Не стать зверем (СИ)

Его голова бурлила новыми идеями и планами, и наги смотрели на него горящими глазами, полными восторга и обожания. Иногда ему казалось, что сам дух ордена изменился, что исчез тот самый тонкий налет упадка и уныния, что незримо присутствовал в те времена, когда он только попал в Наган-Карх. Сам он не чувствовал усталости. Завтра требовалось скрытно добраться до второго, младшего шамальского домена, крепости Ахра, расположенной между Кельбелой и Карраной, и посмотреть, можно ли накануне атаки спрятать там воздушный отряд вимм и прикинуть расстояние для броска на крыльях.
  
Глава 5. Безумный зубр
 
Я летел в Далерну, поговорить с Даллахом. Прошло больше двух недель после карнавала, а я до сих пор не нашел времени это сделать. Затеянный конкурс мастеров путей мы с Шандром хотели провести подальше от густонаселенных мест. Ант делал его в восточном Тайреме, в местечке Суреза, расположенном восточнее Далерны в долине реки Суза. Река там разделялась на два больших рукава — Верхняя и Нижняя Суза, посредине которого лежал длинный остров с маленькой деревенькой разумных Двуликих и двумя анклавами низших. Возможно, Даллах даже помнил это мероприятие, он когда-то много контактировал с Антом, хотя, насколько я понял, друзьями они не были. Даже если не выстрелит идея вычислить загадочного мастера шеадров, полезно будет посмотреть на то, как работают мастера путей Кинэна, потому что шеадры-то они ставят бойко, а разгребать их косяки, если что, приходится нам. Иногда их проколы бывают такими заковыристыми, что даже я, с моим богатым опытом, захожу в тупик.
Все утро я провел в Элласаре, сначала — с верховными бреннами Аскарема и Ферта, потом — с Рейдом, главой элезианской школы сил и стихий Эгрох. Накопился ряд вопросов, которые мы все время откладывали, пока в конце концов откладывать стало уже некуда. Потом я отправился в Элласарский университет, где уже несколько десятков лет через год лично читал курс прикладной пространственной механики — преломлений, сложнейший предмет, без которого ни один шеадр не построишь и ни один путь не откроешь. Год здесь — год в Рузанне, в столичном университете. Была идея пропустить этот год, что-то я подустал от этой рутины, да и курс стоило бы переработать в соответствии с последними исследованиями в этой области, но меня опять уговорили. Работать с молодежью мне нравилось, но это требовало терпения и, что немаловажно, дисциплины и определенной систематичности, а мне иногда бывало трудно вписываться в университетское расписание. Собственно, семестр еще не начался, но я предпочитал заранее все обговорить, чтобы потом не думать о деталях.
Покружив над Далерной, я сел и обернулся прямо на крыльце личных палат Даллаха. Навстречу мне выбежали две девушки — элезианка и кицу, которых я неоднократно видел среди его ближайших помощников. Обе они выглядели встревоженными.
— Верхового нет уже неделю, — сообщила одна из них, отводя меня в покои, вторая же опасливо огляделась по сторонам, убеждаясь, что нас не слышат. — Его видели в облике зубра в нескольких хаарах отсюда, но он почему-то не возвращается.
— Ну и что? — удивился я. — Для Вечного, тем более такого старого, как Даллах, это в порядке вещей.
— Нет, нет, — замотала головой кицу, а на глаза у нее навернулись слезы. — С ним что-то… не так! Он действительно часто гуляет по лесам в облике зубра, но когда он нам нужен, мы находим его и просим вернуться.
— И он сразу же оборачивается и идет с нами в человеческом облике, — подхватила вторая. — Если он далеко, мы прилетаем на вимме, и обратно он летит с нами.
— А сейчас, — продолжила кицу, — он не только не слышит наши просьбы, он и приблизиться к себе не дает.
— Верховный, пожалуйста… — взмолилась другая. — Поговорите с ним. Мы не знаем, что делать. Нам почему-то кажется, что ждать… неправильно.
— Попробуем разобраться, — заверил их я бодрым голосом, но нарисованная ими картина мне сильно не понравилась. Я, конечно же, вспомнил себя недавнего, как я сам, будучи заблокирован в человеческом теле, на какое-то время полностью потерял контроль над стихийным существом, моей второй половиной, и с трудом вернул вечный облик. Но то я. Даллах, самый древний из нынешних Вечных, был мудр и весьма опытен, а про стихийные стороны нашей братии знал гораздо больше, чем все мы, вместе взятые.
 
Я сделал несколько кругов над Далерной, поднялся повыше и увеличился в размерах — так я лучше и дальше вижу. В далернской чаще его не было. Ничего удивительного, Тайрем очень красив, и почему бы его божеству не побродить по лесам и рощам? Ему могли попросту надоесть шум, суета и бесконечные дела его домена. Ему могло попросту надоесть быть человеком, за столько-то лет. Иногда накатывает и на меня. Приходит чувство, что все это ты уже видел и слышал сотни раз, что ты крутишься в бесконечном колесе, скитаешься и бродишь одними и теми же путями, пытаешься сойти с них и все время на них возвращаешься, и мучительно хочется прервать, прекратить этот путь. Склонны ли Вечные к самоубийству? Их человеческая сторона — однозначно да. Я не забыл, как стоял на верхней площадке Западной башни после похорон Марты. В ее смерти была и моя вина… вернее, там было очень, очень много моей вины. Я, собственно, тогда так и сделал, вот только Ворон перехватил контроль над сознанием раньше, чем я долетел до земли.
Я резко взмыл вверх, выключая воспоминания. Хватит. Где Даллах? Описав широкий круг над лесом, я попытался прислушаться к пронизывающим меня потокам силы — джив, эгри, рох, фэйр и наэр. Даллах — средоточие джив и много рох, где они, эти потоки? Мы, Вечные, чувствуем стихии друг друга… я могу не видеть Даллаха глазами, но я узнаю, услышу, почувствую его приближение.
Я ничего не чувствовал.
"Эйла, где он?" — позвал я на помощь мою зеленоглазую подругу.
"Там" — ответила она, и в моем сознании замелькали картины какой-то лесной опушки. Кажется, в передаваемых ею изображениях мелькнуло что-то вроде берега реки. Что ж, попробуем пролететь вдоль Сузы, это все же легче, чем бессмысленно кружить над чащей.
Вскоре я нашел его, медленно бредущего вдоль берега в верховьях реки, очень далеко от родной Далерны. Снизившись, я несколько раз пронесся перед ним, приглашая к разговору. Он не отреагировал, продолжая в том же темпе брести дальше. Хорошенько обогнав его, я трансформировался в человека и стал на его пути, ожидая, пока он приблизится. Грозный лохматый зубр чуть больших, чем естественные, размеров, медленно, но неотвратимо брел мне навстречу, не собираясь ни останавливаться, ни сворачивать. Он подошел почти вплотную, когда я позвал его по имени.
— Даллах, надо поговорить, — сказал я громко, но он даже не повернул головы в мою сторону — он так и брел вперед, не замечая возникшего перед ним препятствия. Мне пришлось отступить в сторону, давая зубру идти своей дорогой. — Даллах, — крикнул я вслед удаляющемуся зверю. — Слышишь меня? Если да, дай мне знак. Ну хоть хвостом махни!
Зубр медленно удалялся, такой же безучастный, как и раньше.
Я снова обернулся, поднялся вверх и принялся наматывать вокруг него круги, стараясь пролететь прямо у него перед носом. Никакой реакции — он словно меня не видел. Снова отлетев подальше, я вернул себе человеческий облик и опять стал у него на пути, на этот раз — отчаянно размахивая руками и выкрикивая его личное имя — Ямин. Какое-то время я шел рядом, пытаясь разговаривать с ним, как с человеком, но он не отзывался. Я даже предпринял дикую попытку удержать его за длинную шоколадно-бурую шерсть, и это единственное, что вызвало реакцию зверя — он недовольно мотнул головой и дернулся вперед, вздрогнув, как от удара. Это меня и насторожило. Внимательно присмотревшись, я увидел, что в нескольких местах из его мощного тела торчат оперения стрел.
Снова обернувшись, я тщательно осмотрел его со всех сторон, обнаружив три стрелы и еще две отметины от них. Две мне удалось выдернуть на ходу, одну никак не получалось подцепить клювом, пришлось снова принять человеческий облик и попытаться вытащить ее руками. Не тут-то было — зубр стал убегать от меня, отшатываясь в сторону и ускоряя шаг. Что ж, я добился хоть какой-то реакции. Получив от него раздраженный удар головой, хорошо хоть не рогом, я вытащил третью стрелу. Зубр замедлил ход, остановился и уставился на меня темными, неподвижными глазами.