Эль и Карамель (СИ)

– Мать честная… Крыса. Крыса-а-а! – закричала, что есть силы и схватилась за грабли, протянутые подругой.
– Лови его, лови, Серафимушка! – поддерживала Агафья. – Не отпускай шпиёна! Я сейчас за клеткой сбегаю!
Хромая на обе ноги, видимо, от непредвиденной прыти, ринулась в дом. Через минуту, две безумного грохота вернулась с клеткой. Василий, прижатый с одной стороны стенкой дома, с другой граблями, тихо молился. Он уже собрался заговорить со старушками, а, вдруг, те передумают его ловить, когда он всё объяснит, да не успел. Сверху опустилась клетка. Но ненадолго. Решительно собрав всё мужество в кулак, Василий уже в комнате всё-таки заговорил с Агафьей и Серафимой. После первого шока и пары капель валерьянки – Вася тоже просил, но ему не дали – сумели наладить контакт.
Ну… как сумели. Одна старушка то и дело причитала, не понимая, как можно людей превращать в крыс – хомяка, как хомяка в упор не воспринимала. Другая припоминала все грязные выражения, то и дело перебивая пленника: магию и всякую чушь с ней связанную успела возненавидеть ещё в молодости, когда влюбилась в студента со старшего курса, а он потом стал зомби. Сам Василий запутался в рассказе – очень нервничал. Асю назвал Кристиной, Эля Мадой, Маду Асей. С горем изложил историю. А после все трое, уже попивая чай с вареньем без всяких там клеток, оставшихся от попугаев, думали, как быть дальше и чем помочь городу, на который надвигалась беда неземная.
– Да что там на город, – вздохнула Агафья, макая сушку в кружку, – на всё человечество. Я беду за версту чую.
– За это её и попросили с работы.
– Нет, Серафимушка, я бы всё равно ушла. Шо мне работать с магией этой чёртовой, когда люди в зомби превращаются, а я ничего сделать не могу? Нет. Я сама ушла.
После первой чашки ароматного чая Агафья по просьбе Василия подробно рассказала о нашествии мертвецов и о том, что остановить их могли только избранные, к коим она не относилась. Со второй, когда хомяк облопался вареньем, о своей непростой жизни и о колдуне, явившемся на распродажу. О нём тогда многие в Чарограде говорили. Покойная Клавдия тоже упоминала, только в отличие от других, знавших мир магии, делала вид, будто не боится.
А в это время Ася наводила красоту. Кудри так и вились. Это был тот самый случай, когда голливудские локоны получились с первой, хотя и нервной попытки. Довольная причёской, взялась за косметику. Привезённые сто двадцать два предмета, наконец, нашли применение. Взволнованная Ася перебирала тени, блёстки, румяна, желая не только успокоиться, но и произвести эффект на бывшего-нынешнего. Раз уж они снова в отношениях, пусть видит, какую красавицу мог потерять.
С такими мыслями приступила к макияжу. Она почти нарисовала вторую стрелку, когда в дом влетел Эль.
– Ты с ума сошла? Открываю глаза, тебя нет. Ты же должна ждать в пекарне!
– А зачем ты глаза закрывал? – начала злиться Ася. – Стрелка была окончательно испорчена.
– Разговаривал с магией! – объяснил таким тоном, словно, ответ очевиднее и не придумать.
– Поговорил? А я пока внешностью занимаюсь. В чём проблема?
– В том, что уходить опасно! Я ведь защиту не наложил!
– Я жива, здорова. Успокойся. Ты мне макияж испортил.
– Карамелина, ты невозможна! Ты хоть понимаешь, как я волновался? А если бы ты, тебя…
– Не паникуй. Хочешь леденец? – кивнула на стопку разноцветных кружков. Они лежали на диване.
 
– Карамелина!
– Эль, не начинай.
– Я начинаю? Ты совершенно безответственная…
– Перестань, – надула губки. – Мы что, поменялись ролями? Теперь ты будешь скандалить?
– А как молчать, Ась? Ты не понимаешь всей опасности, не осознаёшь, какая угроза висит над нашими жизнями. Над ТВОЕЙ жизнью!
– Ну и что? – упёрла руки в боки. – Из-за этого я должна идти страхолюдиной? Между прочим, идём к девушке и, наверняка, симпатичной.
Эль закатил глаза. Желание придушить любимую или перевести в ранг «бывших» было велико.
– Я почти закончила, – отвернулась к зеркалу. – Стрелочку исправлю и готова. Только не говори под руку.
Скрип зубами и тяжкий вздох красноречивее любых слов объяснили, что именно Эль думает по этому поводу. Уселся ждать, а пока Ася стирала, вырисовывала и снова стирала стрелку, начал понемногу колдовать. Уставшая магия – не часто ей приходилось защищать сразу столько человек – поддавалась нехотя. С сёстрами получалось в разы быстрее.
Когда Эль сосредоточился и вроде как уговорил «подругу» поработать ещё чуть-чуть, Ася начала вертеться юлой. Ей, видите ли, разонравилось платье. Засунув яблочный леденец, девушка принялась швыряться нарядами. Ничего не поделаешь – это был её способ найти то, что нужно. Проблема заключалась в том, что она понятия не имела, что же хочет надеть.
– Да хоть мешок на голову надень, – пробурчал Эль, – не посмотрю на другую.
– Так я тебе и поверила, – ухмыльнулась Ася. Одновременно четыре платья снарядом понеслись в любимого.
Мада с Кристиной стояли у портрета. Младшая пыталась убедить старшую в том, как пагубно влияет неразборчивость в любовных делах. Иные доводы против Лёши не сработали. Как только Эль бросился за Асей, Мада начала вести себя подозрительно. Улыбка блуждала по её губам, в глазах появилась мечтательность. С немалым трудом Кристине удалось вырвать из рук сестры телефон, взглянуть на переписку. Случилось то, чего она и боялась: Мада продолжала верить убийце. И не только продолжала, но и хотела спасти!
Оставшись вдвоём, Кристина какое-то время молчала: желание наругать сестру и посочувствовать боролись друг с другом. С одной стороны, в её жизни тоже была печальная любовь. Классическая первая принесла сплошное разочарование, но зато помогла заняться собой. Кристина в те времена худела для парня, надеясь, он обратит внимание. А когда сердце разбилось, и внешность перестала быть самой важной на свете, начала заботиться о себе и о здоровье. Мысли и листы с планировкой жесточайших диет полетели в мусорное ведро.
С другой стороны, сестра старшая, как она может её упрекать, винить? Мада хотела любви и только. Кто же мог подумать, что так выйдет. Она не виновата.
Но, если посмотреть с иного ракурса, Кристину захватывала злость: как бы Мада не относилась к Лёше, пусть это будет хоть любовь до гроба – желательно в переносном смысле – своим сообщением она подвела её и остальных. Подвергла ужасной и совсем нешуточной опасности!
Мада страдала, глядя на портрет, а Кристина, глядя в будущее. Она боялась последствий. Наконец сестринское чувство победило, и, поругав старшую – для приличия – Кристина обняла сестру.
– Всё будет хорошо. Я понимаю, как тебе непросто. Будем надеяться на лучшее. Говоришь, один раз он говорил о любви?