Апокалипсис начнется в 12.00. Часть 3 (СИ)

За три корочки хлеба — почему то вылезает в голове какая-то похожая ассоциация.
Очень это оскорбительно для мыслящего человека, конечно, для безмозглого раба и так все хорошо.
Идти пришлось довольно долго, зато, насколько я могу ориентироваться, чисто приблизительно, мы удаляемся от места нашего спуска вглубь территорий, контролируемых Местными. Не сказать, что это меня не радует, жаль только, поговорить с 254-м никак не получится сейчас, чтобы узнать, какая муха его укусила, настолько, что он свалился в лаз следом за мной.
Что-то произошло на поверхности, когда я уже оказался под землей, не зря же от его личного лазера шел дымок и он сам, целый и невредимый, скатился на нижний уровень.
Наверняка, случилось что-то такое, после чего возвращаться в часть для 254-го стало невозможно. Не знаю, что произошло, но, те мужики, которые думают пойти по моим стопам в будущем, так точно не торопятся, собираясь дождаться, когда появятся условленные знаки на тех же самых ловушках или приметных камнях.
Это они не торопятся, а здесь все быстро случилось.
Пройдя солидное расстояние по уже более широким туннелям, мы добрались до местного пересадочного узла, где нас взгромоздили на что-то напоминающее тележки, поставленные на рельсы, и я вспомнил, что с таким транспортом связаны люди, занимающиеся добычей под землей.
Где это происходило и чем именно они занимались — память все равно не дает ответов, как я не напрягаю извилины.
Потом уже с полчаса не слишком быстрой езды и нас выгружают на оживленном месте, где провожатым пришлось ответить на вопросы окруживших нас Местных.
Теперь я могу внимательно рассмотреть противников Высших и вижу невысоких и довольно щуплых созданий с длинными ушами и приятными чертами лица, еще и длинными волосами, у некоторых по спину. Которые разговаривают между собой на мелодичном и приятном языке, являющемся полной противоположностью нашему противному и мерзкому шипению. Такие гуманоиды, не сильно отличающиеся от людей, но, все же не люди.
Хотя, в военном лагере я кроме моего типа человеческой расы встречал таких, как 254-й и еще один тип точно присутствует там, на некоторых не боевых должностях остались такие коренастые, как бочонки, мужики.
Уже за это одно, за нормальный язык, я готов изменить присяге, которую и не давал, поменять место жительства, пусть оно и окажется под землей.
Одеты все в свободные одежды неярких цветов, оружие редко у кого мелькает при себе, похоже, что с передовой мы перебрались уже в самый настоящий тыл и это радует нас обоих.
Как я понимаю сейчас, услышав другой язык, нам точно придется учить его, только, как можно разблокировать наши с 254-м мозги — я не знаю. Сколько времени должно пройти, прежде чем наше сознание и мысли смогут вырваться из-под последствий топтания в наших головах технологий Высших и поставленной ими блокады.
Впрочем, воевать мы уже можем, значит, и пользу приносить будем, не совсем тунеядцы получаемся.
Я все же не выдерживаю непонимания и спрашиваю стоящего рядом 254-го:
— Нам придется учить язык местных? Что говорили ваши перебежчики, когда вы встречались?
Народ местный внимательно посмотрел на то, как я зашипел, поэтому я улыбнулся, как смог приветливее и пожал плечами, мол, сам бы рад не говорить на этом языке, но, прошу меня извинить, другого в голове у меня пока нет, не заложено.
Когда 006-й и 009-й говорили мне о том, что разговаривать на своем языке строго запрещено и положено смиренно ждать, пока не освоится язык Высших. В тот момент мне на ум еще приходили разные слова из прошлой жизни, правда, я уже не понимал или очень плохо понимал их смысл. Но, с усвоением шипучего языка все другие слова исчезли, последствия перепрошивки мозга убрали все осколки прежней жизни из моего сознания.
— Не переживай, перебежчики точно могли разговаривать на двух языках, — прошипел в ответ мой напарник по побегу и так же улыбнулся обступившим нас зрителям, после этого переставшим обращать на нас внимание.
Вскоре через небольшую толпу около нас пропихался солидный по возрасту Местный, рядом с ним оказался совсем маленького роста паренек, который оказался переводчиком с шипящего недоразумения, как я с радостью убедился в этом после первого же вопроса от солидного Местного.
 
— Это предварительный допрос. Чтобы вы понимали, — прошипел паренек после слов своего начальника. Остальные, как по команде отошли от нас и больше не мешают разговору-допросу.
— Наш человек с передовой позиции доложил, что вы сами спрыгнули в лаз и не пытались воспользоваться своим оружием. Это так?
— Да, мы сами сложили наше оружие, — первым ответил 254-й.
Я же решил пока помолчать, похоже, что мой основной наставник в новом мире что-то соображает, как стоит здесь разговоры вести. Что-то ему донеслось от перебежчиков или перевоспитавшихся у Местных пленных.
Перевод услышали все вокруг и одобрительно зашумели, фраза оказалась та самая, которую требовалось сказать.
— Как вы поняли, что пора сдаваться? — следующий вопрос от пожилого, может переводчик немного не так перевел его слова и по смыслу звучало — Почему вы сдались?
— Давно уже думаем это сделать. Нас гораздо больше таких, не одни мы, — ответил 254-й.
— Хорошо. Мы узнали пока все, что требовалось. Следуйте за своими стражами, — услышал я напоследок, после чего мы снова пошли по одной из троп.
Я отметил, что с подземными коммуникациями у Местных все на очень приличном уровне. Налажена вентиляция и нет грязи или сырости. Некоторые стенки забраны сетками, не понятно, из какого материала, держат, похоже, сыпучие места.
Свет дает какая-то плесень, которая дисциплинированно тянется именно над головой. Но, попадаются и ярко освещенные перекрестки, где никого не видно, кажется, проблем с энергией у них нет, раз не экономят ее.
Пройти пришлось еще немало, но, когда мы вошли в зал с несколькими небольшими комнатами, рассчитанными на размещение кого-то, типа нас, у нас сняли путы с рук, я заметил, как мелькнуло что-то ярко-белое и потом само исчезло в подсумке на поясе у наших конвоиров.
— Разумные путы? — что только не придет в мою пустую голову.
Пришлось разоблачиться от защиты полностью, снять боевое белье и достать все, что оказалось в мешке. Сухпай нам оставили, так же и бутыли с водой проверили, но, забирать не стали, тем более, вода нам необходима, чтобы из порошковой смеси приготовить ту же самую бурду, которой мы питаемся, то есть, питались до этого момента на базе. Под под босыми ногами оказался теплый пол, что меня порадовало, так как ботинки тоже забрали.
Развели по небольшим камерам, и я оказался немало удивлен тому, что и у Местных есть такие же кровати, как и на базе, с системой самоочищения. Чем я сразу же и воспользовался, кто его знает, какой блохастый узник сидел в камере до меня. После этого, как есть, в оставшемся нижнем белье, после всех переживаний сегодняшнего утра, завалился спать и спал, как убитый, пока меня не разбудили пришедшие снять более обстоятельный допрос, новый Местный, не такой пожилой, зато, с тем же мелким переводчиком.
На каменную полку, вырастающую прямо из стенки, поставили что-то интересное, похожее на камеру, которые были натыканы на базе и сказали мне отвечать на вопросы, глядя в нее. Вопросы пошли сразу же и быстро, без особых церемоний.
— Твой номер?
— 469-й.
— Давно ты служишь у гангов? — на мой недоумевающий взгляд, мне объяснили, что мои хозяева, на чьем языке я говорю — цивилизация Ганги.
— А, понял. Три дистрикта вот-вот закончатся, как я очнулся здесь.
— Так мало? Какой это у тебя выход на нашу территорию?
— Первый раз меня отправили со всеми. До этого только на учебных полигонах был.
— Ты хочешь сказать, что за месяц после прошивки мозга смог понять, что воюешь на плохой стороне?
— Нет, об этом мне рассказали 254-й и его друзья. Или единомышленники.
— 254-й давно здесь?
— Да, один из самых опытных. Где-то двадцать пять дистриктов. Поэтому сильно отличается от тех, кто прошел перепрошивку мозга недавно, — видя, что меня внимательно слушают, я продолжаю, — Со мной разговаривали 254-й, больше всех и шестеро его товарищей. Все они знали, что я должен перейти на вашу сторону в первом же выходе и учили меня, как это сделать лучше.