Невидимые знаки (ЛП)

Он зажмурил глаза.
— Когда же, наконец, станет легче?
Я сняла свои балетки, еще когда мы ели, и мягкий песок сочился между моими пальцами.
— Станет. Как только будет установлена шина и нога будет зафиксирована, боль исчезнет.
Я снова вру. Я понятия не имею, как все будет.
— Она права. — Коннор поднял запястье. — Рука убийственно болела, но как только она привязала палку, стало лучше.
Видимо, моя ложь основана на правде.
Пиппа следовала за нами, как крошечная тень, когда Гэллоуэй хромал из нашего тенистого кемпинга.
Из него вырывался рваный стон.
Он покачнулся, и я быстро прижалась к нему, позволив его руке крепче обхватить меня за плечи.
Мое сердце пропускало удары, когда он вздрагивал.
Поддерживая его, я задумалась о том, как много времени потратила впустую, живя в одиночестве. Как сильно я предпочитала молчание ночным клубам, и выбирала общение с ручкой с листом бумаги, вместо флирта с незнакомцем.
Я была одинока большую часть моей жизни, и теперь я одинока на острове. И, почему-то, единственный мужчина подходящего возраста нашел меня привлекательной.
Чем дольше мы находились в компании друг друга, тем больше я видела, что скрывается под его маской. Он хотел выглядеть нахалом, но я чувствовала, что в Гэллоуэе Оуке скрывалось гораздо больше, чем он хотел показать.
Пиппа выбежала перед нами. Она развернулась, закусив нижнюю губу.
— Можно мне с вами?
Я остановилась, когда первая волна морской воды накрыла мои пальцы ног.
— Думаю, тебе необходимо снять некоторую одежду, чтобы она не промокла.
Или лучше поплавать одетыми, чтобы вещи постирались?
У всех нас было во что переодеться. Я нашла свою сумку с ночной рубашкой, купальником и шортами. А Коннор отыскал сумку Гэллоуэя и рюкзак своего отца. У нас было достаточно одежды, чтобы продержаться какое-то время.
Одежду мы аккуратно сложили и придавили камнем после того, как проверили наши запасы. Что мне действительно хотелось бы найти, так это зажигалку или спички, сотовый телефон или любое устройство связи (даже сигнальная ракета была бы кстати). Но телефон Гэллоуэя был мертв без зарядного устройства, и Коннор сказал, что его мама и папа специально оставили свои планшеты, чтобы их ничего не отвлекало.
Мне необходимо найти мою куртку.
В ней есть телефон и зарядное устройство.
Это наша единственная надежда на спасение.
Коннор подбежал к своей сестре, снимая футболку и прыгая на одной ноге, чтобы снять шорты. Его действия были неловкими из-за поврежденного запястья, но он гордо стоял в шелковых боксерах с изображением Звездных войн. Атласный материал прилип к его тощим мальчишеским бедрам.
Он подтолкнул Пиппу, которая засмущалась.
— Пойдем, Пип. Плавать в одежде не интересно.
Она сморщила носик.
— Ты такой костлявый.
— А ты трусиха. — Он бросился в бушующие волны, и прокричал: — Кто последний — тот отдает другому свои карманные деньги.
Карманные деньги.
Мое сердце сжалось. Эти привычные вещи теперь исчезли. Здесь не было никаких денег. Если только оплата в виде ракушек не считалась валютой.
Пиппа визжала, торопливо срывая с себя футболку, выскользнула из штанов и бросилась к воде только в одних трусиках.
Я закрыла рот рукой при виде жуткой раны на плече.
— О, господи.
Гэллоуэй вздрогнул.
— Ай. А она мужественная, раз не кричит каждый раз, когда двигается.
Я не могла перестать смотреть. Ее жемчужно-белая кожа была разорвана и воспалена.
— Как ты думаешь, с ней все будет в порядке?
Он долго не отвечал.
— Надеюсь на это.
Комок образовался в горле.
Рука Гэллоуэя сжалась вокруг моих плеч.
— Эй… все будет хорошо. С ней все будет в порядке. Вот увидишь.
Я кивнула, не в силах ответить. Пожав плечами, молча попросила его отпустить меня. Он повиновался, ослабил хватку и перенес равновесие на «костыль». Я прошла по пляжу, не отводя взгляда от детей, ныряющих под воду и ведущих себя так, будто ничего неправильного не случилось.
Все было неправильно.
В том числе мои чувства к мужчине, которого я едва знала.
 
У Гэллоуэя была пугающая способность проникнуть в мои мысли и просочиться в мое сердце. Я могла справиться с ним, если бы он был ублюдком, но не тогда, когда он так искренен и заботлив. Это разрушало меня, потому что у меня не было времени, заботиться об этом, когда наше будущее было неизвестно.
— Я пойду к ним. — Отмахнувшись от переживаний, я стянула черный топ со стразами через голову (отчего мои ребра чертовски сильно заныли) и, нервничая, сняла Гэлнсы.
Я не осмелилась взглянуть на Гэллоуэя.
Ни одного взгляда.
Но я знала, что он смотрит на меня, потому что моя кожа покрылась мурашками.
Я держала голову высоко поднятой, когда зашла в океан в черных трусиках и лифчике. Что с того, что он увидел меня в нижнем белье? Я не сомневаюсь в том, что он увидит меня во всех возможных обличиях в течение следующих нескольких дней, пока мы будем ждать спасения.
Когда свежий воздух обдал мое тело, уставшее от плотной Гэлнсовой ткани, прохладой, я застонала с облегчением. Когда очищающая вода достигла моих бедер, я опустилась на колени на песчаное дно и исчезла под поверхностью.
Я зависла, пока в голове немного не прояснилось, прежде чем вынырнуть.
Мой взгляд остановился на Гэллоуэе. Каждый нерв, стресс, желание и похоть интенсивно взорвались.
Он снял футболку, демонстрируя сильный торс, скульптурную грудь и косые мышцы живота. Его пресс подрагивал при каждом вдохе, а кожа сверкала от пота.
Мой рот открылся, когда я нагло впилась в него взглядом. Я нашла его привлекательным еще в аэропорту. Оценила его рост, внешность плохого парня и сексуальную привлекательность. Но теперь... святой ад, я хотела его.
Я хотел стать безрассудной и забыть, что наши жизни на грани.
Хотела притвориться, что мы добрались до Кадаву.
Я хотела поверить, что это был курортный роман, и ничто не может навредить нам.
Мои пальцы покалывало от желания прикоснуться к нему, рот наполнился слюной, я хотела попробовать его.
Я перестала дышать, когда он потянулся к своей ширинке. Сердце превратилось в отбойный молоток, когда он расстегнул штаны и немного стянул вниз. Черные боксерские трусы и восхитительный бугорок хорошо одаренного мужчины.
Во рту пересохло.
Гэллоуэй поднял глаза.
Я замерла.
Вместо того чтобы ухмыляться факту, что я поймана за разглядыванием, он поморщился и отвернулся. Боль, отразилась на его лице, пока он прерывисто дышал.
Я знала, что произойдет. Я также знала, что не откажу, даже если это будет стоить мне больше, чем у меня есть.
Он не мог снять Гэлнсы без посторонней помощи.
Я вздрогнула. Не спрашивай меня. Не проси меня помочь.
— Эстель? — Он разочарованно сжал челюсти. Гэллоуэй не мог смотреть мне в глаза, слишком гордый, чтобы признать, что он не мог этого сделать сам.
Уязвимость разорвала мое сердце.
Проклятье.
Взяв себя в руки, я вышла из воды и встала перед ним, пока капли воды стекали по моему телу.
— Мне стянуть штаны, или ты хочешь опереться на меня, пока будешь это делать сам?
Его лицо исказилось от ярости.
— Я вообще не хочу твоей помощи.
Гнев наполнил мою кровь.
— Тогда почему…
— Потому что я гребаный инвалид, который ничего не может сделать сам. — Тяжело дыша, он посмотрел на горизонт, волны, пляж — куда угодно, только не на меня. — Просто сними их, ладно? Не заставляй меня умолять.
Я боролась с желанием отбросить прочь его отношение и обнять его, потому что он находится в таком деморализующем положении.
— Все нормально. Я не против. — Мой голос был мягким, когда я встала на колени перед ним.
Я подняла глаза.
Дерьмо, я не должна был этого делать.
С этой позы у меня был прекрасный вид на плотные боксерские трусы, идеальную выпуклость, гладкий торс и разоренного мужчину, возвышающегося надо мной.