Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)
Такой же ядоносный аппарат, весьма схожий со змеиным, присущ почти всем рыбам, принадлежащим к семействам ежерыб, а также круглых щетинозубов и кузовков. Люди их почти не употребляют в пищу, но они вызывают несомненный интерес своим строением тела: голова и туловище у них – единое шарообразное целое, иногда покрытое бесчисленными иголками. Вот, например, рыба-камень. – Мерзкое, шароподобное существо возникло на картине проектора. – Еще она известна под названием бугорчатка или бородавчатка. Длиной всего в пять вершков, с безобразной крупной головой, маленькими глазками и большим ртом с выдающейся вперед челюстью. Ее голое тело без чешуи коричнево-бурого цвета сплошь покрыто буграми и бородавками, а из спинного плавника торчат жесткие ядовитые шипы. Поверьте, уродливее страшилища во всем свете не найти! Она прячется среди кораллов, зарывается в песок или даже может остаться на берегу в лужах после отлива. Но стоит вам наступить на нее или даже легонько дотронуться, как она тотчас же вонзит в вас шипы плавников, через которые вольется яд. Смерть наступит очень скоро.
Вы представить себе не можете, сколько врагов у безобидных ныряльщиков за жемчугом и кораллами в Красном море и Индийском океане! Морской жабень, скаты, рыбы-зебры и рыбы-коты. Да и в Средиземном море достаточно опасностей! Возьмите хотя бы морского орла. Своим длинным плетевидным хвостом, усеянным ядовитыми иглами, он наносит раны, последствием которых является смерть беспечного купальщика. Вот почему его ловля и продажа у итальянских берегов строго запрещены.
У некоторых из кузовков мясо столь ядовито, что достаточно съесть всего несколько граммов их печени – и конец неминуем. Наверное, поэтому бытует общераспространенное мнение, что рыбья печень ядовита сама по себе. Ошибочность такого мнения видна уже из того, что сотни тысяч людей поглощают сегодня рыбий жир, изготавливаемый из тресковых печенок, и благополучно излечиваются от золотухи, бугорчатки и чахотки.
Наверняка многие из вас, кто отдыхал на Черноморском побережье, встречали отливающих всеми цветами радуги аклеф и медуз. По краям у них имеются ядовитые железы, содержимое которых действует как ожог крапивой даже при легком касании тела купальщика.
Многие откажутся мне верить, если узнают, что сельдь, съедаемая миллиардами штук ежегодно, как любимое и дешевое народное кушанье, имеет собственного ядовитого представителя – Clupea venenoza. Отведав его, тридцать человек экипажа французского военного корабля «Calinet» отправились на тот свет. К счастью, этот опасный вид довольно редко встречается, слабо размножается и в больших переселениях обыкновенных пород почти никогда не участвует.
Ну а мидии и устрицы, спросите вы? Охотно отвечу на двух примерах. Помните, не так давно в газетах сообщалось, что рабочие на доках в Вильгельмштафене поплатились жизнью за то, что отведали ракушек; а всего пару лет назад несколько членов германского рейхстага отравились устрицами, съеденными на дипломатическом рауте. И это притом, что в первом и втором случаях продукты были абсолютно свежими! Следовательно, ядовитые элементы органически входили в состав этих существ еще при жизни, а не выработались вследствие несвежести или порчи.
Загорелся свет, и благодарная публика, не сговариваясь, зааплодировала. Лектор промокнул платком выступивший на лбу пот.
– Благодарю, господа. Возможно, у вас есть какие-либо вопросы? Пожалуйста, не стесняйтесь.
– Скажите, господин профессор, а как давно в морях обитают акулы? – раздался чей-то юный голос.
– Они появились приблизительно триста миллионов лет назад.
По залу пронесся восхищенный гул, сменившийся изумленным шепотом.
– Выходит, это самые древние рыбы на Земле? – не успокаивался все тот же пытливый гимназист.
– До недавнего времени мы так и предполагали. Однако по окончании японской кампании, когда наш корабль «Анадырь» возвращался на родину, он сделал остановку на острове Мадагаскар. Команда сошла на берег, и на местном базаре один из офицеров увидел довольно странную рыбу, с большим трудом выловленную местными жителями. Это невиданное чудище, запутавшись в сетях, скалилось будто собака и отличалось неслыханной воинственностью. С большими предосторожностями команда рыбацкой шхуны выволокла улов на берег. Развязав невод, они выбросили на землю странное существо длиною в два аршина и весом в три пуда. Пришелица с морских глубин имела равномерную голубую окраску и широкое, совсем не рыбье туловище, покрытое необычной чешуей, похожей на человеческие зубы. Любознательный офицер там же зарисовал невиданное существо. Прибыв в Санкт-Петербург, он отправился в наш зоологический музей. И мы, признаться, ахнули! Оказывается, в сети угодил целакантус, или кистеперая рыба, вымершая еще в эпоху динозавров. Ее плавательный пузырь, как у всех современных двоякодышащих, исполнял роль легких. У рыбы самые удивительные и единственные в своем роде парные грудные и брюшные плавники. Они чем-то напоминают лопасти и позволяют ей ползать по грунту. Вот поэтому предки кистеперой рыбы, жившие у поверхности воды, смогли выбраться на сушу и в процессе эволюции превратились в млекопитающих. Другими словами, целакантус – промежуточное звено между рыбами и наземными животными. И ему примерно 350 миллионов лет. А значит, он намного старше акул. Сегодня зоологические музеи всех европейских стран хотели бы иметь такой редкий образчик девонского периода. Он живет на глубине от 35 до 200 саженей. За живого или мертвого целакантуса Великобритания, например, готова выложить 20 тысяч фунтов стерлингов. Согласитесь, это сумасшедшие деньги. К сожалению, наше Географическое общество сегодня не может себе позволить экспедицию на Мадагаскар, а жаль, – вздохнул ихтиолог.
– Зато мы можем! – крикнул кто-то из купцов.
– А что, давайте и в самом деле снарядим команду и отправим ее за чудо-рыбой! – поддержал внезапную инициативу чей-то нахрапистый бас.
– Только в этом случае пойманная тварь останется в губернском музее! Коли бакшиш наш, то и улов нам причитается! – зычно крикнул один из братьев Костянкиных! – А по-другому я не согласный!
– А как же иначе! – подхватил Ерванжиев.
– И профессора возьмем, пусть развеется! – предложил Алабузов.
– А жалованье вам, Генрих Францевич, за год вперед положим! Ну, что скажете? – вставил свою лепту купец первой гильдии Иван Толобуев.
– Я право, господа, не знаю… так неожиданно… без доклада Географическому обществу, не имея подробной карты исследований, – лепетал опешивший ученый.
– Да что там штаны в кабинетах протирать! Ехать надо!
– Но без фотографа, ботаника и хорошего специалиста по географии нам никак не обойтись, – вновь засомневался Граббе.
– Да что там географа! Мы вам в придачу еще и водолаза выпишем! Он эту рыбину со дна голыми руками достанет! А вместо фотографа – фильму снимем про этот самый Ма-да-га… – запнулся Костянкин.
– Мадагаскар, – поправив очки, помог негоцианту ученый.
– Вот-вот, я и говорю, – снова подхватил мысль владелец торгового дома. – А потом эту самую фильму размножим и продадим с прибытком во все синематографы России. И глядишь – не только потраченное вернем, но и маржу получим!
– Иван Прокопьевич дело говорит! – донесся одобрительный возглас.
– Я предлагаю безотлагательно провести заседание Совета и там все детально обсудить, – предложил доктор Нижегородцев.
– Вот это правильно!
– Членов Совета попрошу пройти в банкетную залу, – напомнил банкир Панов, – председатель исполнительного органа.
Публика, ошеломленная неожиданным поворотом событий, расходилась, а корреспондент «Губернских ведомостей» все продолжал увлеченно строчить карандашом в редакционном блокноте.
Глава 7
Печальная песнь муэдзина
IРовная, как столешница, морская гладь простиралась до самого горизонта. Капитон, еще недавно страдавший от боковой качки, теперь чувствовал себя лучше и решил выбраться из душного трюма на свежий воздух. Зажмурившись от яркого солнца, он удивленно огляделся вокруг. Такой бескрайней водной пустыни сыну казачьего старшины видеть не приходилось. Ветер почти стих, но упрямое судно продолжало двигаться по инерции на обвислых парусах. Неугомонные спутники мореплавателей – бакланы надрывисто кричали и беспокойно носились вокруг, будто пытаясь поведать о чем-то непонятливым людям. Устав кружить, они перелетали с одной реи на другую, взгромождаясь на них словно куры на насест, а некоторые – самые смелые – опасливо бегали по деревянной палубе. Вычерчивая зигзаги, в небе играли качурки. Поднимаясь на немыслимую высоту, они превращались в едва заметные точки и совсем терялись из виду. «Вот бы и мне улететь вместе с ними. Мать, верно, убивается, отец места себе не находит», – Сухой комок подкатился к горлу, и вчерашнему мальчишке захотелось разрыдаться, но в памяти всплыли слова отца: «Запомни, сын, враг никогда не должен видеть твоих слез».