Чарли и большой стеклянный лифт
– А как же моя Джози? – воскликнул дедушка Джо.
– Да, как она? – спросил мистер Вонка.
– Ну…
– Удивительное преображение, сэр, вы не находите?
– Вообще-то да! – растерялся дедушка Джо. – То есть… что я говорю?.. Нет! Она же ревущий младенец!
– Зато в полном здравии, – утешил его мистер Вонка. – Можно мне вас спросить, сэр: сколько пилюль она приняла?
– Четыре, – мрачно ответил дедушка Джо. – Они все приняли по четыре.
Мистер Вонка присвистнул, и лицо его омрачилось.
– Почему, ах, почему люди так неблагоразумны? – печально произнес он. – Почему они не слушают, когда им что-то говорят? А я ведь им объяснял, что каждая пилюля делает человека ровно на двадцать лет моложе. Поэтому, если бабушка Джозефина приняла четыре, она автоматически помолодела на… двадцать умножить на четыре… минуточку…четырежды два – восемь… добавляем нолик, получается восемьдесят… то есть она автоматически помолодела на восемьдесят лет. Сколько лет, сэр, было вашей жене, если вы позволите мне задать такой вопрос, до того как это случилось?
– В прошлый день рождения ей исполнилось восемьдесят, – ответил дедушка Джо. – Когда это случилось, ей было восемьдесят лет и три месяца.
– Что и требовалось доказать! – Мистер Вонка одарил присутствующих счастливой улыбкой. – Вонка-Вит прекрасно сработал! Стало быть, сейчас ей ровно три месяца. И я никогда еще не видел такой розовой и пухленькой малышки!
– Я тоже, – присоединился к нему мистер Бакет. – На конкурсе младенцев она бы выиграла приз.
– Первый приз! – уточнил мистер Вонка.
– Не грусти, дедушка! – воскликнул Чарли, беря старика за руку. – Не печалься. Она чудесная малышка.
– Мадам, – сказал мистер Вонка, повернувшись к миссис Бакет, – могу ли я спросить, сколько лет было дедушке Джорджу, вашему отцу?
– Восемьдесят один, – всхлипнула миссис Бакет. – Ему был ровно восемьдесят один год.
– Именно поэтому он и превратился в отличного, подвижного годовалого малыша, – радостно заключил мистер Вонка.
– Как замечательно! – обратился мистер Бакет к жене. – Ты первая женщина в мире, которая сможет менять пеленки своему отцу.
– Пусть сам меняет свои противные пеленки! – рассердилась миссис Бакет. – Меня сейчас больше интересует, куда делась моя мама! Где она, где бабушка Джорджина?!
– Мда, – пробормотал мистер Вонка. – Ох-хо-хо… Действительно… где бабушка Джорджина? Скажите, пожалуйста, сколько лет было леди, о которой идет речь?
– Семьдесят восемь, – ответила ему миссис Бакет.
– Ну конечно! – расхохотался мистер Вонка. – Тогда все понятно.
– Ну и что вам понятно?! – фыркнула миссис Бакет.
– Моя дорогая мадам, – не смутился мистер Вонка. – Если ей было только семьдесят восемь, и она приняла достаточно Вонка-Вита, чтобы стать на восемьдесят лет моложе, то совершенно естественно, что она исчезла! Она слишком сильно помолодела.
– О чем вы? – совсем потерялась миссис Бакет. – Объясните.
– Простая арифметика, – усмехнулся мистер Вонка. – Отнимите восемьдесят от семидесяти восьми, и что получится?
– Минус два! – догадался Чарли.
– Ура! – обрадовался мистер Бакет. – Моей теще минус два года!
– Это невозможно! – покачала головой миссис Бакет.
– Но это правда, – сказал мистер Вонка.
– И тогда где же она сейчас? – спросила миссис Бакет.
– Хороший вопрос, – кивнул мистер Вонка. – Очень хороший. Да, действительно, где она сейчас?
– То есть… вы этого не знаете?
– Ну почему же? – возразил мистер Вонка. – Знаю.
– Так скажите мне!
– Постарайтесь понять, – сказал мистер Вонка, – что если ей сейчас минус два, то должно пройти еще два года, прежде чем она сможет начать все с нуля. Так что ей придется подождать.
– И где же она должна ждать? – спросила миссис Бакет.
– В зале ожиданий, конечно, – ответил мистер Вонка.
– БУМ! БУМ! – загремели барабаны. – БУМ-БУМ-БУМ-БУМ!
И все умпа-лумпы, сотни маленьких человечков, собравшихся в шоколадном цехе, начали раскачиваться и приплясывать в такт музыке.
– Пожалуйста, внимание! —запели они. —
Надеемся – внимание! —На ваше понимание!Чтоб не хихикать, не болтать,От скуки носом не клевать.Мы просим вас: вникайте, верьте!О жизни речь пойдет и смерти,И песня – в назиданье всем.Малышке Голди было семь.Вернее, стукнуло. И в КентЕе послали на уик-эндГостить к бабуле. За обедомСказала бабушка: «ПоедуПродукты в городе купить —Должны ж мы что-то есть и пить».(Спросите: почему не взятьС собою внучку погулять?А потому, что страсть бабули —Отнюдь не кухня и кастрюли.Ей, не дойдя до магазина,свернуть бы в паб на рюмку джина.)Едва старушка дверь замкнула,Малышка встала на два стула,Чтоб дверцу шкафчика достать…Лекаааарств таааам!.. Впору продавать.Зеленых, красненьких таблетокНе счесть. Любых тебе расцветок.Коричневых, как шоколад!Глаза у Голди аж горят.– Ага! – сказала. – Мне вот этих,Коричневых. – И в руки-сетиТаблетки вплыли косяком.Одна, вторая, – с ветеркомПроглочены. И пять, и семь…Еще… Пока не съела все.Икнула Голди… И не только.Кто в животе танцует польку?..С детьми не часто в разговореЗаводят речи о запоре.Такой недуг бабулю мучит:Глотай таблетку, если пучит,А без таблетки ну никакНе совершить нормальный как.Зелено-красного набораПослабить хватит целый город.Коричневые, скажем проще,Совсем убойной были мощи,Их сверхъестественная силаОт полтаблетки с ног валила,Не оставляя без эффектовИ самых «запертых» субъектов.Немудрено, что у малышкиКишки взыграли в кошки-мышки.Сначала там затрепыхалось,Потом ворочалось, пиналось,И вдруг из самых из глубинРаздался треск торосных льдин,Загрохотал по крышам град,Забумкал страшный камнепад!..И дрогнул пол. И с потолкаУпали – мелкие пока —Куски отставшей штукатурки…Да, это вам не игры в жмурки!Внутри палили из винтовки,Рвалась картечь без остановки,Частил безумный пулемет…Оконный треснул переплет.Схватилась Голди за животДа как от страха заревет!И вдруг она сообразила:«Не то я что-то проглотила».Хм. Слабо сказано – «не то».А тут и бабушка в пальтоОт подогрева нараспашку:Большая выдалась рюмашка.Однако глаз ее засекПустой пилюльный бутылек.«Мои слабительные! Черт!Они же все наперечет!»И головой сердито водит.А внучка ей: «Бабуль, животик!»«Еще б ему не заболеть.Ты моего не трогай впредь!»И номер скорой набирает:«У нас ребенок умирает,Сейчас взорвется. Фортвелл роуд,Дом пятьдесят. Нет, я здорова».И вот в больницу Голди мчитсяНа скорой помощи – лечиться.Лечиться – жуткое мученье,Кошмар, и стыд, и огорченье.Насчет подробностей леченья…Сплошной кошмар и огорченья.Мы оградим вас от деталей —Про шланги, клизмы и так далее…От этих слов мороз по коже,Но вас другой вопрос тревожит.Висят над Голди доктора:«Не доживет и до утра!»«Боюсь, ей крышка». «Да, кранты».«Она почти что у черты».Но Голди приоткрыла глаз:«Я, между прочим, слышу вас».Она вздохнула, потянуласьИ окончательно проснулась.И говорит врачам сурово:«Ну хватит, я уже здорова».Потом наш бледный пациентБыл возвращен бабуле в Кент,Откуда в «Шевроле» отцаУехал в Дувр. Но до концаПроблемы так и не ушли.Они засели где могли —В крови, в костях и хромосомах…Вот результат: дитя из домуНа танцы отойти не смело.По семь часов оно сиделоВ унынье страшном и тоске,Пардон, в уборной на горшке.А в дамской комнате при этомВеселого ни капли нету,А есть совсем наоборот.К тому же пучит ей живот.Судьба, вздохнете? Нет, урок.Скорее дайте же зарок:Пока не поздно, поклянитесь,Что ни за что не угоститесьЛекарством бабушек своих.На этом и закончим стих.