Империя Страсти (ЛП)

Я жду, что он отстранится, но он захватывает мои губы в медленный, страстный поцелуй, пробирающий меня до костей.
— Видь сны обо мне, дорогая.
А потом выходит за дверь, унося с собой частичку моего сердца.
  
Глава 23
 
Кингсли
Мои пальцы крепко сжимают портфель, когда я смотрю на нелестную версию лица моей мачехи.
Но я хочу разбить вдребезги не пластиковый вид. Дело в чувствах, скрывающихся за этим. Злоба, сверкающая в ее глазах-бусинках. Ухмылка, которая держится на ее губах.
Мы стоим перед зданием суда, но, поскольку свидетелей много, убийство точно не пройдет незамеченным.
Эта сука только что имела наглость заставить своего адвоката утверждать, что мои недавние инвестиции, моя причастность к законным подставным лицам Николо опасны для наследия моего отца. Она обвиняет меня в некомпетентности, плохом суждении, и поэтому, по ее ошибочной логике, акции У&Ш, которыми владел мой отец, должны вернуться к ней. Они не вернутся. Они принадлежат мне по праву, и даже если будет доказано, что я некомпетентен, они перейдут к моему душеприказчику, а не к ней. Но она думает, что если подаст достаточно исков и бросит свой вес, то получит что-то.
Кроме моего непреклонного желания прикончить ее, она не получит ничего.
Сьюзан гладит розовый мех, лежащий у нее на плече, будто это домашнее животное.
— Я должна выразить должную признательность и поблагодарить тебя за то, что дал мне эту возможность. Лучше приготовь ключи от королевства.
— Единственные ключи, которые ты получишь, это ключи от клиники для отдыха, чтобы исправить то, что испортили твои пластические хирурги. — я смотрю на нее сверху вниз. — Твой адвокат немного некомпетентный тюфяк и, вероятно, забыл упомянуть, что деньги, которые я вложил, изначально были моими, а не моего отца, так что судиться за них все равно что ловить рыбу в Мертвом море. И никто, наверное, не сказал тебе об этом, но вот маленький совет, то, что ты можешь подать иск, не значит, что ты должна это делать.
— Не за этими деньгами я охочусь, дорогой сынок.
Я не упускаю насмешки в ее голосе, когда она говорит «сынок».
— Мне нужна остальная часть, которая изначально принадлежала твоему отцу и, следовательно, по праву принадлежит мне. Я буду продолжать биться в суде, пока не заполучу кусок пирога, который я заслуживала все это время. Каково это быть побежденным в своей собственной игре?
— Ты даже не начала распознавать игру, не говоря уже о том, чтобы победить меня в ней.
— Возможно, я лучше в ней разбираюсь, чем ты думаешь. — она похлопывает меня по руке, улыбаясь. — Как Аспен?
Я сужаю глаза, частично забыв об отвратительном прикосновении.
Почему она спрашивает меня об Аспен?
Никто не знает о наших отношениях, кроме Кэролайн, и, возможно, Матео и Николо.
И тех, кто был в приватной кабинке в тот вечер и стал свидетелем всего этого инцидента с алкоголем и ревностью.
Не думаю, что Сьюзан настолько отчаялась, чтобы следить за мной, но, возможно, это так и есть.
Тот факт, что она даже знает об Аспен, заставляет меня стиснуть зубы. Ей, как никому другому, нужно держать свою разрушительную энергию подальше от нее.
Тем не менее, я не клюю на приманку и вместо этого смотрю на нее с торжественным лицом.
Она лишь улыбается, ее красные губы выглядят гротескно.
— Ты обещал забрать все мое, и я обещаю сделать то же самое, Кингсли. Особенно теперь, когда тебе есть что терять, кроме статуса миллиардера и того отродья, которое ты называешь дочерью.
С последним отвратительным прикосновением она уходит, ее шаги бодры и размеренны. И я желаю ей упасть на лицо и умереть самой ужасной смертью.
А может, мне стоит сделать это самому, ведь такие старые псины, как она, умирают не так легко.
Настроение резко падает до самого худшего на весь оставшийся день. Все знают, что нужно держаться от меня подальше, когда я возвращаюсь со слушания дела Сьюзен.
 
Все, кроме Аспен, главная причина моего плохого настроения.
Я могу сражаться со Сьюзен до бесконечности и дальше. Причина, по которой я не прикончил ее, не в том, что я не могу, а в том, что мне нужно, чтобы она страдала и делала больше пластических операций, заполняя дыру в ее черной душе.
Мне нужно, чтобы она была на чеку до самой смерти, а когда умрет, одна и без наследника, то пойдет целовать землю, по которой ходила моя мать, прежде чем ее запихнут в ее особое место в аду.
Но зловещее чувство засело у меня в груди с тех пор, как она спросила об Аспен. Используя имя.
Поэтому я иду к ней в кабинет. Последний раз я проводил с ней время три дня назад, когда Гвен решила, что это хорошая идея обломать меня.
Как будто это недостаточно кощунственно, с тех пор она продолжает красть время Аспен каждую ночь. Иногда с Нейтом.
Сказать, что мой член планирует массовое уничтожение этих двоих — это преуменьшение века. Я мог бы нанести им визит без предупреждения прошлой ночью и обломать с сексом Нейта, пока Гвен не заснула, за что он пнул бы меня в голень. Естественно, я пнул бы его в ответ. Потом мы устроили бы боксерский поединок по старинке.
Но это все равно не сняло бы напряжение.
И я снова отказался дрочить, как тринадцатилетний подросток. Так что это оставляет Аспен с проблемами с сексуальной неудовлетворенностью, которые необходимо решить, желательно сейчас.
Так что представьте мое чертово удивление, когда ее помощница, невысокая женщина с длинными волосами и очками в золотой оправе, говорит мне:
— Она взяла выходной, сэр.
— Мы говорим об одной и той же Аспен Леблан, или вы взяли подработку и стали чьей-то помощницей?
Она выглядит ошеломленной на секунду, затем говорит:
— Я говорю о мисс Леблан. Она обычно не работает в этот день года.
Я проверяю дату на часах, чтобы убедиться, что это не день рождения Гвен. Аспен упоминала, что, поскольку она думала, что ее дочь умерла, она напивалась на ее могиле и оплакивала ее.
Хотя пьянство это неприятная привычка, которое она соблюдает и без траура.
— Вы знаете, почему она не работает именно в этот день?
Женщина медленно качает головой.
— Мисс Леблан не очень-то любит делиться.
Разве я не знаю, черт возьми?
Когда я выхожу из кабинета Аспен, между моими бровями может поместиться Атлантический океан. Пятьдесят процентов вероятности, что Нейт знает, в чем дело, но я не хочу рисковать остальными пятьюдесятью процентами, чтобы он что-то унюхал.
Кроме того, учитывая, что она никогда не говорила с ним по душам о своем темном происхождении, я могу снизить этот процент до тридцати.
Достав телефон, я делаю паузу, глядя на мучительные снимки, которые она присылала мне в течение последних нескольких дней.
Потому что, видимо, неспособности прикоснуться к ней недостаточно, поэтому ей приходится дразнить меня тем, чего мне не хватает. Или чем я мог бы заниматься, если бы Гвен не взяла привычку виться вокруг нее, как навязчивая тень.
Я осматриваю свое окружение, убеждаясь, что никто не видит ее наготы, а затем печатаю.
Кингсли: Ты не отвечала на мои звонки весь день, так что сейчас самое время.
Кингсли: И тебе лучше прогнать Гвен сегодня под предлогом простуды.
Не отвечает.
Даже знака о прочтении нет.
В течение дня я посылаю ей тысячу сообщений следующего содержания…
Если никто еще не упомянул, то я не терпеливый человек, ведьма. Так что двухсторонняя игра приведет лишь к тому, что твоя задница станет красной, а твоя киска будет жестоко захвачена моим членом.
Ты можешь хотя бы дать мне знать, что с тобой все в порядке?
Клянусь, Аспен, я прикажу собакам Николо разыскать тебя и запереть в какой-нибудь хижине. Потом установлю на тебя маячок отслеживания.