Меч теней (ЛП)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Что-то разрушенное
Эхекат рехоэрт энре!
Огонь вспыхнул в венах Эолин и вырвался из ее ладоней двумя красными стрелами, которые врезались в каменную стену перед ней, но были отброшены облаком удушающего жара, которое расширялось до тех пор, пока мага, не в силах больше выдерживать пламя, выпустила свое заклинание с криком разочарования.
Опаленные волосы и запах дыма. Эолин подошла и ударила кулаками по холодному камню, прежде чем устало опуститься на его непоколебимый лик, проклиная Церемонда и заклинание, превзошедшее его смерть.
— Это безнадежно, — простонала она. — Ничто не сломает это.
Верховный маг Телин подошел ближе, его ястребиный нос проследил за тонкими трещинами между хорошо подогнанными блоками.
— Не отчаивайся, — сказал он. — Каждый маг в Городе пробовал свои силы на этой защите. Ты только начала.
Несмотря на сложную планировку покоев Церемонда, Телин и его братья по магии давно определили, где должна находиться секретная библиотека. Тщательное картографирование покоев выявило существование комнаты рядом с центром, без видимого входа. Именно здесь Эолин и Телин сосредоточили свои изнурительные усилия.
— Прошло уже три дня, — сказала Эолин. — Три дня — это слишком долго.
К этому времени Акмаэль уже был в Римсавене. Только боги знали, сколько времени у него было до первой встречи с Сырнте.
— Мы должны искать ответы в другом месте, — сказала она.
— Где еще? Библиотеки Восточной Селен? Мы бы потратили четверть месяца только на то, чтобы добраться туда и обратно, — Телин отошел от стены. — Это замечательно. Обычные молоты и булавы разбиваются при прикосновении к этому. Даже красное пламя, брошенное со всей яростью Высшей Маги, не может оставить шрама. Я бы очень хотел такие чары. Будем надеяться, что он тоже где-то внутри.
Эолин застонала и опустила голову на стену. Она закрыла лицо ноющими руками. Ее плечи напряглись, в желудке было кисло от того, что она направила столько разрушительной магии без помощи посоха. Они испробовали все мыслимые уловки, пытаясь распутать чары. Она не знала более агрессивного заклинания, чем пламя, которое она только что сотворила.
Она обратила ухо к грубому камню.
— Ты и сейчас откажешь мне в своих знаниях, Церемонд? — прошептала она. — Наша страна в осаде, твой король в опасности. Я знаю, что ты не любишь меня, но говорят, что когда-то ты любил наш народ. Ради них, пожалуйста. Пусть эхо твоего голоса вернется.
Камень молчал.
Эолин в тревоге провела пальцами по волосам. Это было бесполезно.
— Возможно, нам следует отдохнуть, — сказал Телин. — Вернуться сегодня вечером или завтра.
За его словами последовал приглушенный смех, утомленное хрипение старой карги.
Эолин выпрямилась и посмотрела в темный коридор, который вел к другим комнатам.
— Ты это слышал?
— Что?
Старуха снова рассмеялась.
— Похоже, звук исходит из стены, — сказала Эолин.
Не старайся, дитя, — захихикала женщина, — а то зубы сломаешь!
 
Эолин ахнула, узнав голос.
— Невозможно.
— Что? — спросил Телин. — Что ты слышала?
Стряхнув с себя сомнения, Эолин встала и уперлась руками в стену. Она глубоко вдохнула, намереваясь действовать до того, как рассудок подавит инстинкт. Слово сорвалось с ее губ скорее как вопрос, чем как приказ:
— Гемена?
Стена молчала.
На щеках Эолин выступила горячая кровь. Она чувствовала себя дурой.
— Проклятье! Ты прав, маг Телин. Нам следует отдохнуть, потому что я на грани безумия и подчиняюсь прихотям сошедшей с ума женщины.
Телин вдохнул, чтобы ответить, но его прервал глухой удар изнутри стены, за которым последовал скрежет камня о камень. Протяжное медленное шипение воздуха вырвалось в комнату, словно вздох усталого любовника, неся затхлый запах запыленного пергамента.
Телин громко расхохотался, шагнул вперед и протянул руку в пространство, открывающееся в просвете стены.
— Три года и бесчисленное количество магов, когда все, что нам было нужно, это мага с правильным словом! Кори будет завидовать тому, что он не был здесь, чтобы стать свидетелем этого.
Эолин отошла от заполненного тенями прохода, опасаясь того, что могло скрываться внутри.
— Я не понимаю.
— Я тоже. Почему имя твоей ученицы оказалось ключом?
— Не моя ученица. Моя наставница, женщина, удочерившая меня. Гемена из Берлингена.
Лицо Телина потеряло часть легкомыслия. Он приподнял брови и посмотрел в сторону дверного проема.
— Ах, — сказал он.
— Ах? — повторила Эолин, сбитая с толку. — Это все что ты можешь сказать? Ты знал его лучше, чем я могла когда-либо надеяться. Конечно, ты должен понять эту тайну. Что это означает?
— Я полагаю, это означает, что старый волшебник когда-то был молодым человеком и, как любой маг, подчинялся прихотям эн-ласати. Дуайен Гемена была бы достойным выбором для проницательного темперамента Церемонда. Она была одной из немногих в их поколении, кто не уступал ему в навыках и знаниях.
— Невозможно, — сказала Эолин. — Церемонд ненавидел маг, всех их.
— Разве? Не пойми меня неправильно, Мага Эолин. Церемонд никогда не упускал возможности напомнить нам о разорении, которое маги принесли Мойсехену, и об опасности, которую, по его мнению, они представляли для наших королей. Он взял на себя обязательство уничтожить их с искренней решимостью. Но у каждого мага есть сердце, по крайней мере, так учил нас Карадок, и поэтому мы должны предположить, что Церемонд когда-то кого-то любил. Гемена из Берлингена — самый вероятный кандидат, насколько я могу себе представить.
— Он приказал разрушить ее аббатство! Берлинген был разрушен, а все внутри убиты.
— Нет, на самом деле, — Телин оперся на свой посох. — Это история, которую я могу рассказать. Кедехен хотел, чтобы Берлинген был уничтожен. Он был уверен, что аббатство давало убежище магам во время войны, и считал это гнездом мятежа. Церемонд был против забастовки, переживая, как рассказывается, за сокровища, хранящиеся в библиотеке. Хотя, учитывая то, что мы только что здесь увидели, возможно, он беспокоился не только о сожжении книг. Как ты хорошо знаешь, Кедехен проигнорировал совет Церемонда. И Берлингена больше нет.
Эолин покачала головой, не в силах сопоставить эту версию истории со всем, что ей рассказала наставница.
— Гемена презирала его. Она обвиняла его во всем. Смерть сыновей Уриена, коронация Кедехена, начало войны, преследование ее сестер, даже ее изгнание. Ни разу она даже не намекнула, что у них может быть…
По телу Эолин пробежала дрожь, словно ледяная ласка зимнего ветра. На мимолетный миг вокруг нее возник дом ее детства. Она чувствовала тепло одеял и мехов и вдыхала сладкий аромат старости Гемены и тихих мест.
«Он был красив, если ты можешь поверить, с уникальным цветом глаз, пронзительным янтарно-коричневым цветом, который мог свести с ума молодую магу, как я».