Истинная с обременением (СИ)

Еще меня очень беспокоило, что обо мне совершенно ничего не знает мама. Она же наверняка кинется меня искать. Будет очень переживать. Поэтому, меня всё чаще посещала мысль, дать ей весточку о себе.
В итоге мы с Катей придумали целый план. Я осталась дома с Артёмкой, а Катя поехала в Москву, к той в фирме, где работала мама. Катя должна была, согласно нашей задумке, заказать пиццу на мамин рабочий адрес, дождаться, когда придёт курьер и, дав ему определенную сумму денег, попросить передать вместе с пиццей записку для моей мамы.
В записке я написала:
«Мамочка, я пока вынуждена скрываться. Не пугайся: ничего противозаконного я не совершила. Если тебе предложат деньги — не отказывайся, нам потом придётся переехать и значит будет на что. За меня не переживай. У меня всё хорошо. Прости, что так вышло. Позаботься о девочках. Я вас люблю.
P. S. Записку, когда прочитаешь, сразу уничтожь».
В итоге наш план сработал. Ближе к вечеру, когда я от переживаний сгрызла себе все ногти домой пришла Катя. Она зашла в квартиру и с порога радостно начала рассказывать:
— Ольга. Все прошло, как мы и обсуждали. Но тебя, и правда, ищут очень серьёзные люди. Не волнуйся, я точно за собой никого не привела. Десять раз это проверила. В общем, я отдала записку разносчику пиццы, как мы и договаривались. Он прошёл с запиской и пиццей в фирму, сказал, что твоя мама заказывала пиццу. Его к ней пропустили. Я же в это время, села выпить чаю в соседнее кафе. Сама через витрину наблюдала. Там очень хорошо было видно вход в здание фирмы. Так вот, как только разносчик пиццы вышел на улицу, его догнал здоровенный мужик, весь такой высокий с грудой мышц, и что-то требовал от этого парнишки. Тот объяснял и жестами показывал. Я поняла, что от него хотели узнать, кто передал записку и что в ней было. Потом парень из доставки и этот качек бегали и среди толпы прохожих, всматривались, нет ли где меня. Я отсиделась в кафе довольно приличное время, и когда всё успокоилось вышла из него и пошла по городу. На всякий случай я, как заяц в лесу, петляла и запутывала следы. Заходила в разные торговые центры, магазинчики. Так что точно уверена: слежки не было. Не переживай.
Я радовалась, что удалось передать записку маме. Судя по всему Катю действительно не вычислили. Иначе сюда бы уже кто-то заявился.
Но почему-то с каждым днём после моего побега мне становилось всё тоскливее и тоскливее. Я скучала по дочерям, по маме, по прошлой жизни, в которой не нужно было прятаться… и как это ни странно я скучала по нему.
Егор как токсичный яд проник мне в душу и в самое сердце. Периодически вспоминала его глаза, его руки, его мускулистую грудь. Меня всюду преследовал его пронизывающий насквозь взгляд и низких мужественный голос. Мне этого не хватало. Складывалось впечатление, что я стала наркоманом, а мужчина от которого я бежала, и был моим наркотиком. Без него возникала ломка. Складывалось впечатление, что он, как растение, опутал меня, проник в меня и врос своими корнями глубоко и надолго. Как бы я ни хотела вырвать его из своего сердца, не могла. Не знаю, в какой именно момент это произошло и что именно меня заставило, за такой короткий срок, так сильно привязаться к этому властному и уверенному в себе мужчине. Но факт оставался фактом.
Особенно тяжело было по ночам. Я долго не могла заснуть. Его образ всплывал перед глазами. Мне безумно хотелось, чтобы он был рядом, прикоснулся ко мне, и притянул свои тёплые объятия. Странно, да? Бежать от похитителя. Потом тосковать о нём, и думать про него регулярно.
Мне даже он как-то приснился. Во сне он был в образе серого, с серебристым отливом, волка. Великолепный, пропорционально сложенный, вызывающий восхищение зверь. Я стояла перед ним и любовалась его стройными сильными лапами, мощной головой и сильной шеей. Но, находясь перед грозным, свободолюбивым и невероятно красивым волком я не испытывала ни капли страха. Он подошел по мне ближе, уткнулся своей массивной мордой мне в грудь, и втянул воздух, нюхая меня. Так часто делал Егор, находясь рядом со мной. А затем волк отступил на несколько шагов, поднял свою голову и посмотрел прямо мне в глаза. Сердце пропустило удар. На меня смотрели не глаза хищника или зверя, а волне человеческие, полные тоски и боли глаза. Мне стало не по себе. Мгновенно я осознала, что причиной этой нечеловеческой тоски, скорби и боли являюсь именно я.
 
Тихо опуская голову, сказала волку: «Прости».
Мысленно услышала его ответ: «Возвращайся. Мне плохо без тебя. Я дам тебе свободу, дам все, что ты захочешь, только не прогоняй меня. Позволь быть рядом, хотя бы на небольшом расстоянии. Позволь видеть хоть изредка тебя. Знать, что с тобой все хорошо».
И я проснулась со слезами на глазах. Сразу же после своего пробуждения я вспомнила наш разговор с Виолеттой. То самый, когда она говорила, что знает о моем намерении бежать и предупреждает, что мой побег счастья никому не принесет. Она сказала, что не расскажет о моём замысле ничего, так как каждый имеет права на ошибку. Неужели она оказалась права… Еще она тогда говорила, что если я не убегу, а останусь рядом с Егором, и смогу открыть ему свое сердце, то я буду с ним счастлива. Я не открыла ему свое сердце тогда. Но он сам проник в него. И уже вряд ли я смогу просто так его оттуда убрать.
Глава 21
Егор.
Уже прошла неделя как Ольга сбежала, и о ней не было вестей. Мои люди были повсюду. Подключили знакомых в спец. службах и правоохранительных структурах. Но она нигде не проявляла себя.
Злился на себя. На неё. На своих людей, которые не могут найти одну хрупкую женщину. Куда же она спряталась? Всё ли у неё хорошо? Где она? С кем? Не нужна ли ей помощь?
Ольга оказалось очень смекалистой, и во время побега сумела запутать следы. Из-за этого мы потеряли время и как следствие — её саму. Не смотря на то, что её запах терялся у входа в гипермаркет, мы вычислили, что из него она вышла со стороны парковки, с чёрного входа. Далее её след привел на автостанцию. Именно там мы потеряли много времени, отрабатывая версию, что она уехала на каком-то из автобусов. Всё оказалось прозаичней. Моя хитрая девочка, оказывается, там же села на такси и добралась до железнодорожного вокзала. Далее она села на электричку. Но конечный её маршрут мы так и не смогли вычислить.
Проверили всех её знакомых, родственников, коллег по работе. Даже, на всякий случай, проверили её бывшего мужа и его близкую и дальнюю родню. И ничего. Ни с кем из них она не встречалась и не созванивалась. Куда же она могла подеваться?
В том, что к побегу была причастна Анфиса, мы поняли сразу. Её наказание будет зависеть от того, что с моей Ольгой. Если Ольга жива, здорова и с ней всё хорошо, то Анфису я просто изгоню из стаи. Но если с Ольгой хоть что-то случится… Об этом лучше не думать.
Мысль о том, что она сбежала, потому что не захотела быть вместе со мной, ножом резанула по сердцу. Не ужели всё так. Она совершенно ничего ко мне не чувствует и значит у нашей пары нет никаких шансов?
Мне же, было очень сложно без неё. Как будто с ней ушла часть меня. Ольга мерещилась мне повсюду. И в окне автомобиля, и в толпе прохожих мне казалось, что вижу её.
Понимаю, что сам виноват. Я давил на неё, требовал ответных чувств. Я хотел слишком многого от простой женщины — человека. И, наверное, самой дурацкой ошибкой, было то, что практически сразу, я лишил её общения с детьми.
Права была Анна, которая после побега Ольги мне вправила мозги. Она сказала, что Ольга хорошая мать, и я, лишив её общения с детьми, сам настрил женщину против себя. Я об этом не подумал. Да что там! Когда была рядом моя пара, я не о чем не мог думать, кроме того как бы быстрее с ней соединиться. Но мне никто не мешал серьезно все обсудить с Ольгой после этого. Попытаться договориться с ней, найти разумный компромисс. Я же был ослеплен, тем, что она уступила. Наивно полагал, что она сама этого захотела. Думал, что на Ольгу действует притяжение пары, и она становиться моей и душей и телом. Сам виноват в том, что так всё произошло.