Десерт для герцога
В этот миг я окончательно лишилась способности соображать. Нет, вовсе не потому, что крепкое мужское тело казалось горячим даже сквозь все слои одежды между нами. И не потому, что от мятного холода его дыхания мои губы словно закололо мельчайшими иголочками.
Потому что на самом деле не «ш» и «д» произнес этот незнакомый парень, а «s» и «f» 1. И не на русском мы оба объяснялись, только до сих пор я почему-то этого вовсе не замечала. Слова чужого языка, который я так толком в школе и не выучила, ложились на язык, да простится мне этот невольный каламбур, как родные.
Я выдохнула еще пару слов, теперь уже точно по-русски, но красавчик уже меня не слушал. Склонился еще ниже. Твердые, немного шершавые губы впились в мои. Никто и никогда не целовал меня так – уверенно, жадно и зло, никто и никогда, даром что до сих пор сравнивать было особо не с кем. И пока мой мозг пребывал в оцепенении, отказываясь осмыслять происходящее, рот раскрылся – от изумления, исключительно от изумления! – впуская настойчивый язык, дыхание перехватило, и с дрогнувших губ сорвался стон.
Этот звук и привел в себя. Где бы я там ни оказалась и на каком бы языке ни говорила, это еще не повод целоваться с парнем, которого я впервые увидела пару минут назад! Конечно, скорее всего это сон, а еще вернее – галлюцинации, и пора сдаваться добрым докторам с волшебными укольчиками, но слишком уж реальным все казалось. Я отчетливо ощущала, что стою на каменном полу, пробирающем холодом даже сквозь обувь, волосы жестко и больно стягивает на затылке мужская рука, а вторая ладонь нахально обшаривает мои бедра. Слишком отчетливо для сна.
– Пустите! – дернулась я, отворачивая голову. И снова на миг остолбенела, поняв, что с языка опять слетели слова вовсе не на русском. Английский, причем английский не современный, в современном же, вроде, нет «ты»? Этот красавчик мне «тыкал», а я обращалась к нему на «вы».
Знатно меня накрыло. А, может, мы все-таки говорим на русском? Может, просто это я уверена, слышу и произношу английские слова, точно так же, как соседка выше этажом была уверена, что мы травим ее газом через розетку? Но у нее-то маразм, а двадцать – явно рановато для маразма!
Что-то интересное в еду подсыпали? Тоже вряд ли, девушек на игре хватало, найти компанию можно было и без таких фокусов, а я не такая уж раскрасавица, чтобы добиваться любой ценой.
Так что со мной? Или более правильный вопрос – где я? А то и « в когда»?
Красавчика мое отвернутое лицо вовсе не смутило – снова смял в горсти ягодицу и начал выцеловывать шею, да так умело, что у меня опять перехватило дыхание и ослабли колени.
– Не бойся, я же не грубиян какой, – прошептал он, лаская губами мочку уха, и поддаваясь этой ласке я невольно сильнее прижалась к нему.
Ну да, это, видимо, вежливость такая – именовать девушку, которую намереваешься уложить, не то дурой, не то шлюхой.
– Тебе понравится, правда.
Да мне уже нравится, еще немного и вовсе голову потеряю. Вот только сон там или бред, не собираюсь я первый раз в жизни отдаваться человеку, имени которого не знаю! Каким бы красавчиком он ни был, как бы здорово ни целовался, уж точно я не буду ложиться с мужчиной, который обозвал меня потаскухой!
Если уж мой разум, вконец утомившись работой, решил подкинуть этакой клубнички, так пусть уж расстарается как следует. Шелковые простыни, розовые лепестки, шампанское, парень, от одного взгляда на которого дыхание перехватывает и который тоже от меня без ума. Да, я наслышана, что первый раз обычно бывает неловким и, мягко сказать, неприятным, но, опять же, это мой бред или чей? Раз мой, все должно быть по-моему. А пока из всего подходит только парень, да и то очень условно. «Ложись и задирай юбку» – вовсе не те слова, после которых можно позволить что угодно.
– Да пусти же ты! – Я снова попыталась его отпихнуть. И снова безуспешно – мышцы на груди, в которую я уперлась ладонями, окаменели.
– Я понимаю, что уважающая себя девушка прежде чем сдаться, должна поломаться как следует, – его следующий поцелуй больше походил на укус. – Но не находишь, что поздновато изображать уважающую себя девушку после того, как сама пришла с таким предложением?
– Да не могла я до такого додуматься! – возмутилась я.
Нет, конечно, кто не слышал этих городских легенд о том, как пресыщенные богатеи готовы хорошо заплатить за настоящую девственность. Только этот красавчик был прав, когда говорил, что ее можно легко получить и бесплатно. Условно-бесплатно, если начистоту, ухаживания никто не отменял, но уж точно не задорого. Конечно, такую девушку не в ночных клубах надо искать и не в приложениях для знакомств, но не о стратегии сейчас речь.
А во-вторых, даже два года назад, когда пьяный муд… мужик вылетел на встречку, убив моих родителей, мне и в голову не пришло добывать деньги на панели. А тогда все было куда хуже: ни родных, ни образования, ни, само собой, работы – какая работа, две недели как ЕГЭ сдала! – зато ипотека, которую родители взяли за полгода до гибели. В конце концов, кроме того, что между ног, у меня есть и мозги, и руки, и гордость. А уж сейчас, когда все более-менее утряслось, я тем более бы не стала собой торговать.
– Что вы мне лапшу на уши вешаете! Отпустите, говорю!
Парень выпрямился, заглянул мне в лицо. Захотелось стать маленькой как мышка и юркнуть в какую-нибудь норку, прежде чем гнев, разгоравшийся в черных глазах, обрушится на меня.
– Хочешь выставить меня лжецом и насильником?
Глава 2
– Нет, – пискнула я. – Наверное, это какое-то недоразумение.
Да уж, недоразумение – это точно. Или у меня просто начался психоз с галлюцинациями от переутомления – такое, говорят, тоже бывает. Только мне нельзя сходить с ума: сидя в психушке, работать не получится, а перестану зарабатывать – окажусь на улице. Значит, надо срочно вернуть здравый рассудок, только как? Я ущипнула себя за запястье, со всей силы, так, что едва слезы из глаз не брызнули. Не помогло. Вот разве что красавчик разжал объятья и отступил на шаг, но вряд ли причина была в этом щипке.
– Недоразумение, значит. – Лицо его дышало яростью, глаза метали молнии, будь он лет на двадцать постарше – громовержца можно было бы рисовать. – Значит, сперва умоляла, а теперь делаешь вид, что ничего не было? Недаром ты носишь имя той, кто стала причиной первородного греха. Тоже кого угодно доведешь своими лживыми увертками!
Нет, это уже чересчур! То, что родители решили назвать меня Евой, еще ни о чем не говорит! Да и вообще, у Адама своя голова на плечах была, и нечего все на жену валить! Вечно мужики думают не тем местом, а потом женщина у них крайняя!
Парень, тем временем, продолжал кипятиться:
– А может, ты решила, что обещанной суммы мало, и удастся вытянуть побольше шантажом? Лучше не пытайся. Или забыла, кто я?
– Да и не знала, вообще-то, – брякнула я. – Я тебя в первый раз вижу.
Парень ошарашенно вытаращился на меня, кажется, потеряв на время дар речи. Прежде, чем он опомнился, каким-то шестым чувством я поняла – бежать. Делать ноги немедленно, пока он окончательно не решил, будто я издеваюсь. И я рванула, задрав юбку чуть ли не до пояса, чтобы не путалась в ногах. Едва успела выставить руку, чтобы не выбить дверь носом с разбега.
За дверью оказалась не деревенская улица, а короткий коридор, но я почему-то не удивилась. Ноги несли сами, будто знали куда. Я пробежала по нему так быстро, что гобелены на стенах слились в одно разноцветное пятно. Слетела с винтовой лестницы, несколько раз чудом не свалившись и не пересчитав копчиком ступени.
Еще коридор, в этот раз не безлюдный. Кто-то с гоготом потянулся ко мне – я увернулась, даже не замедлившись, как будто привыкла к попыткам облапать и давно умела их избегать.
Тяжелая дверь, которую я снова с разбегу распахнула собственным телом. Двор, какие-то постройки, стены. Замок? Где я? Что со мной? Почему я знаю, куда бежать?