Дикая связь

Когда мы остаемся одни, парни просто препираются и издеваются друг над другом, пока я не хочу убить их обоих.
Когда я наконец решаю отключиться на ночь, ни один из них не выходит из комнаты, и, как бы мне не хотелось это признавать, я не хочу, чтобы они выходили. Атлас принимает душ и забирается в мою кровать в одних боксерах.
Гейб снимает рубашку и устраивает гнездо из подушек и одеял на полу рядом с моей кроватью, не говоря мне об этом ни слова. Он чертовски много болтал с Атласом обо всем на протяжении всего вечера, но ничего не сказал мне. Я не знаю, чувство ли это вины или он просто ждет, чтобы поговорить со мной наедине, это заставляет меня нервничать.
Атлас держится на расстоянии от меня в постели, но его рука находит мою под простыней, прежде чем я выключаю свет.
Когда мы с ребятами просыпаемся на следующее утро, я чувствую себя так, будто меня сбил товарный поезд, но я держу эту информацию при себе, потому что я ни за что не останусь в этом чертовом особняке на весь день сегодня. Я пойду на занятия и воспользуюсь той небольшой свободой, которая у меня еще есть. Мне нужно увидеть Сейдж и узнать, как она себя чувствует после похищения. Мне нужно поблагодарить Феликса за то, что он исцелил меня только потому, что я попросила его об этом, он определенно не должен был этого делать. Мне даже нужно найти Грейси и поблагодарить ее за то, что она кричала о похищении Сейдж и позволила мне отыскать мою лучшую подругу, когда та нуждалась во мне. Я пообедаю со всеми своими друзьями, черт возьми!
— Мне это не нравится, — говорит Атлас из дверного проема шкафа, стоя спиной ко мне, пока я переодеваюсь, но все еще держась рядом со мной. Я говорю себе, что это дело Связного, а вовсе не потому, что я, должно быть, выгляжу так же ужасно, как и чувствую себя.
Гейб исчез, чтобы принять душ и одеться в своей комнате, и тогда я узнала, что у него тоже есть комната здесь. Технически он здесь не живет, но, видимо, когда Норт узнал обо мне и о том, для кого я являюсь Центральной, он выделил здесь комнаты для всех нас.
Контролирующий засранец.
Я натягиваю через голову одну из футболок Атласа, а затем одну из толстовок Грифона, последнюю, которая все еще пахнет им. Мне нужно разработать план действий, как снять с него еще несколько… или вернуть ему остальные, чтобы на них снова появился его запах.
Будет ли совсем жалко, если Гейб поможет мне с этим?
Интересно, есть ли у него футболки, которые я могу украсть?
Господи, соберись, Оли!
Я прочищаю горло, натягивая джинсы, которые видали лучшие дни, но все еще хорошо сидят на мне. — Мне это нужно. Мне действительно нужно вернуться в свою жизнь и дать всему устояться.
Когда я уже полностью одета, я прижимаю руку к спине парня, чтобы привлечь его внимание, и он поворачивается, ухмыляясь, его глаза ярко смотрят на меня. — Ты выглядишь чертовски идеально в моей одежде, сладкая.
Я краснею, что глупо, и огрызаюсь на него: — О чем ты говоришь, этого даже не видно! Ты собираешься быть таким из-за каждого предмета одежды, который я у тебя украду, потому что мои узы чертовски странно относятся к запахам и… я думаю, это будет регулярным явлением.
Атлас пожимает плечами и обхватывает меня за плечи, пока Гейб входит обратно в комнату с моим ключом, который он стащил. — Забирай у меня все, что хочешь, забирай все. Тебе нужна и моя машина? Она может немного пострадать, но только если ты дерьмово водишь.
Я сморщилась, и когда взглянула на Гейба, он все еще смотрел на Атласа так, будто хотел вырвать ему горло, поэтому говорить стало еще труднее, но я нашла свой голос: — Вообще-то у меня нет прав, так что машину можешь оставить себе. Команда ТакTим забрала мое поддельное удостоверение личности, и благодаря Норту все в кампусе знают, кто я такая, так что обойти это невозможно.
Ухмылка на лице Атласа немного ослабевает, но затем он наклоняется и нежно целует меня в щеку, слегка касаясь моей кожи.
— Я добавлю это в список вещей, которые мы должны уладить для тебя, это будет на одном уровне с GPS-трекером и поиском работы, если ты все еще хочешь ее найти.
 
Я выдохнула и изобразила улыбку. — Итак… абсолютно выполнимое дерьмо, ничего такого, что могло бы разозлить Норта настолько, что он приковывает меня в своем гребаном подвале.
Глаза Атласа сужаются, но я не хочу ввязываться в это дело, поэтому обхожу его и направляюсь к кровати, запихивая последние несколько тетрадей в сумку. Мне нужно найти свою обувь, потому что у меня всего их две пары, и одна пара осталась в учебном центре.
Другую пару с меня снял Норт.
Черт, я не хочу больше думать об этом человеке сегодня.
Гейб тихо подходит ко мне, колеблясь, но я не знаю почему, пока он не протягивает мне пакет. — Грифон дал мне это сегодня утром. Он сказал… черт, неважно. Они твои.
Я хмурюсь от его неловкости, но потом, когда беру сумку и заглядываю внутрь, я нахожу свои кожаные ботинки. Я нахожу свою гребаную, уцененную, идеальную пару потрясающих кожаных ботинок, которые, как я думала, остались позади, когда ТакTим схватили меня, из-за которых я плакала несколько дней, и все же они здесь, в этой маленькой сумке.
Я разрыдалась.
Это так чертовски нелепо, и Гейб смотрит на меня с таким ужасом, который говорит о том, что ему очень хочется убежать от меня прямо сейчас и навсегда вычеркнуть этот момент из своей памяти. Но потом он хватает меня за локоть и притягивает к своей груди, чтобы обнять – сдержанно, но надежно, как делают парни, когда боятся, что раздавят тебя.
Я всхлипываю на нем, прижимаясь лицом к твердой поверхности его идеальной груди, бормоча: — Это лучшая обувь, которая у меня когда-либо была, и я думала, что потеряла ее. Черт, это так неловко! Вы оба должны уйти и забыть об этом. Обещайте мне, что мы никогда больше не будем об этом говорить.
Гейб хмыкает, потирая рукой мою спину, как будто все еще боится, что я расплавлю ему мозги, если он сделает что-то не так. — Ты должна была просто спросить его о них. Грифон не Дрейвен, он может быть разумным, знаешь ли.
Я фыркнула на него, что, вероятно, было ошибкой, учитывая мое состояние, и отстранилась от него, чтобы взять сапоги и обуться. Я мгновенно чувствую себя собранной и милой, а не бессистемно брошенной, как три минуты назад.
Грифон только что вручил мне небеса, а этот человек ни черта не понимает.
— Так, значит, обувь – это путь к твоему сердцу, понятно, — говорит Атлас, и я смотрю на него с водянистой улыбкой.
Мы все хватаем свои сумки и выходим, закрывая за собой дверь. — Скажи мне, что я сейчас не выгляжу мило, попробуй! Я могу убить человека сегодня. Я могу зайти в класс Нокса и содрать с этого засранца кожу живьем в этой обуви.
Гейб качает головой. — Может, тебе не стоит их носить, теперь мы все знаем, что ты можешь подкрепить свои угрозы действиями.
Это первый раз, когда кто-то из них упоминает мой дар, но он не говорит больше ни слова об этом, никакого давления или затяжных взглядов по этому поводу, так что я не сразу убегаю в закат.
Я следую за ребятами по коридору и вхожу в лифт, доверяя им вывести меня из этого кроличьего уголка дома, потому что я снова не имею ни малейшего представления о том, где нахожусь. Серьезно, мне нужно, чтобы кто-нибудь принес мне карту.
Когда двери лифта закрылись, Гейб на секунду замешкался над выбором этажа и посмотрел на меня. — Мы спустимся на завтрак или пойдем в гараж и поедим в столовой?
Я морщу нос. — А есть третий вариант?
Атлас наклоняется вперед и выбирает подвал. — Да, в кафе вниз по дороге от кампуса делают хороший кофе и буррито на завтрак.
Я открываю рот, но он меня обрывает: — Не говори мне сейчас ни слова о деньгах, Олеандр, или я порву Норта на куски за то, что он заставляет тебя чувствовать себя дерьмово из-за этого. Я прекрасно знаю, кто ты и откуда, и я не беспокоюсь о том, чтобы покрыть расходы на все, что тебе нужно, пока ты не освоишься.
Мне все еще не хочется, чтобы он платил за меня, но мне также очень не хочется видеть Норта этим утром, поэтому я просто наклоняю голову и киваю, снова глядя на идеальные кожаные сапоги. Я работала, чтобы заплатить за них. Я рыскала по секонд-хэндам с пригоршней долларовых купюр, засунутых в карман, пока не нашла их.