Единожды солгав (СИ)

– Держи. Заехал в ресторан, взял нам ужин. Как ты устроилась?
Алёна забрала у него пакет и прошла на кухню. Если честно, поторопилась повернуться к Михаилу спиной, скрываясь от его взгляда.
– Хорошо. Обещаю не обживаться и не пускать корни.
– Я же не запрещаю. Нравится – живи. У нас в доме ещё одна квартира, этого вполне достаточно.
– Ещё одна? – Алёна немного удивилась. – К вам часто приезжают особо важные персоны?
– Бывает, – пожал Михаил плечами. – Если клиенты готовы раскошелиться, то мы готовы предоставить им лучшие условия для проживания. Пусть и за наш счёт.
– Здравый подход.
– Я, вообще, человек здравый. Ты не заметила?
Алёна лишь головой едва заметно качнула, поражаясь раздутому самолюбию некоторых личностей, остановилась у кухонного стола, а Барчук неожиданно оказался у неё за спиной, и вроде бы просто прошёл мимо, но всё равно его руки коснулись её талии, словно места на кухне было мало-мало, и ему необходимо было протиснуться мимо неё. Необходимости в этом, конечно, не было, но его прикосновение обожгло, Алёна невольно напряглась, но заставила себя не реагировать.
Как-то неожиданно обычный вечер с едой на вынос, превратился едва ли не в свидание. По крайней мере, было очень похоже. Они вдвоём, стол накрыт, по бокалам разлито вино, а за окном солнце садится, и вода в реке серебрится в его лучах. По мосту едут автомобили, целой чередой, в одну и в другую сторону, но городская суета кажется такой далёкой, что даже не замечается. Алёна смотрела только на Волгу. Смотрела на воду, лишь бы на Барчука не таращиться. Не наблюдать за тем, как он ест, как пьёт вино, не ловить на себе его взгляды. Михаил ей рассказывал что-то, говорил на нейтральные темы, и Алёна их даже поддерживала, они разговаривали о чём-то отстранённом, она даже смеялась, наверное, впервые за последние две недели.
– Ты умеешь готовить? – спросил Михаил в какой-то момент.
– Не очень хорошо, – призналась Алёна. И тут же решила исправиться: – Точнее, готовить я умею, но особого восторга от процесса не испытываю. Я не привыкла готовить.
– Это потому что не для кого было, – нравоучительно заявил Барчук.
– Почему ты так думаешь?
Он пожал плечами. Выглядел довольным и самоуверенным. В общем, как обычно. Только ухмылялся шире, наверное, степень довольства собой в этот вечер всё же зашкаливала.
– По тебе видно.
Алёна поставила бокал с вином на стол, немного наклонилась, облокотилась на стол. На Михаила смотрела с интересом.
– Что по мне видно?
Барчук откинулся на спинку стула, буквально развалился на нём. На Алёну смотрел с усмешкой.
– Что ты ничья. Даже когда ты собиралась замуж за этого офисного зверька, планировала свадьбу, на тебе словно написано было: я одна. И с Федькой ты такая же была. На лбу печать одиночки.
Алёна молчала, сверлила Барчука взглядом. Затем подалась назад, раздвинула губы в улыбке. А ему в ответ сказала:
– Не придумывай.
– Я ничего не придумываю.
Она снова качнула головой, отказываясь соглашаться с ним.
– Тебе просто хочется так думать.
Михаил заинтересованно вскинул брови.
– Что мне хочется думать?
Его привычка отвечать вопросом на вопрос, причём повторяя за ней, была схожа на лёгкое издевательство или подзадоривание. Это раздражало, и Алёне очень хотелось протянуть руку и стукнуть Барчука кулаком по лбу. А он ещё и улыбался, глядя ей в глаза. И она чувствовала себя бессильной рядом с ним.
– Что я одна, брошенная и непонятая. А тут ты… Подарок судьбы.
Михаил, не скрываясь, захохотал. В конце концов, развёл руками.
– Что есть, то есть. Не буду скрывать. Но только немного.
– Что немного? Подарка? Знаю, что немного.
– Но я ведь прав?
Алёна поводила пальцем по краю бокала. Отвечать, точнее, признаваться перед ним в чём-либо, не хотелось, и поэтому она решила пойти в наступление.
– Я тоже во многом права на твой счёт. Именно поэтому считаю, что нам лучше не смешивать личное и работу.
Михаил заинтересованно хмыкнул. Попросил:
– Тогда расскажи обо мне. Что тебе ясно?
 
– Я тебе уже говорила. Я ни за что не поверю, что тебя некому пожалеть, обнять и полюбить. Но ты почему-то сидишь здесь.
– Наверное, потому, что я хочу быть здесь.
– И твоя личная жизнь не заявится завтра ко мне на порог, чтобы повыдёргивать мне волосы?
Барчук поджал губы, но лишь для того, чтобы скрыть улыбку. Головой покачал.
– Нет.
Алёна невинно моргнула.
– Всё так печально?
– Почему печально? Нет. – Он устремил на неё внимательный взгляд. – Но ты меня интересуешь куда больше.
Надо сказать, что эти слова не особо впечатлили. Алёна лишь печально кивнула и проговорила:
– Надолго ли?
Михаил в шутку возмутился.
– Ты плохо обо мне думаешь!
– Ты обо мне думаешь ещё хуже, – не осталась Алёна в долгу. – Я, вообще, не пониманию, что ты здесь делаешь. Я ведь хищница, тварь, как наверняка тебе рассказывали много раз. Да и ты сам мне это озвучил совсем недавно. С такими, как я, ухо надо держать востро, мы любим выходить замуж и разводиться с богатыми мужьями. И всё же ты берёшь меня на работу, позволяешь жить в своей квартире, а теперь сидишь напротив и улыбаешься мне. Я не понимаю, зачем тебе всё это нужно. – Алёна смотрела на него спокойно и серьёзно, забыв про волнение и заигрывания. – Ради того, чтобы я некоторое время развлекала тебя в постели?
Барчук хмыкнул. Выслушал её с заметной усмешкой на губах, но отвечать не торопился, будто взялся всерьёз обдумывать свои мотивы. Потом сказал:
– Мне нравится, когда ты такая.
– Какая?
– Честная. Когда перестаёшь восторженно улыбаться, заглядывать мне в глаза, замирать в откровенных и выгодных позах. Ты никогда не замечала за собой, что всё это делаешь?
Алёна опустила глаза. Была недовольна его замечаниями. А затем взяла и призналась:
– Когда-то замечала. Сейчас уже редко.
– Видимо, у тебя был хороший учитель. Потому что всё это работает. – Это, кажется, была похвала. Михаил разглядывал её, весьма откровенно. – Ты очень красивая, – сказал он после короткого молчания. И даже добавил: – Очень. Что удивительного, что я тебя хочу? – Легко пожал плечами. – Тебя все мужики хотят. И ты к этому привыкла, ты на этом играешь. Делаешь деньги.
– Ты пришёл сюда, чтобы меня в очередной раз жизни поучить? – разозлилась Алёна.
– Я не учу тебя жизни. Я даже ничего плохого в этом не вижу. Так устроен мир, так устроена природа. За всё надо платить, и за красоту в своей постели в том числе. – Михаил поднялся, открыл балконную дверь пошире, остановился на пороге, глядя на реку. – Даже когда Федька на тебе женился, все вокруг говорили, что вы не пара. Он был намного богаче тебя, а ты слишком красива для него. Родственники предрекали развод и всяческие беды. Ну, что сказать, всё так и произошло. – Михаил на Алёну посмотрел с намёком. – Но разве он не получил то, что хотел? И он был счастлив и горд, наверное, единственный раз в своей жизни. И совсем неважно, кто кого обманул в итоге, он был счастлив, просто обладая таким призом.
Из речей Барчука выходило, что он вроде как оправдывает её, говорит, что в её браке с Фёдором не было столь ужасающего обмана с её стороны, но Алёне всё равно было неприятно, и каждое слово вонзалось в душу чувством вины.
– Я не приз, – сказала она ему с возмущением.
– Это ты сейчас это понимаешь. Ты повзрослела, наверное, поумнела, тебе захотелось почувствовать себя самостоятельной и независимой. А разве тогда ты не была удовлетворена лишь тем, как ты выглядела, и как сумела распорядиться своей красотой?
 
Алёна тоже поднялась из-за стола, не смогла больше усидеть, забрала пустые тарелки и отнесла их в раковину. Чувствовала, что от накатившего на неё негодования начинают трястись руки. А Барчуку сказала:
– Я не хочу это обсуждать.
Он неожиданно поймал её за руку и притянул к себе. И не смотря на то, что Алёна пыталась сопротивляться, получилось у него довольно легко. Притянул к себе и обнял за плечи. А Алёна отвернулась, не желая смотреть Михаилу в глаза.