Легион павших. I - III Акт (СИ)

Къярт чувствовал себя гадко. Не только из-за Дамериона и того, что тот делал, но и того, что он сам сотворил с некромантом. Он вытянул жизнь из него не потому, что так было нужно и так было правильно, а потому что он хотел это сделать. И это желание, родившееся в нем из крохотной искры, но объявшее его целиком, пугало.
Теперь он понимал Кару, которая считала, что любой инициированный некромант должен быть убит. И боялся, что однажды он тоже может стать тем некромантом, которого следует казнить.
Къярт боялся того, что с каждым разом ему становилось все легче отнять чужую жизнь. Будто бы в этом не было ничего ужасного, всего лишь будничные хлопоты. Но глядя на Райза, слушая, что и как он говорит, Къярт был уверен, что тому неизвестен подобный страх. Он хотел найти объяснение этому, оправдать как-либо, ведь человек не рождается с подобным равнодушием и цинизмом. Должно было быть что-то, что сделало его таким, но Къярт не знал о прошлом напарника ровным счетом ничего.
— Что произошло у друидов? — спросил Къярт, когда они сидели в доставшейся Райзу комнате.
— О чем ты? — тот оторвал взгляд от разложенной на столе карты.
— Ты говорил, что прожил среди них шестнадцать лет. И что приложил руку к их уничтожению. При том, что привязался к кому-то из их племени. Так что там произошло?
Райз невесело улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
— Извини, Къярт, но мы не будем об этом говорить.
— Почему?
— Потому что не будем, — он потянулся за отставленной на подоконник чашкой чая, сделал глоток и вернулся к изучению карты. — Может, когда-нибудь я расскажу. Но не сейчас.
Къярт не настаивал.
Еще немного посидев, он пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Потушил разведенный горничной очаг и улегся в кровать. Поглощенная жизнь Дамериона усилила жжение в груди.
Этой ночью в его кошмарах было логово некроманта, алтарь, с прикованной к нему Мерлен, и он — тот, кто наносил на ее тело печать за печатью. Къярту не удавалось вернуть себе контроль над происходящим и все, что он мог, — просто смотреть, как его руки оставляют на коже девушки темные, кровоточащие рисунки.
Он не успел закончить последний, когда его выдернули из кровати. Не успел даже сориентироваться, как на его голове оказался мешок, и затянувшая тот веревка больно впилась в шею. Къярт схватил напавшего за руку, и в нее бурным потоком хлынула жизненная сила.
Ее оказалось куда больше, чем Къярт мог ожидать, и прежде, чем она подошла бы к концу, обе его руки оказались заломленными за спину, не позволяя прикоснуться. Удар под колено лишил его равновесия, а чужая ладонь зажала рот, не давая позвать на помощь.
Кем бы ни был этот человек, его сила превосходила силу Къярта в разы. Впрочем, уже спустя несколько мгновений он понял, что схвативший его имеет мало общего с человеком.
Вокруг него сжались каменные тиски, жалобно звякнули стекла в распахнувшихся ставнях. Когда земля ушла из под ног, а кожу остудил ночной холод, Къярт решил было, что напавший выбросился вместе с ним из окна. Но вместо падения последовало завывание ветра, словно бы от взмахов гигантских крыльев.
Къярт предпринял еще одну отчаянную попытку освободиться, но удар по затылку лишил его сознания.
  
АКТ 3. УЗЫ
 
  
— 1 -
 
Сфокусировать взгляд удалось не сразу. Голова раскалывалась, и внезапная мысль обожгла ее новой вспышкой боли. Ашша! Ее печать!
Ее печать была в порядке. Удар по голове пришелся выше и не задел ее.
Къярт дернулся и только тогда осознал, что его запястья схвачены холодным металлом. Тоскливо звякнули цепи. Его руки были закованы в кандалы, что тянулись к двум столбам, по которым вились ленты письмен. Сам Къярт стоял в центре двухметровой печати, буквально высеченной в камне.
— Проснулся, соня? — перед ним, оперевшись на стол, стояла девушка с фигурой, которой могли бы позавидовать первые красавицы любого из миров.
 
Даже желтый свет стоящих на канделябрах свечей не мог скрыть бледности ее кожи — словно ее лицо, да и вся она была высечена из кости. Область вокруг глаз, от самых бровей и до скул, выглядела отливающей хромом чешуей, отчего красные угольки ее зрачков казались еще ярче. Темные губы усмехались; смоляные, едва вьющиеся волосы спускались ниже плеч.
Къярт уже видел такой взгляд, как у нее. У Фелиса был похожий, хищный, разве что еще с примесью надменности, чего не было в глазах девушки.
Рядом с ней стоял парень. Бритоголовый, с абсолютно неподвижным лицом и безразличным взглядом — тот, кто сидел в последних рядах в святилище под Месцером.
— Как себя чувствуешь?
Девушка отстранилась от стола, приблизилась, зашла за спину Къярта. Ее пальцы, едва теплые, коснулись предплечья, и то отозвалось глухой болью. Взглянув на руку, он заметил следы кровоподтеков.
— Оока проявил излишнюю грубость. Но ты сам не оставил ему выбора.
Ее голос обволакивал, поднимался под свод зала, уходящего конусом вверх. Пальцы скользнули по руке. Провели по плечам, по второй руке, остановились на ткани, которой в несколько слоев были обмотаны кисти.
— Ступай, Оока. Дальше я сама.
Бритоголовый парень приложил к ямке между ключиц кулак и скрылся за дверью в углу зала.
— Мое имя — Аелитт, — мягко произнесла она и добавила: — На колени.
Къярт прикрыл глаза, лихорадочно размышляя, что делать. Кандалы держали крепко, одним рывком цепи не сорвать. Да даже если и получилось бы, ему не избавиться от тряпок на руках, прежде чем девушка сделает свой ход.
Подколенные сухожилия резануло, как огнем, после чего последовал толчок в спину, и Къярт упал на колени, не в силах удержаться на ногах. На осознание, что больше встать не получится, много времени не понадобилось.
— Я же сказала тебе: на колени, — голос Аелитт прозвучал над ухом. — Как твое имя?
Она снова встала перед Къяртом, и он заметил на ее пальцах кровь. Она разрубила сухожилия ногтями? Они не выглядели достаточно длинными для подобной операции, но и Оока не был похож на того, кто мог схватить его. Если только эти двое не обладали возможностью трансформироваться, как те же паладины.
— Как тебя зовут? — Аелитт повторила вопрос.
Къярт молчал. Опустив взгляд, он смотрел на расплывающуюся на камне у его колен кровь. Глаза постепенно затягивала мутная пелена.
— Ох, крошка, — спохватилась Аелитт и засуетилась вокруг. — Какие же вы, люди, хрупкие.
Она что-то сделала со столбами или печатями на них, и Къярт явственно ощутил произошедшие внутри него изменения. Боль в ногах осталась той же, но он больше не чувствовал, что жизнь вытекает из него вместе с кровью.
— Так назовешь мне свое имя?
Когда Къярт поднял на нее тяжелый взгляд, Аелитт обворожительно улыбнулась.
— Какой упрямый крошка-мышонок. Не хочешь говорить сейчас — не говори. У нас с тобой впереди целая вечность, так что…, — она кокетливо прикусила губу. — Начнем, пожалуй.
Аелитт снова оказалась рядом, присела возле правой руки Къярта и коснулась пальцем одной из меток-привязок. Теперь, когда он стоял на коленях, цепи натянулись почти до предела, и он едва мог пошевелить рукой.
Их взгляды встретились.
— Это тебе больше не нужно, — с улыбкой произнесла она, и ее ноготь вонзился в кожу.
Ледяной укол — и за сотни километров, где-то в комнатах особняка Фелиса одно из умертвий осыпалось на пол безжизненной грудой костей.
Одна за одной Аелитт уничтожала метки, а Къярту только и оставалось, что терпеть.
— Не переживай, твой талант некроманта не пропадет, — пообещала она, когда последняя привязка была уничтожена. — Но чтобы получить что-то новое, сначала нужно избавиться от старого.
Аелитт поднялась на ноги, снова зашла за спину. Къярт вздрогнул, когда ее пальцы зарылись в его волосы. Если она обнаружит метку печати Ашши…