губы и хлопнула дверью, не попрощавшись. Девчонка опустила голову к груди, будто раскаиваясь о своих оплошностях и признавая вину втайне от всех, но на самом деле она оставалась равнодушна к впечатлительному и временами вспыльчивому нраву матушки, так что остатка скверных чувств не ощущалось и поныне.
В одну из таких ночей, когда все не унимаются ее воспоминания с острова, она уж было берется строчить письмо, воспламененная сладостным воодушевлением и легкой надеждой, но когда стержень доходит до строки с адресом, огоньки веры сгорают, оставляя лишь горький пепел. Хочется плакать, но бедная Розалинда не может ничего выжать из уставших глаз.
Лунный свет бьется в ее окно, но кругом темнота. Ни единого дома, проспекта и даже старой повозки во дворе не видно. Будто ничего нет, все растворилось в жутком мраке. И книги на полках не кажутся столь привлекательными, как в первый раз, когда братья пытались достать свой бумажный самолетик с верхней полки. Фонарь не угасал до полуночи, и, кажется, Розалинда могла бы и не спать всю ночь, да вот только кто-то может заметить свет в окне, а после об этом несомненно узнает матушка.
Жуть. Но чем же тогда маялась Розалинда во время утомительной бессонницы? Она верила, что все желания и намерения непременно исполнятся, если она будет их записывать в старенький дневник. Не успел он дойти до ее рук, как пара страниц оказались порваны, а погнутые края обложки выглядели отвратительно. Блокнот был пуст, только серые разводы оказывались на каждой странице, точно будто кто-то нарочно исписал все страницы, а затем стер в стремлении передать блокнот в качестве наследства или семейной религии. Глупо и странно, но от матушки девочка услыхала не менее нелепую легенду.
Горничная, близкая подруга Розалинды, рассказала ей, что написанное на этих листах способно воссоздать желаемое наяву, что не могло не привлечь душу, живущую познаниями тонкостей этого мира. Однако, страх не оставлял ее, и выбор лежал ответственный. Спустя два года дневник оставался пуст, а после и вовсе завалялся за шкафами.
И вот, наконец-то, он в ее руках, но непредвиденность маленького брата заставила ее отложить дела с желаниями, опустить испуганный взгляд на мальчика.
— Не пора ли тебе спать в такой поздний час? — спросила она.
— Никто ничего не сказал мне до сих пор, так что все в порядке, — отмахнулся он, бесцеремонно вышагивая по комнате.
— Ты нахватаешься проблем и больше не будешь так нагло врываться в чужие комнаты. Думаешь, я не расскажу матушке? Интересно, как на этот раз она будет тебя наказывать..?
— Эй, перестань! — возмущённо всплеснул руками мальчик. — Я всего лишь хотел пожелать спокойной ночи… Да… Ты это, не засиживайся допоздна. Это тоже никто не любит.
— Не по нраву только тебе, и не командуй мне тут. Если на этом все, то можешь идти.
— Не все.
Розалинда развернулась в полуобороте, пристально глядя на брата.
 
— Чего тебе? — нервно выдохнула она, уводя взгляд в сторону.
— Дело такое… Впрочем, тебе это не сложно сделать для меня, — нерешительно мямлил Эдуард, будто в спешке перепрыгивая из одной ноги на другую. — Это срочно. Я надеюсь на тебя.
— Прошу, не тяни, или я не буду тебя слушать и выгоню отсюда.
Черные глаза Эдуарда глядели так ясно, что даже в темноте он не смог упрятать страх и поджимающее волнение. Он заикался, переминался и сводил взгляд в пол.
— Мне нужна книга, а она в библиотеке, — запнулся мальчик, поднимая на свет веснушчатое личико. — Я никак не могу ее достать, а ты такая высокая, что наверняка сможешь дотянуться до той полки.
— Подожди, разве горничная не закрывает библиотеку на ночь, если в ней никого нет?
— Она знала, что там буду я. И матушка знала, — ответил Эдуард, шаг за шагом подходя ближе к девочке.
— Как же она разрешила тебе? Или все это из-за школьных долгов?
— Да! Школьные долги! — восклицал братец, точно вспомнив. — Настоящее наказание…
Дрожь пробежала по девичьему телу, когда Эдуард заключил ее теплую ладонь в свою, медленно стекая по запястью, а после грубо стащил Розалинду со стула.
— Пойдем, — угрюмо приказал Эдуард.
— Ты останешься в долгу.
Прихрамывая, Розалинда вмиг помчалась вслед за братом. Подойдя к двери, мальчишка резко остановился, прикладывая ухо к двери, и преподнёс указательный палец к губам.
— Не создавай шума, — прошептал братец, дергая отвлеченную Розалинду за запястье. — Ты будешь отвечать.
— Эй! — возмутилась Розалинда. — Почему я должна отвечать за то, что посреди ночи ты насильно тащишь меня в библиотеку?
— Ты ведь старшая, — ухмыльнулся Эдуард и снова замолчал, отворив дверь.
Загадочная тишина таилась в ночном коридоре, а темнота вдали нагнетала мрак на душу. Лунный свет ложился на красный ковер, словно направляя детей к двери домашней библиотеки. Лишь их шаги прерывали бесконечную, прекрасную мелодию тишины. Эдуард всматривался в каждое окно, а после оглядывался назад и нагло ухмылялся непонимающему взгляду сестры.
— Темно, хоть глаз выколи, — тихо посмеялся Эдуард, а у девочки побежали мурашки по спине. — Ты будешь грустить, если мы с тобой будем редко видеться?
— С чего ты так решил? — гордо фыркнула она, смахивая прядь волос с лица. — И вспоминать не буду.
— Жаль, — горестно выдохнул он. — А я надеялся, что мы станем хорошей семьей. Хочу дружить с тобой, а ты такая упрямая и гордая, что сразу пропадает желание возиться с тобой.
— Угу, — промычала Розалинда, окидывая Эдуарда пытливым взглядом. — Если я тебе не интересна, то да будет так.
— Ты интересна мне, — Эдуард вмиг обернулся, хватая сестру за руки. — Только ты не хочешь нашей дружбы.
— Не отвлекайся, — прошептала она, тотчас отдернув руки. — Матушка в последнее время плохо спит, а мы проходим мимо ее комнаты.
Братец замолчал, укоризненно выдержал паузу и пошел дальше. С открытого окна повеяло холодным воздухом, пробирающим до мурашек в ясную ночь. Ни слова более не проронили брат и сестра, и Розалинде казалось, что обида ненароком проглядывала в его тусклых чертах. Он сжимал ее руку крепко, с большой силою, словно боялся упустить или проглядеть возможность ее ухода. Девчонка все думала о своем, а мысль о дневнике не оставляла ее беспокойство и опасение. Вдруг братья вздумали хитро развести наивную Розалинду и украсть поистине ценную вещицу? Нет, они до того малы, что способность столь мощных вещей представлялась им за гранью их детского разума. Наконец, Эдуард незаметно остановился и по привычке дернул сестру за запястье.
— Леди вперед, — посторонился братец, отходя от массивных дверей.
Высвободившись, Розалинда шагнула вглубь гнетущей тьмы. Вдалеке мелькал зажжённый огонек, оставляя круглые тени на потертом столе. Она приложила руку к стене, водя по ней, и тут же нащупала небольшой выключатель. Свет вмиг озарил тусклое хранилище, прокрадываясь в темнейшие углы старинных полок. Девчонка медленно подошла к длинному столу и, испуганная неожиданностью, развернулась на шум двери.