Кошмар в августе

Адъютант удивленно вскинул голову:
— Вы хотите передать дело федералам?
— Не твое дело, что я хочу. — Григорьев придвинул к себе папку с документами, раздраженно стал листать страницы. — Как свяжешься с Забелиным, сообщишь мне. Свободен.
— Слушаюсь!
Оставшись один, генерал оттолкнул ненужные бумаги. Несколько секунд сидел неподвижно.
— Что ж ты, милая, цветы не сажала, — едва слышно пробормотал он, повернув голову, с грустной нежностью посмотрел на фотографию красивой моложавой женщины, стоящую перед ним на столе. Развевающиеся темные волосы обрамляли смеющееся лицо, властное и вместе с тем необыкновенно открытое. — Что же, милая, мы теперь делать будем?
  
Глава 19
 
1
 
Дверь открыло странное существо. Невысокая, лет тридцати пяти женщина — круглое бледное лицо, круглые, в черной оправе очки, стриженые черные волосы ежиком, в руке сигарета. Черные джинсы, черный свитер. Обычно в таком наряде тинейджеры хоронят свою молодость, но для зрелой женщины одежка выглядела мрачновато. Посмотрев сквозь Дашу, Шувалова отрешенно вымолвила:
— У меня небольшой беспорядок, статью доканчиваю, так что проходи сразу на кухню. Туфли не снимай, я все равно в воскресенье собиралась мыть полы...
Воскресенье наступало через три дня, а полы следовало вымыть позавчера. Скорее автоматически, чем с какой-то гигиенической целью, Даша вытерла ноги о коврик и прошла за хозяйкой.
Кухня выглядела так, словно убирались здесь в последний раз по случаю празднования-трехсотлетия дома Романовых. Обеденный стол был завален бумагами, книгами и грязной посудой. На облупившемся подоконнике умирали полузасохшие цветы, подставкой им служил покрытый пылью старенький двухкассетный магнитофон. Дальше вперемешку шли пакеты из-под сока, разномастные чашки, рассада и множество иных предметов, не имеющих ни формы, ни смысла. Между столом и плитой притулилась гладильная доска с ворохом мятой одежды, треснутым стаканом и забитой окурками пепельницей. Единственная свободная табуретка была чем-то закапана.
— Садись. — Прислонившись к стене, Шувалова с прежней отрешенностью смотрела на гостью. — Ты кто?
— Спасибо. — Обычно деликатная, Даша не выдержала, достала из сумки салфетку и протерла табурет. Только после этого присела. — Я домработница Юли Паэгле.
Последовало долгое молчание. Даша уже ожидала традиционных расспросов, но хозяйка лишь как-то неприятно ухмыльнулась.
— Понятно. А ко мне зачем?
— У меня к вам небольшое предложение, — медленно сказала Даша, пытаясь нащупать дальнейшую линию поведения.
Направляясь сюда, она не имела четкого плана. Ей просто хотелось увидеть Черную вдову, посмотреть, что это за зловещее существо такое. Кроме того, не давал покоя вопрос, почему, несмотря на то что Шувалова длительное время провела в комнате с аквариумами, Паэгле не только ее не подозревает, но даже не сочла нужным о ней упомянуть. В отличие от Истомина Даша не очень верила в феминистические настроения бывшей одноклассницы.
Шувалова едва заметно шевельнулась, в глазах появился ленивый интерес.
— Говори.
— Я работаю у Юли всего несколько дней. Признаться, до того никогда не была ни домработницей, ни зоологом... А тут сразу и птицы, и рыбы. Рыбы к тому же такие дорогие и редкие... — Вопреки обыкновению, Даша с трудом подбирала слова, впервые в жизни она не могла даже приблизительно прогнозировать реакцию собеседника. Возможно, оттого, что Шувалова сама походила на рыбу — такое же немое равнодушие, абсолютное округлое безразличие к происходящему вокруг. — Простите, я вас не от чего не отвлекаю?
Черная вдова медленно сморгнула и чуть заметно качнула головой.
— Я слушаю, слушаю...
— Не скажу, что слишком дорожу работой, но в данный момент для меня это единственный источник дохода. — Даша старалась походить на типичную горничную начала двадцатого века, планирующую продать брошь своей хозяйки. — И тут вот какое дело: незадолго до моего прихода случилась неприятность — часть рыб у Юли погибла... К счастью, в одном аквариуме рыбки все-таки выжили и даже дали потомство. — Она подняла голову и вопросительно посмотрела на Шувалову.
 
Черная вдова равнодушно накручивала на палец длинную серебряную цепочку, казалось, ее совершенно не интересует происходящее. Выругавшись про себя, Даша набрала воздуха и бодро повторила:
— У нее мальки появились. У рыбы, в смысле. Вот, подумываю, не продать ли парочку.
Отделившись от стены, Шувалова смахнула откуда-то сверху пачку «Marlboro», медленно вытряхнула пару сигарет. Одну взяла себе, вторую, не спрашивая, протянула Даше.
— Что она тебе сделала? — спросила она.
— Кто? — не сразу поняла Даша. — Рыба?
— Какая еще рыба...
— А, в смысле, Юлька-то? — Прикурив от протянутой зажигалки, Даша пожала плечами. — Да ничего особенного... Ничего она мне не сделала. Просто деньги понадобились.
— А ведь она тебя убьет. — Шувалова неожиданно засмеялась. — Зойку убила и тебя убьет.
Ореховые глаза испуганно дрогнули:
— Какую Зойку?
— А то ты не знаешь...
Повисла пауза. Несмотря на то что и Паэгле, и Истомин предупреждали о странностях вдовы, Даша несколько растерялась.
— Зойку?.. — пробормотала она, пытаясь вспомнить всех Зой, которых когда-либо знала. — Признаться откровенно, что-то не припоминаю...
Единственная Зоя, о которой остались хоть какие-то воспоминания, ходила с ней в один детский сад, но с какой стати Паэгле было ее убивать? Они даже знакомы не были.
— Вы уверены, что я должна ее знать?
— Ерунда. — Черная вдова зевнула, зубы у нее были мелкие, желтые. — Говорю тебе, Зойка отравила Юлькиных рыб, а та ее убила и закопала.
Постепенно становилось понятным, почему Юлька не упомянула Шувалову — у той с головой явные неполадки. Не зная, как реагировать, Даша попробовала рассмеяться, показывая, что шутка ей понравилась, но получилось это не очень хорошо и больше походило на аллергический кашель.
— Смешно, — на всякий случай пояснила она свое кхеканье. Про себя же подумала, что вдове не мешало бы показаться паре хороших врачей.
— Не веришь? Вот увидишь. — В отличие от гостьи странная вдова даже не улыбнулась. — Ладно, рассказывай, что продать хочешь.
— Да, в общем, рыб и хочу продать.
— Рыб? — Впервые у Шуваловой появилось хоть немного сосредоточенное выражение. — А на кой они мне?
Изнутри полоснуло чем-то теплым. Только сейчас Даша вспомнила, что Шувалова не разводит рыб. Даже Истомин, который и назвал ее имя, несколько раз повторил, что Черная вдова поставляет ему пауков. Елки-палки, может, именно поэтому Юлька ее и не подозревала? На губах промелькнула жалкая улыбка:
— А разве вы не приходили к Юле посмотреть на мальков? Я просто подумала...
Рука с сигаретой застыла на отлете.
— Я приходила смотреть на мальков? — переспросила Шувалова. — Не было такого. Кто тебе сказал?
Тепло поднималось все выше. Ситуация становилась совсем идиотской. Она ведь действительно не знает, как дело было. Истомину не известна истинная причина расследования, и потому он просто назвал всех, кто тогда был у Юльки в квартире, а ведь Черная вдова могла этих проклятых мальков вообще не заметить. Кроме того, она, кажется, сразу напилась и уснула.
— Мне Артем сказал, — пробормотала Даша, понимая, что своим ответом только усугубляет положение.
Полузакрытые отрешенные глаза вдруг глянули пытливо и недобро:
— Что именно он тебе сказал?
— Что ты тоже приходила. — От растерянности Даша переходила то на «ты», то на «вы». — В тот день, когда Юлька своих мальков показывала.
 
— Ах, вот оно что. — Шувалова вспомнила про сигарету и глубоко затянулась. — Так я просто заходила книгу отдать. При чем здесь рыбы... — Она снова выглядела погруженной в сон. — И, кстати, почему предлагаешь именно мне? Ты бы их Артему и предлагала.
— Уже... — Рыжая голова быстро закивала. — Но он почему-то не захотел купить.