Сергей Павлович Королев

Прошел год. Летом 1955-го Королев поднял те же вопросы в отчете Академии наук:
«Необходимо было бы развернуть работы, связанные со всем комплексом вопросов по созданию искусственного спутника Земли (ИСЗ), поначалу в самом простом варианте. Мы полагали бы возможным провести эскизную проработку проекта самого ИСЗ с учетом ведущихся работ (особенно заслуживают внимания работы М. К. Тихонравова) со сроком представления эскизных материалов в конце 1956 года… Было бы весьма полезным обсудить в стенах Академии наук СССР с привлечением соответствующих ведомств и организаций поставленные выше вопросы с тем, чтобы найти практические решения, установить исполнителей, вероятные сроки и т. д.».
Королев все настойчивее пробивал свою идею, искал союзников, находил, заручался их поддержкой и не упускал случая, чтобы показать важность задуманного.
«…Создание этого эскизного проекта, — убеждал Королев, — не является случайностью, а подготовлено всей предшествующей работой организаций, занимавшихся разработкой РДД… Несомненно, что работы по созданию первого искусственного спутника Земли являются важным шагом по пути проникновения человека во Вселенную, и несомненно, что мы вступаем в новую область работ по ракетной технике, связанную с созданием межпланетных ракет. В итоге тщательной проработки плана исследовательских работ, проводимых на спутнике, в комиссии Академии наук под председательством академии М. В. Келдыша было установлено, что нельзя ограничиваться одним вариантом спутника, и приняты три варианта, отличающиеся составом аппаратуры».
В апреле 1946 года в исследовательской программе военно-воздушных сил США с грифом «Для служебного пользования» появился пункт, призывающий к усовершенствованию всего того, что касается «полетов выше атмосферы, включая космические аппараты и приспособления для использования космоса».
Три года спустя в годовом отчете по военному бюджету министр обороны США Форрестол отметил: «Программа запусков спутников Земли, которая сейчас выполняется независимо друг от друга различными военными службами, передается для координации комитету по управляемым снарядам». Иными словами, главным куратором всех разработок, так или иначе связанных с космосом, становился Пентагон.
Получила огласку и другая информация. В течение предыдущего года на военном полигоне Уайт Сендс проводились пуски экспериментальной ракеты на высоту 180 километров. Головная часть ракеты должна была «выстрелить металлическими пулями». Это делалось в надежде, что некоторые из них выйдут на орбиту и станут малюсенькими спутниками. Год или два спустя стало известно, что все попытки оказались безуспешными.
Королев с большим интересом относился к каждому сообщению на эту тему. Он собирал все, что просачивалось в печать о работах в США. Первое более менее подробное сообщение было датировано декабрем 1948-го. В американском авиационном еженедельнике рассказывалось о планах запуска спутника Земли. В середине февраля 1949-го пресса сообщила, что американские конструкторы приступили к проектированию пилотируемого космического корабля. «Они пишут об этом как о деле случившемся, — размышлял Королев. — Но что у них для этого есть? Какая ракета сможет поднять такой корабль? Фантазия журналистов? Дезинформация? А может быть, просто пропагандистская шумиха для поднятия духа нации, которая во всем стремится быть первой?»
Главный конструктор поручил проектному отделу ОКБ систематизировать всю информацию по американскому проекту «Авангард» и не реже раза в неделю докладывать ему. «Особистов» (сотрудников КГБ, обеспечивающих «службу режима» в ОКБ-1) Королев попросил знакомить его с информацией, которая поступает по «закрытым каналам».
Проектанты проверяли и осмысливали каждую цифру, просчитывали свои варианты и находили много противоречий.
— Что скажете? — встречал Королев «аналитиков». — Я жду и надеюсь…
— Любопытная штука получается, Сергей Павлович. Ракета «Авангард» должна быть трехступенчатой, стартовый вес около десяти тонн, на орбиту сможет вытащить около десяти килограммов. Это чистый полезный груз…
 
— Что еще можете сказать по «Авангарду? — интересовался Королев.
— «Авангардом» они величают и свой спутник. Предполагается сделать несколько вариантов, веса не называют, но не более все тех же десяти килограммов. Судя по всему, конструкция будет простенькой…
— Это все?
— Пока все, Сергей Павлович.
— Насколько мне известно, все свои планы они строят на ракете «Викинг», она у них базовая. Только сможет ли она вывести на орбиту чистых десять килограммов? Я сомневаюсь.
— Этот вес они называют «чистым», но, похоже, у них свое толкование. По нашим расчетам, это вес спутника и последней ступени ракеты после выгорания топлива.
— Вот это ближе к истине.
Королев что-то записал себе в блокнот и спросил:
— А свое-то просчитали? Я полагаю, что если мы в официальном сообщении укажем вес последней ступени, то получим красивую цифру.
— Красивую, Сергей Павлович. Более семи тонн.
— А точнее?
— Семь семьсот.
— Да… Но вот что я думаю: стоит ли сразу раскрывать все наши возможности? Впереди у нас дорога длинная. Как полагаете?
— По весу мы обойдем их раз в десять или даже поболее…
— Тогда так и решим. Будем скромными.
Он помолчал. Улыбка исчезла с его лица.
— Да и зазнаваться нельзя. Американцы народ серьезный, к тому же они побогаче нас, война их не коснулась… Но медлить тоже нельзя. Я намерен внести конкретные предложения в Центральный Комитет и Совет министров…
Королев прекрасно понимал, что он ничего не сможет сделать, если на то не будет специального постановления партии и правительства. Чтобы такое постановление появилось, нужно было обойти много кабинетов и заручиться поддержкой их хозяев. Начал он с Д. Ф. Устинова — главного министра оборонной отрасли, авторитет которого в ЦК был высок и его слово значило многое. С Устиновым он встретился в феврале 1954 года. Реакция на доводы Королева была весьма сдержанной. В рассуждениях министра было все. И политический идеализм с ошибочным прогнозом, но и удивительно метко подмеченная страшная угроза государству, в котором власть, отводя критику от себя, «подсовывает» обществу реальных и мнимых противников, стараясь таким образом свалить на них неудачи или ошибки своей политики и практической деятельности. Не сказав ни «да» ни «нет», Устинов сетовал на трудности, упрекал «безымянных» руководителей НИИ и КБ в медленном «продвижении оборонных заказов».
Устинов посмотрел на стоящие в углу кабинета старинные часы с огромными блестящими цилиндрами-гирями и внушительной цепью, давая понять, что время аудиенции истекло. Королев заторопился:
— Дмитрий Федорович, при всей вашей занятости очень прошу: прочитайте, пожалуйста, даже просто пролистайте записку Тихонравова. Вас это заинтересует.
— Оставьте, — согласился Устинов, — я обязательно просмотрю.
Королев менял тактику, но продолжал «давить» на госчиновников, благо среди них было немало таких, кто слабо разбирался в проблемах технических, но мог поддержать своим должностным положением. Зная, что Устинов благоволит В. М. Рябикову, с которым связан еще по Ленинградскому заводу «Большевик» (Устинов — директор, Рябиков — парторг ЦК), Королев нанес визит Василию Михайловичу в Совмин, где тот тогда работал. Спокойно изложил в самых общих чертах идею спутника, сослался на мнение Академии наук, президента А. Н. Несмеянова, закончил тем, что неплохо бы собрать совещание у Рябикова и послушать различные мнения. Василий Михайлович согласился, и такое совещание состоялось (даже два), присутствовал на нем представитель военного ведомства генерал А. Г. Мрыкин. Человек сложного характера, самолюбивый, жесткий, тонко чувствующий конъюнктуру момента, любящий демонстрировать не во всем компетентному начальству свое «глубокое понимание проблемы» и строгость подхода к ее решению.