Приманка для демона (СИ)

Я придвинулась ближе к нему — по крайней мере он пока просто смотрел на меня. Острая лихорадка колотила мое тело, прошибал холодный пот. Рен сейчас выглядел страшнее, чем в обличьи с рогами.
Он теперь будто зло в квадрате, которое заполнило все и не оставляло места доброй его части.
То ли моя кожа на пальцах и ладони привыкла к жару, то ли он начал слегка остывать? Я погладила его плечо — удивительно, как футболка не дымилась, ибо горячая как фольга, которую только что достали из духовки.
— Рен, я хочу тебя…
Он обжег мои губы диким поцелуем, стиснул в горячих объятьях — я точно нырнула в печку. Летний зной в полдень ничто по сравнению с жаром его тела. Я сгорю, я сгорю… Пожар будто выжег весь кислород в легких, кожа плавилась, в крови словно бурлила лава. В пьяной агонии я отвечала на поцелуй, крепче стискивала его горячие плечи… и постепенно адский жар отступал, но усиливался напор. Рен забрался мне под топ, опалял жгучими касаниями нежную кожу, поджигал нервы.
Нас завертело в слепящем калейдоскопе — его руки принялись шарить по всему моему телу, уже неопасно горячие, и я отдалась накрывшему возбуждению. Не видела, куда мы ехали, не отрывалась от жадных губ, изучала пальцами его новое тело. В промежности сладко ныло желание, я нетерпеливо раздвигала бедра, позволяя Рену пробираться под пояс легких летних штанов. Он дразнил меня, не забираясь под трусики и заставляя ерзать на кожаной обивке кресел.
Внезапный щелчок прозвучал как выстрел. Я вздрогнула, оторвалась от губ Рена и повернулась на звук — Герман пристально смотрел на нас с водительского сидения и затягивался электронной сигаретой. Его взгляд беспощадно кромсал хмельной туман в моей голове.
— Уже приехали? — хрипло спросил Рен и следом прочистил горло. Его руки продолжали меня крепко сжимать.
— Да, остановимся в этом доме на первое время.
Вокруг машины было темно, словно в глухом лесу, а на фоне ночного неба возвышалась двускатная крыша. Я выкарабкалась из цепких рук Рена, открыла дверцу, и мне в лицо хлынула освежающая влажная прохлада с нотками хвои, смолы и ягод. Чуть поодаль отражение луны блестело на водной глади озера.
Здесь красиво. И страшно — везде тьма-тьмущая.
Меня приобняла за талию рука — точно Рен — и враз сделалось не так тревожно.
Герман прошел вперед, и когда мои глаза привыкли немного к тьме, я стала различать аккуратные кустики, посаженные вдоль тропинки, по которой мы двинулись вперед.
Дом полностью из дерева, что снаружи, что внутри — стены, двери, потолок. Я сняла обувь и прошла босиком по шкурам к спящему камину.
— Давай прямо сейчас учи, как управлять даром, — потребовал Рен.
— Думаю, это немного подождет. Мы только зашли. Я хочу сначала расслабиться. Здесь вроде было джакузи.
— Ничего не подождет. Я не хочу ее случайно покалечить.
— Ты ее не покалечишь, дар чувствует, что она для тебя желанна.
— Я говорю: случайно!
Пока они препирались, я осматривала уютную гостиную. На стенах висели картины природы, написанные маслом, на камине стояли фигурки птиц, на большом бежевом диване прилег пушистый красный плед.
— Поверь мне, — продолжал Герман, — даже случайно не получится. Если ты, конечно, не будешь махать мечами.
Мужчины до сих пор стояли при входе. И, кажется, кожа Рена снова начала багроветь. Я тут же кинулась к нему и взяла его за руку — уже горячая, как нагретый солнцем камень.
— Герман, после того что было в машине, разве обучение не требуется срочно? — спросила я. — Вряд ли Рен успокоится, если ты хоть что-то не расскажешь.
Охотник даже не смотрел на меня — в его взгляде темнело что-то незнакомое. Я внутренне поежилась.
— Рен, хочешь сейчас? Тогда сначала с тебя ответ на вопрос: какими способностями ты обладаешь кроме тех, что я видел? Мне нужно знать, потому что от этого зависит успех обучения.
Рен подозрительно сощурился.
— От этого зависит твое желание обучать, а не успех. Шантажировать меня собрался, ищейка, когда дошло до дела? Пошли на улицу, я тебе покажу все свои способности. Правда, это будет последнее, что ты увидишь в своей жизни.
 
Только-только ведь начали более-менее нормально общаться! Герману подзатыльник выписать надо! Но пока я прижалась к груди Рена, обняла его что есть сил, прилипла, как пиявка, не отодрать. Его бешено скачущее сердце постепенно выравнивало ритм.
— Убивать своего наставника — так себе идея, — хмыкнул Герман за моей спиной. — Лучше придерживаться со мной компромисса. — Его голос становился все ближе и ближе, пока не раздался над самым ухом. — Ты хорошо на него действуешь, продолжай. Но, может, будет еще лучше, если ты разденешься? — И он подхватил за край мой топ и потянул его вверх.
Ошарашенная, я не спешила поднимать руки, чтобы позволить Герману стащить с меня ткань через голову. Он нашел другой выход — бретельки легко треснули в его пальцах, и топ почти сам сполз гармошкой мне к бедрам. Теплые ладони сжали мою талию, пробуждая волну мурашек, двинулись по спине и расстегнули застежку на лифчике.
Невиданная наглость! Я разомкнула руки за спиной Рена и повернулась лицом к Герману, придерживая убегающее белье. А оно норовило убежать — охотник не отпускал одну застежку, бретелька сползла с плеча и перетягивала мне руку. Черные глаза уставились в район декольте, как на самый лакомый в мире десерт. Да, мою грудь не так-то просто прикрыть моими маленькими ручонками. Все равно видно аппетитные полушария.
Рен выручил — просунул свои руки под подмышками и накрыл мне грудь широкими ладонями. Затвердевшие соски нарочно попали между большим и указательным пальцами, и демон не преминул их потереть, покрутить, стискивая до сладкой боли. Герман окончательно снял болтающийся лифчик, отшвырнул его на диван и ухватился за топ, который повис на моих бедрах тряпочкой. Или петлей? Он крепко за него взялся, как за веревку, и резко дернул на себя, одновременно с этим делая шаг ближе ко мне, почти вплотную. Его рука пробралась под моими прядями к шее, пальцы зарылись в волосы, и на мой рот обрушился безудержный поцелуй.
Он накрутил ткань на кулак, стягивая вокруг моей талии удавку. Он будто забирал меня себе у Рена, который не отпускал мою грудь, все сильнее массировал ее, безумно приятно, и я уже стонала от наслаждения в губы Герману.
С ума сойти, просто с ума сойти. Судорожный трепет объял все тело, больше нельзя ухватиться ни за одну мысль. Они сдались, пали, растворились под ласками двух мужчин. Рассудок капитулировал в неизвестном направлении. И пусть пока не возвращается. Не сегодня.
Сегодня я хочу получить все — все, куда дойдут фантазии нас троих.
Кажется, Рен тоже был захвачен предвкушением не меньше меня, потому что оставил разборки с Германом на потом.
— Что ты так дрожишь, милая Лика? Мы ведь только начали, — говорил он сзади и ласково щекотал пальцами ребра, живот, подбираясь к поясу моих штанов. — Можем остановиться, если тебе не нравится…
Да всех в мире слов не хватит, чтобы описать мой восторг — его так много, что меня трясет. Это невероятно потрясающе, когда двое мужчин, к которым я совершенно неравнодушна, возбуждены, разгорячены и обнимают меня с двух сторон.
— С чего ты, демон, стал таким заботливым? — Герман оторвался от моих губ и пронзил убийственным взглядом противника. — Решил сблефовать, чтобы Анжела рассказала вслух, как ей все нравится?
Пока они не начали ругаться, я обвила руками шею Германа и закрыла ему рот поцелуем. К счастью, он с удовольствием отвлекся на меня, ослабил удавку на талии и стянул скомканный топ куда-то вниз.
— Разве ты не хочешь это услышать от нее, ищейка? У самого небось коленки подрагивают от экстаза. Дрочить, наблюдая за нами, было не так ярко. Участвовать куда лучше, не так ли?
Я буквально почувствовала, как Герман полыхнул злостью. Резко оторвался от моих губ, и прежде, чем он что-то сказал, я заявила:
— Я вас прибью, если поругаетесь сейчас.
Когда я стала такой дерзкой? Когда оказалось, что из-под носа может ускакать желание, которое начало сбываться.