Любовница. Леди и дезертир

Он отвесил плавный поклон, искоса глядя на нее. София наслаждалась этим, притвора! Она вернула взгляд с дразнящей улыбкой, оставшейся не замеченной Гейджем, чье бормотание в ответ было слишком приглушенным, чтобы Себастьян мог что-то разобрать.
В холле послышались голоса, и они все вместе вышли из комнаты. Прибыло сразу несколько человек, и, стоя рядом с Софией, когда она приветствовала их, Себастьян вдруг испытал довольно удивительное ощущение — он исполнял роль хозяина Клифтона. Гейдж тем временем со стеклянным взглядом на лице неловко слонялся на заднем плане. На некоторое время возникла небольшая суета общего разговора, затем Форд, мажордом, был готов проводить компанию наверх, в гостиную. Когда они поднимались по ступенькам, Гейдж рванул вперед, будто надеялся обнаружить другую нишу, чтобы спрятаться там. Тем временем София положила руку на предплечье Себастьяна и произнесла полушепотом:
— Спасибо за то, что ты так любезен. И прости, пожалуйста, мне мою шутку, просто сэр Генри — единственный человек, которого я когда-либо встречала, кто в толпе нервничает больше меня. Я не могла дождаться, чтобы увидеть твое лицо!
Двери с другой стороны холла снова широко распахнулись, и через плечо Себастьян смог увидеть француза Десернея, показавшегося на пороге. Неприятное чувство, которое вызвало это появление, было более чем уравновешено картиной, которую он сам составлял вместе с хозяйкой дома, когда они стояли вместе, слегка опершись на стойку перил на концах лестничных маршей, а она держала его под руку.
Себастьян заговорщически улыбнулся ей:
— Не могу дождаться, чтобы увидеть лицо Гейджа, когда я попытаюсь переубедить его по поводу Эксита. Но не бойся, я буду с ним очень корректен, пока он гость в твоем доме.
София улыбнулась и отступила назад, а Себастьян повернулся и пошел вверх по лестнице.
В гостиной Кул стал уделять все свое внимание дамам. Он знал, что будет стимулировать их тайные вопросы о том, в каких отношениях он состоит с хозяйкой Клифтона. Они, конечно, отметили его собственническую позу рядом с ней, когда их всех приветствовали при входе в особняк. Напротив, их мужья, конечно же, не заметили этого проклятого обстоятельства, будучи слишком занятыми сногсшибательной хозяйкой и перспективой ее председательства за столом во время трапезы, которая, все это знали, будет превосходной. Но очень скоро они будут строить разные догадки.
Себастьян испытал определенное злобное удовольствие, когда вовлек самых привлекательных молодых леди в разговор с Гейджем, наблюдая за тем, как виконт становится еще более косноязычным.
Когда все, казалось, так замечательно начиналось, до того как появился Десерней, он попросил Форда провести его к мистеру Гарри. Мажордом, довольный его покровительственным отношением к мальчику, повел Себастьяна наверх, на следующий этаж, к игровой комнате в начале западного крыла дома. Это была великолепная комната с двумя огромными эркерами, выходившими на пролив. Для такого чрезмерно избалованного ребенка Гарри был удивительно вежлив, он сразу же поднялся на ноги и поблагодарил за подарок.
— Я пришел не для того, чтобы меня благодарили, — сказал Себастьян, усаживаясь на один из подоконников и вытягивая ноги перед собой. — Я просто хотел посмотреть, как разместились войска.
Гарри стоял среди колонн, выстроенных в линию перед игрушечным замком, который Себастьян помнил из своего далекого детства. Деревянные флагштоки с разрисованными вручную флагами были вставлены в углубления вдоль амбразур и на вершине башни. Он помнил, как девчонкой София серьезно поднимала флаги, в то время как он и Эндрю размещали свои армии. Она, должно быть, делала то же самое с Гарри, стоя на коленях, посреди игрушек: две головы, склоненные вместе. Было странно испытывать такую ревность к маленькому мальчику.
Гарри протянул фигурку.
— Мама говорит, что голубые — это французы, а красные — англичане. А вы не знаете, кто эти зеленые?
Себастьян взял солдатика и потер его большим пальцем.
 
— Это стрелок.
— О, француз, — Гарри взял солдатика и направился к другому концу выстроенных в боевой порядок армий.
— Нет, он один из наших. Дай-ка посмотреть, что у тебя здесь. — Он присел на корточки и осмотрел ряды. — Ты хорошо постарался. Но эти кирасиры — видишь сверкающие пластинки на груди? — они относятся к французам. И вон там ты смешал несколько старых добрых британских артиллеристов со своими французишками.
Гарри хихикнул, и они начали рассортировывать фигурки. Затем Себастьян поднял станок орудия и обнаружил ключ на коврике под ним. Он взял его и подержал на ладони. Дрожь возбуждения заставила его захотеть закрыть его в ладони — может ли это быть именно тот ключ, который был у него в то утро, когда он застал врасплох их обоих в кладовой Бирлингдина?
— Что это? — спросил он.
— Это мой особый ключ, — ответил Гарри, занятый солдатами французской пехоты.
— Ты нашел его в Бирлингдине?
Гарри поднял на него взгляд:
— Мама нашла его, — сказал он с простодушием, которое пробудило у Себастьяна злорадство.
— И для чего он?
— Я не знаю. Мы пробовали, но он ничего не открывает.
«Но вы не пробовали в Бирлингдине». Он еще не приглашал Софию повторно, чтобы избавить ее от какой бы то ни было неловкости. Но она не проявляла особой деликатности по отношению к нему, так как спокойно ушла из его дома с этим ключом и не соизволила поделиться с ним находкой. Помимо всех секретов, которые она скрывала от людей: свои мысли, эмоции, желания, планы, какие еще секреты мог открыть этот ключ?
Он был найден в его доме; он был предназначен для того, чтобы открыть что-то именно там. Он все еще вертел ключ в пальцах, но Гарри потянулся и забрал его.
— Я лучше уберу его. Мама расстроится, если я его потеряю. — И он опустил ключ в карман.
Себастьян стиснул зубы. Он должен был предпринять что-то, или это будет очередная победа, выигранная ребенком, в его собственной секретной вендетте.
В этот момент няня вошла в комнату и присела в реверансе, когда увидела Себастьяна. Он выругался про себя: он никогда не знал ребенка, которого бы так самозабвенно баловали и защищали.
Затем он живо поднялся на ноги, ругая себя. Матерь Божия, не могло быть ничего более позорного, чем быть застигнутым при попытке силой вырвать безделушку у ребенка. Быстро попрощавшись с Гарри, он вышел из комнаты.
А спустя полчаса Гарри нашел клад. Его первым большим открытием было то, что можно было делать с шариками, которые привели Мод, его няню, в некоторый ужас, и он вынужден был пообещать закончить с этим к началу ужина. Однако он закончил раньше, поэтому огорчился из-за того, что ударил одну из игрушечных лошадей и сделал в ней вмятину. После этого он построил две крепости, одну — с большим внутренним двором, а другую с башней и целой кучей других элементов, которые можно собирать вместе, как составную картинку-загадку. Его армии сражались, и британцы взяли большое количество пленных. Гарри выбрал наиболее хорошо выглядевших французских солдат, сделал их офицерами и решил запереть их в башне.
У башни была только нарисованная дверь, и ни одна из щелей в стене не была достаточно большой для того, чтобы проникнуть внутрь. Поэтому он рассмотрел все получше и обнаружил, что может наклонить назад остроконечную крышу. Под ней находился деревянный круг с квадратной опускной дверью из меди. А в этой двери была небольшая замочная скважина.
Гарри был так взволнован, что позвал Мод, чтобы она пришла и посмотрела.
— Смотри! Это дверь, и, знаешь что: держу пари, ты можешь открыть ее и опустить солдат в подземную тюрьму!
Она попыталась открыть дверь, но у нее ничего не вышло.
— Как?
Затаив дыхание Гарри сунул руку в карман, чтобы взять ключ. Мод наблюдала за ним как зачарованная, когда он вставил ключ в скважину и открыл ее с приятным легким скрипом.
— Она открывается! — воскликнул Гарри и заглянул внутрь. Затем резко обернулся и закричал: