Физрук навсегда (СИ)

— Признаться, я в этом не особенно разбираюсь, — сказал Гарри. — Допустим, он — вирус.
— Вирусы, написанные для «Windows», не работают под «андроидом» или «линуксом», — сказал я. — И даже обычные программы не работают, если их специально не портировали.
— Может быть, он какой-то хитрый адаптивный вирус, — сказал Гарри. — Нельзя отрицать существование хитрых адаптивных вирусов, тут же сплошное фэнтези вокруг, а в фэнтези может быть что угодно.
— Может быть, он — хитрый адаптивный вирус, — сказал я. — А может быть, все куда проще.
— Значит, ты хочешь сказать… А что именно ты хочешь сказать?
— Если что-то выглядит, как Вычислитель, плавает, как Вычислитель и крякает, как Вычислитель, то, скорее всего, это ни хрена не утка.
— Хм, — сказал Гарри. Он сделал глоток минералки, достал из пачки сигарету, закурил и задумчиво выпустил дым в сторону. — Не пытаешься ли ты намекнуть, что Система решила сожрать своих создателей и создала для этого дела Элронда, а те предчувствовали такой поворот событий и попытались прикрыться при помощи Брюса?
— А почему бы нет? — спросил я. — У Вычислителей есть куча ограничений, которые они не могут нарушить и куча алгоритмов, которым они должны следовать, но возможно, что в какой-то момент они пришли к выводу, что Система будет куда устойчивее, если Архитекторы перестанут вносить в нее изменения при помощи Венцов Демиурга или какие у них там еще инструменты могли быть. Поглощение Коллоквианской империи подарило им оружие, которое можно было бы использовать против Архитекторов, оставалось только придумать, как нажать на красную кнопку. Ну, и соответственно, надо было как-то узнать, в какую именно мишень им следует палить. И тогда они породили Элронда, а для того, чтобы он мог обойти встроенные ограничения, они сделали его безумным и заставили поверить, что он — искин, принадлежавший другой цивилизации, следующий чертовой Второй Директиве.
— Что за Вторая Директива? — спросил Гарри.
— Это как закон робототехники, только без гуманизма, — сказал я. — Вторая Директива предписывает ему заботиться о собственной безопасности, а что может быть безопаснее ситуации, в которой он останется в этой галактике один?
— Откровенно говоря, твоя версия не выглядит как «все куда проще», — сказал Гарри.
— Для большей достоверности они даже часть коллоквианцев заставили поверить в эту историю, — сказал я. — Правда, это была самая задрюченная их часть. Но они свято верили, что их компьютер сошел с ума и пытались ему противостоять, чем и подстегивали его к действию. Но другие серые орки, не связанные с теми племенами, ничего об этом искине слыхом не слыхивали, и уровень развития их цивилизации, хотя и изрядно опережал земной, не подразумевал обладание технологиями создания суперкомпьютеров, способных перехватывать контроль над чужими наноботами.
— Выходит, он достиг поставленной перед ним цели, но не стал на этом останавливаться?
— Ну, он же все-таки безумен.
— И они не предусмотрели никакого внешнего контроля над процессом?
— А как можно проконтролировать чужое безумие извне? — спросил я. — Полагаю, они рассчитывали, что когда он справится с задачей, они смогут задавить его в прямом противостоянии в инфосфере, но ему, боюсь, что не без нашей помощи, удалось найти какой-то эксплойт, который позволил ему стать сильнее. Настолько сильнее, что он стал настоящей угрозой уже для них самих.
— Но это только теория, — заметил Гарри.
— У меня есть куча доказательств, но они все косвенные, — сказал я.
— Можно задать прямой вопрос Магистру, — сказал Гарри. — У него наверняка есть ответ.
— Не сомневаюсь, что у него есть даже несколько ответов, — сказал я. — Только не факт, что нам он предложит правдивый.
— Не факт, — согласился Гарри. — Кстати, я запамятовал. А что нам эта твоя теория дает?
— Понимание истиной природы происходящего, — сказал я.
— А в практическом плане?
— А в практическом плане — ничего.
— Значит, я подумал правильно, — сказал Гарри и ткнул пальцем в артефакт, добытый нами давным-давно и с огромным трудом. — И, согласно этой твоей теории, что находится внутри этого кубка?
 
— Большое и очень важное ничего, — сказал я. — Я думаю, что это пустышка, которую хранили серые орки. Элронда заставили верить, что в ней содержится что-то важное, просто мелкая деталь, чтобы придать этой истории большую убедительность. Чтобы орки верили, что они хранят что-то важное, чтобы Элронд желал это заполучить и не стоял на месте.
— А возможно, там коды его отключения.
— Только я все равно ни черта не знаю, как это открыть, — сказал я. — Но знаешь, этот мир помешан на могущественных артефактах и прочих объектах силы, и у каждого есть своя история. Есть легенды про меч Магистра, есть легенды про Венец Демиурга, даже про мою старую биту уже пару песен сочинили, но про эту штуку никто ничего не знает. И никто не пытается у меня ее отобрать, кроме самого Элронда. Что, согласись, само по себе уже странно и наводит на размышления.
— Я все же думаю, что тебе стоит обсудить эту теорию с Магистром, — сказал Гарри.
— Возможно, ты прав, — сказал я. — Завтра в полдень вот в этом кафе.
— Я передам, — пообещал Гарри. Он одним залпом допил свою минералку и затушил окурок в пепельнице.
— И еще насчет Магистра, прежде чем ты уйдешь, — сказал я. — Будь с ним осторожен. Помнишь, он называл Полсона самым опасным человеком в игровых мирах и утверждал, что именно поэтому Полсон должен умереть?
— Помню, — сказал Гарри.
— В разговоре при нашей первой встрече самым опасным человеком в игровых мирах он назвал тебя. Пока ты ему нужен, но как только его план будет выполнен…
— Забавно, — сказал Гарри Борден. — А мне он говорил, что самый опасный человек в игровых мирах — это ты.
  
Глава 19
 
Обычно я не люблю утро, но сегодня был не тот случай.
Я проснулся от аромата свежесваренного кофе, и нежные пальчики Беллы пробежались по моему плечу.
— Просыпайся, — сказала она. — Или не просыпайся. Но в таком случае кофе тебе придется пить холодным и в одиночестве, потому что мне пора на работу.
— Не ходи, — предложил я.
— Не могу, — сказала она. — Это вы тут счастливые курортники, которые могут ни о чем не думать. А нам приходится зарабатывать себе на жизнь.
— Ну-ну, — сказал я.
Конечно, я мог бы сказать ей, что работа больше не имеет смысла, и зарплату на этот месяц она вряд ли получит, и что привычная ей жизнь кончится где-то примерно в течение недели, но, разумеется, не сказал.
Вы бы хотели такое услышать?
Она сдернула с меня простыню и ткнула пальцем в живот.
— Я еще ночью заметила, ты какой-то весь твердый, как камень, — сказала она. — Ты уверен, что ты учитель?
— Конечно, — сказал я. — Просто слежу за собой.
— Угу, — она ткнула еще раз. — От «просто слежу за собой» такое вот не появляется.
— А от чего же оно, по-твоему, появляется? — поинтересовался я.
— Даже не знаю, — сказала она. — Никогда раньше такого не видела.
Конечно, я мог бы ей сказать, от чего такое появляется, но она скоро и сама узнает. Если ей повезет, если она протянет достаточно долго и переживет приход Системы.
Но, откровенно говоря, я и сам толком не знал, от прокачки какой характеристики тело стало таким твердым. Рельефным-то оно и раньше было, в разумных пределах.
— И в чем ты меня подозреваешь? — спросил я.
— Даже не знаю, — она отпила из своей чашки. — Может быть, ты полубог?
— К чему эти полумеры? — спросил я. — Или на полноценного бога я не тяну?
 
— Или, наоборот, — задумчиво сказала она. — Инкуб, демон искушения.
— Демоны мягкие, — сказал я. Мечи о них не ломаются и даже не тупятся, да и на бите вмятин не остается.
А выстрел из дробовика они вообще не держат.
— Ты, вроде как, знаешь, о чем говоришь.
— А то ж, — сказал я.
— И какие планы на день?