Гамбит. Вендетта (СИ)
— Да пошла ты на хрен с такой благодарностью! — рыкнул я, презрительно глядя на Ларису. — Все равно ты никогда не будешь лучше Алины.
— О-о-о-о!! — захохотала она так, будто сумасшедшая. — Это долбанная Алина меня так достала, что я готова голыми руками ей глотку порвать!
— За что же такая ненависть к ней? — поинтересовался я, поерзав на неудобном стуле, в надежде найти слабое место и высвободиться из оков.
— За что? Ты спрашиваешь, за что?! — зашипела она, точно разъяренная кошка. — Да за то, что этой суке с самого детства все на блюдечке с золотой каемочкой подносили! За то, что ее всегда хвалили! Всегда! Все самое лучшее кому? Правильно, Алине! А кому тумаки да шишки? Мне! Мне, сука! Она была любимицей у наставника, а я…
— А ты та самая ненормальная, что не умеет контролировать свои эмоции, — закончил за нее.
— Заткнись! — рявкнула она, с отмашкой ударив по лицу.
Моя голова дернулась в сторону, а на щеке остался отпечаток от ее ладони. Во рту почувствовал металлический привкус. Похоже, щеку повредил о зубы.
Сплюнул на пол, усмехнувшись.
— Что, Ларис, правда глаза колет, да?
— Да что ты знаешь о моей жизни?! — закричала она, доставая свой кинжал и поднося его к моему лицу. — Ни-че-го, Гамбит! Ты даже понятия не имеешь, что я пережила, чтобы хоть как-то угодить наставнику, но… Но он вечно был мною недоволен! Ненавижу! Кто лучшая у нас в рукопашке? Конечно же Алина. Кто лучший стрелок? Алина, мать ее! Кто блестяще выполняет задания? Снова эта тварь Алина! А я… Я всегда стороне! Всегда не у дел!
— А может причина не в ней, а в тебе? Может, это просто ты бездарность? — скривился я, из-за чего шрам на моем лице исказился, делая его отталкивающим, даже слегка пугающим.
— Нет! — закричала она, тряся головой, из-за чего белые волосы разметались по плечам. Взгляд безумный, как у маньяка-убийцы. — Я знаю, что лучшая! Не Алина, а я! Все парни в лагере бегали за мной, чтобы найти мое расположение к себе, чтобы…
— Чтобы просто, тупо, трахнуть тебя и забыть. Ты же обычная шлюха, Ларис, — хохотнул я, незаметно пытаясь освободиться от пут.
— Как и твоя ненаглядная Алина. Чтоб она сдохла, сука! — с ненавистью в голосе, выплюнула девушка, морщась, точно лимон проглотила.
А затем, словно о чем-то вдруг вспомнив, театрально всплеснула руками и выдала:
— Ой, совсем из головы вылетело!
И она метнулась куда-то в сторону, исчезая за моей спиной, так что разглядеть, что она там делала и что искала, я не мог — не позволял угол обзора.
Вернулась Лариса через пару минут. Через плечо перекинут ремешок небольшой спортивной сумки, а в руках… Мой пистолет и нож!
— Знаешь, Жень, — улыбаясь, начала она, — ты красивый мужик, хоть и с этим безобразным шрамом на лице, но чего у тебя не отнять — так это вкус к хорошему оружию. Твой пистолет, — задумчиво пробормотала она, вертя его в руке, — прекрасен и опасен. Интересно, скольких людей ты из него пристрелил? А этот нож!.. сколько сердец им вырезано?
Она подошла ко мне поближе и кинула на пол сумку, в которой что-то загремело.
— И что в ней? — не удержался от вопроса.
— Там? — она кивнула на свою поклажу. — Да так, игрушки разные. Хочешь, покажу?
— Не горю желанием.
— Зря-я, — протянула она, убирая мое оружие подальше и беря теперь свою сумку. — Тут такие чудесные вещички имеются…
Голева расстегнула замок и нарочито медленно вытащила оттуда какой-то сверток.
— Это мои малышки, — почти благоговейно выдохнула она, укладывая сверток на бетонном полу и разворачивая его.
В нем оказались скальпель, иглы, лезвия различной длинны, веревки: толстые и тонкие, гитарные струны, о которые легко порезаться, отвертки — на некоторых даже следы засохшей крови еще остались, крючки: большие и маленькие, и еще много чего такого, чему я не мог дать название.
— Ну что, Гамбит, с чего начнем? Может, иглы? Или… — она задумалась, глядя на мое тело. — Нет, сперва, я сниму с тебя эту футболку. Нельзя скрывать от посторонних глаз такую красоту. Ну и заодно покрепче привяжу тебя к стулу, чтобы не вырвался. А то мало ли, сколько в тебе дури!
И она тут же, взяв скальпель, подошла ко мне, натянула футболку у ворота и полоснула по нему, разрезая вещь пополам, а затем просто дорывая и откидывая ненужную тряпку в сторону.
— Ну вот, так-то лучше, — довольно хмыкнула она, возвращаясь обратно. — А теперь веревка!
— Прекрати, Лариса. Зачем тебе это? — попытался вразумить ее, но, казалось, она меня сейчас даже и не слышала — так была погружена в свое дело.
Обошла меня со всех сторон, держа веревку наизготовку, словно примеривалась и, снова обойдя, встала за спиной, перекинула эту чертову удавку мне через голову и накинула на грудь, потянула, связала сзади и снова сделала еще один оборот вокруг торса, и еще один — видимо, для надежности. Затем затянула крепкий узел и отошла в сторону, любуясь проделанной работой.
— Красота! — наконец-то выдохнула она, возвращаясь на место. — А вот теперь можно и руки ремнями стянуть.
— Ты ненормальная! — честно говоря, я уже начал паниковать, тем более что сейчас мне помочь никто не мог, а сам я был не в состоянии. Сука!
— Что ты, напротив, я в своем уме.
Я дернулся, хотя все время прекрасно понимал, что мои старания напрасны и бесполезны — из железных оков так просто не выбраться, а уж теперь и подавно!
Лариса же, хмыкнув, взяла какую-то тряпку и скотч… Сразу понял, что она собирается сделать.
— Не надо! Лариса, не смей!
— Заткнись, Гамбит! — рявкнула она, и тут же запихнув кляп мне в рот и моментально обматывая скотчем вокруг головы, чтобы я не смог его, кляп, выплюнуть.
— Ммммм, — замычал я, дергаясь всем телом.
— Ничего, красавчик, сейчас мы с тобой развлечемся, — пообещала она и… достала из свертка небольшую тонкую иглу.
Я уже прекрасно понял, что эта ненормальная задумала, но все равно до последнего надеялся, что ошибся… не ошибся… первая игла медленно вошла мне под ноготь…
— ММММММММММММММММ! — кричать я не мог — только мычать и дергаться, но толку от этого не было.
— Нравится? — прошептала дочь Олега, глядя на меня так, словно получала от всего происходящего настоящий экстаз. — Сейчас, красавчик, потерпи немного, я знаю, что тебе это все по кайфу. Погоди, дружок, сейчас еще парочку вгоню…
И снова тонкая игла медленно начала входить под ноготь.
Если бы мог орать, то все кругом оглохли бы — столь сильной была боль! На лбу выступила испарина, по спине так и вовсе ручьем стекал пот… То, что она со мной делала, не поддавалось пониманию. Она словно стала одержимой, будто причинить боль — это первостепенная задача, но никак не сбор информации, которая так необходима была ее отцу. Причиняя боль другому, Лариса испытывает неподдельный кайф, сродни оргазму!
Десять пальцев… десять игл! Не осталось живого места… Безумная пульсирующая боль ослепляла, погружая сознание в безумие и первобытный страх…
— Ну как, — поинтересовалась она спустя некоторое время, когда все иглы были вогнаны под ногти, — понравилось?
— Ммммм… — я мог лишь мычать, истекая не только потом, но теперь и кровью.
— Вижу, что нравится, — промурчала Лариса, отходя и беря в руки новый пыточный инструмент — скальпель. — А теперь, если ты не против, я порисую на тебе, Гамбит.
Резкий росчерк, и на груди красуется первый глубокий порез, из которого тут же потекла кровь, еще взмах руки, и вот новый порез, пересекающий прежний…
— Может, соски тебе отрезать, а? — поинтересовалась эта тварь, видя мои мучения. — Хотя нет, пусть будут, ты с ним красивее. А вот тут, — она ткнула скальпелем в грудь, проникая под кожу, и дальше, погружая оружие все глубже и глубже…
— МММММММММММММММММММММ!! — в моих глазах, наверное, уже была не просто боль и ужас, а настоящее безумие. Медленные пытки, истязание плоти и разума.
— Да, мой хороший, помычи еще…
Выдернув скальпель из груди, она тут же вонзила мне его в ногу по самую рукоять… И так пять раз!!