Бремя победителя (СИ)
— Прости, Девяносто Девятый. Ты был лучшим. Но настало время оказать мне услугу.
Внезапно я ощутил, как на меня навалилась ментальная глыба. В нейроинтерфейсе замелькали сообщения, но мне уже было не до них. Нечто огромное, сильное и в то же время эфемерное давило на меня, пытаясь уничтожить… задавить… стереть.
Я закричал, но не расслышал звука собственного голоса.
Я захрипел… Завыл… Заревел… Застонал.
— Прости, Девяносто Девятый, но мне… нужно… твое… тело, — раздался удаляющийся голос нейроконструктора.
Мир утратил краски, став абсолютно бесцветным и пустым, звуки отдалились. Я словно очутился в ужасно ограниченном пространстве, где не работал ни один орган чувств. И это пространство стремительно сужалось, давя на меня со всех сторон.
Я потерял тело. А теперь теряю и сознание.
И вдруг я понял, что это конец. Теперь уже точно. Тот, кто некогда спас меня, теперь убивает. И нет никого рядом, кто смог бы помочь. Все погибли. Всех забрала Арена. Какая ирония — пережить столько страданий на смертельно опасных уровнях и лишиться жизни почти у самого выхода в мир надежды.
Все, что у меня осталось, — это сознание. Угасающее свечение разума. Теперь я понял, что чувствовал Гигеон тогда, после получения пси-травмы. Но ведь здоровяк не обладал пси-навыками, и его пси-защита была чрезвычайно слаба. А я — другое дело. Я сильный псионик с развитой телепатической способностью. Как так вышло, что этот чертов гений поработил меня? Неужели благодаря какому-то протоколу, насильно активированному в моем нейроинтерфейсе?
Как бы там ни было, я должен найти, за что можно зацепиться. Я должен откуда-то зачерпнуть сил. Но откуда?
И тут я вспомнил…
Амулет.
В нем я оставил часть своего сознания. Отпечаток своего пси-отражения. И несмотря на то, что находился он далеко от меня, я все еще чувствовал ментальную связь с ним. И я воззвал к нему.
И амулет… откликнулся. Наша с ним связь ослабла, но не оборвалась. И ее, этой тонкой пси-нити, хватило, чтобы зацепиться и потянуть на себя, перекачивая энергию, которую я оставил для потомков, себе обратно.
Через миг я снова ощутил, что пространство вокруг меня начало расширяться. А потом появились первые смазанные картинки и отдаленные звуки.
— Девяносто Девятый? Это опять ты? — прозвучал голос нейроконструктора.
Я находился в рубке шаттла. Перед глазами распростерся вид множества замысловатых приборов и датчиков. Я попытался пошевелиться, но не смог. Мое тело все еще меня не слушалось.
— Пошел вон из моего тела! — сквозь зубы проговорил я.
— Ты не понимаешь, Девяносто Девятый! Я уже не смогу уйти.
— Пошел вон!..
— Нет. Меня, моего прежнего тела, больше не существует.
— Плевать! Отцепись от меня! — проскрежетал я. Мой ментальный канал раскалился от напряжения. Связь с амулетом завибрировала и… развалилась. Не знаю, что случилось с камнем, но я больше его не чувствовал. Лишился последнего друга. Теперь же я и нейроконструктор остались один на один.
Один на один в моем теле.
— Ты не понимаешь, Девяносто Девятый, — с напряжением проговорил Зокх-Ли. — Твое тело мне необходимо. Только так я могу покинуть эту чертову планету, и всю эту проклятую Империю.
— Я не долбаная тягловая лошадь. Я не дам на мне кататься.
— Ты идиот! Ты не понимаешь! Я это делаю во благо твоего же государства. Здесь мои изобретения использовали как игрушки, со мной не считались. А у вас, в Альрийской Федерации, я найду новое пристанище. Мои разработки выведут ваше отсталое государство на новый уровень.
— Уходи! Убирайся, чертов паразит! — снова проскрежетал я. Неизвестные алгоритмы в нейроинтерфейсе работали против меня, но та часть моего сознания, которая не была связана с нейроимплантом, все еще сопротивлялась.
— У меня была жалкая жизнь, больное и никчемное тело. Даже нейроинтерфейс, который я установил себе сам, не смог бы исправить мой недуг. Мне жизненно необходимо твое тело. Оно даст мне иную жизнь. И я не позволю тебе его забрать. Оно теперь — мое!
— Нет! Я не позволю! — не сдавался я.
— Кроме того, ты не выдержишь влияния нейроинтерфейса. Если ты не заметил, он понемногу разрушает твою психику. Тебе же нравится убивать, когда ты находишься под действием гипермутации?.. Конечно, нравится. Это моя недоработка, потому что мне не дали времени как следует поработать над этой надстройкой. Но я все исправлю. Я создам настоящий, непревзойденный шедевр. Я стану величайшим человеком в Федерации.
Я снова ощутил ментальный натиск, но не такой сильный, каким был первый. К тому же я понял, что каким-то образом могу совладать с ним. Возможно, нейроконструктор отключил или ослабил мои пси-возможности с помощью протокола или чего-то еще, но амулет вернул былую мощь, уже очищенную от причастности к нейроинтерфейсу. Я ощутимо стал ментально сильнее.
Я отбил натиск и уже сам стал наступать. В какой-то миг понял, что могу пошевелить пальцем руки.
— Не сопротивляйся! Времени осталось слишком мало. Если мы не успеем взлететь и отойти на безопасное расстояние от зоны поражения противокосмической обороны, нас собьют. И тебе тогда точно не выжить. Нам обоим не выжить.
— Нам и так не выжить! Нас догонять имперские перехватчики и собьют!
— Нет. Мы уйдем в гиперпространство. Этот корвет оснащен гипердвигателем.
— Ты не умеешь управлять им!
— Искин умеет. Я его взломал. Теперь он воспринимает меня как первого канцлера. Он сделает все, что я прикажу.
В какой-то момент я понял две вещи. Первое: Зокх-Ли перестал сопротивляться, а я — на него давить. Это произошло спонтанно и почти одновременно. Второе: каким-то непостижимым образом наши сознания стали сливаться, потому что даже в споре мы стали говорить не «я», а «мы». Меня это пугало, но в то же время я понимал, что по-другому быть не могло. Нейроконструктор прав. Нам не выжить, если мы не предпримем сию же секунду хоть что-то.
— Черт бы тебя побрал, сучий ты выродок! Действуй! Действуй, твою мать! — прокричал я.
Я больше не давил на Зокх-Ли, но ментальные вожжи из рук не выпускал. Как, наверное, и он. Он сдерживал меня технически с помощью нейроимпланта, а я сковывал его психически, благодаря пси-возможностям своего разума. Чертов симбиоз.
Мои руки забегали по приборной панели. Раздался покорный голос искина корабля, который уверил нас, что готов выполнять все поставленные перед ним задачи. Зокх-Ли выдал ему команды. Двигатели загудели, корпус корвета завибрировал. Корабль начал медленно подниматься, устремляясь носом вверх, к небу.
Я глянул на время. Цифры показывали «0:12». Мы успели.
— Вот и все, — с облегчением произнес Зокх-Ли.
— Прощай и гори в аду, гребаная Арена! — добавил я.
Мы плюхнулись в кресло. Ремни безопасности автоматически обволокли тело, вспыхнул защитный энергоэкран.
Через несколько секунд корабль набрал немыслимую скорость, прошел через стратосферу, а потом покинул и атмосферу планеты. Еще через некоторое время мы нырнули в гиперпространство.
Впереди нас ждал дом.
* * *Мара зашла в кабинет нейроконструктора. Охранник в черной броне с чуть перекошенным забралом шлема вытянулся по струнке, как только ее увидел. В его глазах сияли преданность и почтение, а еще немного наивности.
— Вольно, солдат, — прозвучал ее холодный голос. — Что удалось выяснить? Докладывай.
— Эм… — охранник чуть смутился и перевел взгляд на кресло, на котором в неестественной позе лежал нейроконструктор. Глаза его были закрыты, а изо рта вывалился язык. Щеки и подбородок были вымазаны какой-то белесой пеной. У трупа копошился медик — тот самый, что некогда устанавливал нейроимпланты заключенным. — Пускай лучше док расскажет.
— На лицо типичное самоубийство, — заговорил медик, выпрямившись во весь рост. — Он принял приличную дозу цеймония, а от этого яда, знаете ли, целые стада дигнов гибнут. Ну дигны, знаете, наверное, огромные млекопитающие с Тцижуда.