Кошмар в августе
— Я подумаю. — Даша встала. — Мне понадобится дня два-три.
— Хоть неделю. Только будь осторожна. А то отправишься в гости к Зойке.
2
Стараясь держаться в тени тополей, Даша торопливо вышагивала в сторону метро. Она все никак не могла понять, к какому разряду отнести Шувалову: сумасшедших полностью, сумасшедших частично или просто одержимых. Если бы не просьба украсть документы, она бы и секунды не размышляла над этой проблемой, но некие документы пытался заполучить и Пантелеев, а уж он-то точно нормальнее всех нормальных. Даша остановилась. Стоп. А что, если и остальным нужны были записи? Только Истомин и Валикбеев осторожничают, а эти двое раскололись сразу. Допустим. Только при чем здесь рыбы? Их-то зачем травили?
Голова шла крутом. Хорошо, допустим, дело не в рыбах, а в Юлькиной научной работе, тогда в эту версию не вписывается Истомин: он не имеет никакого отношения к науке, даже институт не закончил. Да и Шувалова под большим вопросом: сумасшедшие не заботятся о карьерном росте. А может... Впрочем, какая разница, к рыбам это не имеет никакого отношения, выяснять же отношения между учеными — дело заведомо бессмысленное. Последняя версия вызывала сомнения, возможно, потому что непонятно, как с помощью дохлых рыб можно проникнуть в компьютер или в рабочий стол. «Черт бы побрал эту компанию!»
Из сумки послышалась мелодия. Достав телефон, Даша посмотрела на табло. «Тебя только не хватало!»
— Привет...
— Привет, дорогая.
— Боже, какие нежности. — Она присела на скамейку. — Чего надо?
— Нет, и она меня еще обвиняет в грубости! — Голос у Полетаева был благодушный.
— Я тебя не в грубости обвиняю, а в отсутствии воспитания.
— А у тебя его, конечно, хоть отбавляй.
— Не пойму, ты что, от безделья не знаешь, чем заняться?
Полковник коротко рассмеялся:
— А чего такая с утра злая? Каменный цветок не выходит?
— Ты зачем позвонил?
— Хотел тебя пригласить пообедать.
— Спасибо, я уже сыта.
— Да, вижу, плохи у тебя дела. Может, и вправду подсобить?
Даша приподняла бровь:
— Ты это серьезно?
— Почему бы и нет...
— Ты же собирался ради собственной забавы заняться истреблением остатков рыбы в подмосковных водоемах.
Раздался зевок.
— Господи, как ты подвержена массовой истерии! Если тебе так жалко рыбок, заказывай в ресторанах хлеб с подсолнечным маслом. Так нет, обязательно форель требует.
Упрек был справедливым, но не соглашаться же с ним.
— Я ее уже мертвую заказываю. Если бы не предлагали, так и не ела бы.
— Если бы не заказывала, так и не убивали бы.
— Слушай, Полетаев, мы о чем сейчас разговариваем? Если тебе нечем заняться — сходи в кино, если хочешь мне помочь — помоги. Обещаю на заработанный гонорар отвезти тебя на самую лучшую рыбалку, которую можно купить за деньги.
— М-м-м, — задумчиво промычал Полетаев. — Звучит заманчиво. А денег-то хватит?
— Надеюсь. Юлька обещала пять тысяч заплатить.
— Что ж ты сразу не сказала? — Голос в трубке зазвучал куда как оживленнее. — Боже правый, такие деньжищи за пару дохлых пескарей! Конечно, я тебе помогу.
— Ты это серьезно? — Подобный энтузиазм не мог не вызывать подозрения. Полетаев никогда не был падок на деньги, тем более чужие. — Друг мой, чего это ты такой добрый, тебя там не уволили, часом?
— Тьфу-тьфу, типун тебе на язык! Просто лето, работы мало...
— Хотела бы я знать, что такое для ФСБ «лето, работы мало», — ухмыльнулась Даша.
— И не дай тебе бог узнать, — тут же парировал Полетаев. — Ладно, говори, какие проблемы.
— Да все те же. Выяснить, кто отравил рыб.
— Да-да, я помню... Хорошо, мне нужны фамилии тех, кто там был в тот вечер.
Даша посмотрела на телефон.
— Полетаев, это точно ты?
— Да я это, я.
— Странно... А чего такой добрый?
— Говорю ж тебе, в отпуске. Но если ты недовольна...
— Я довольна. — Не хватало, чтобы он передумал! — Записывай.
— Я запомню.
— Ну, запоминай. Валикбеев, Пантелеев, Шувалова, Истомин. Первые трое работают с Юлькой в одном институте...
— Подожди-ка, ты же говорила, что подозреваемых трое, и все они мужчины.
Даша переложила телефон в другую руку:
— Тут вот какое дело... Эта Шувалова тоже была в гостях в тот злополучный вечер, но Паэгле почему-то забыла об этом упомянуть.
— И чем мотивирует?
— Ничем. Хотя свидетель утверждает, что она не просто присутствовала в тот вечер, но еще и отсыпалась в той самой комнате, где стоял аквариум.
Полковник вздохнул.
— У нее уже и свидетели есть. Эта твоя Шувалова, она что, тоже разводит рыб?
— Нет, пауков.
— Так, может, поэтому ее и не подозревают?
— Не знаю. Понимаешь, она какая-то странная.
Раздался смешок.
— Тоже мне, новость! Да у тебя все знакомые странные.
— Нет, она совсем странная, ну просто на всю голову. На меня кидаться стала, все какую-то Зойку вспоминала.
— Какую еще Зойку?
— Да черт ее знает! Говорит, Паэгле Зойку убила и тебя убьет... Чокнутая. Ты не поверишь, но она трижды вдова.
— Кто — Зойка?
— Шувалова.
— Иди ты!
— Вот и я о том. Кроме того, она подбивает меня обчистить Юлькин сейф.
— Круто. А почему же тогда Паэгле ее не подозревает?
— Пес его знает. — Даша вздохнула. — Честно говоря, они обе с какой-то придурью.
— Ясно... — Полковник то ли снова зевнул, то ли вздохнул. — Ладно, по телефону толком всего не выяснишь, так что давай встретимся, пообедаем, заодно и пообщаемся. Жду тебя в четыре возле памятника Долгорукому.
Только Даша захотела поинтересоваться, что это у полковника за странная тяга к памятникам с лошадьми, как в трубке уже зазвучали короткие гудки.
Глава 20
1
Едва переступив порог квартиры, Даша оказалась в объятиях скулящего от радости Антошки.
— Тетя Даша, тетя Даша, а мне котенка купили! Такой хорошенький! Он беленький с рыжим, и еще с черным, и с серым, а вот здесь у него немножко такого... — мальчик размахивал руками, пытаясь подобрать нужное слово, — как морковка с яблоком, ну если ее сразу не съесть.
— Здорово! Прямо не котенок, а натюрморт какой-то. — Даша потрепала вихрастый затылок. — Ну, давай показывай свое сокровище.
Котенок и вправду был очаровательным. Он щерил усатую мордочку, беззвучно мяукая, и выгибал спинку всякий раз, когда к нему подносили руку.
— Ты его покормил?
— Да, и он уже написал в мамином кабинете, — гордо провозгласил малыш.
— Ну где-то же надо писать, — философски заметила Даша, почесывая котенку пузико. И как ты его назвал?
— Валико.
— Как, как?!
— Ва-ли-ко.
— Но... — Она не знала, что и сказать. — А тебе не кажется, что для кота это немного странное имя?
— Не знаю. Мне нравится. — Мальчик терся круглой щекой о пушистую спинку. — Валико, Валико, миленький...
Даша скептически поджала губы. М-да, в этой семье можно ожидать чего угодно. Вероятно, этот Валико — герой какого-нибудь героического грузинского эпоса. А может, помогал Линнею считать его кроликов. Или кто их там считал... Надо будет поинтересоваться.
— Кстати, Тотошка, ты не знаешь, когда мама вернется?
— Знаю. Поздно вечером, в двадцать три девятнадцать.
— В двадцать три девятнадцать? — Даша невольно рассмеялась. Уж очень забавно это было услышать от семилетнего малыша. — Она так сказала, или ты сам решил?
— Мама всегда говорит, во сколько придет, с точностью до минуты.
— Мама шутит. — Даша нажала пальцем крошечную курносую кнопку.
— Мама никогда не шутит, — возразил Антошка, подбрасывая котенка к потолку. — Ура, мы выходим в открытый космос!
Перехватив растопыренные в воздухе четыре лапы, Даша осторожно положила перепуганную зверушку на диван.
— Нельзя так с ним, он еще маленький. А ты давай приводи себя в порядок, мы сейчас с тобой, идем веселиться.