Дышать водой (СИ)

Вчерашний ужин так и стоял нетронутым на подносе. Я слышала, когда Юрий своей легкой походкой принес мне его, а после долго стоял у моей кровати. Но я сделала вид, что сплю, так и не пошевелилась. Что тогда, что сейчас, ни есть, ни общаться с ним мне не хотелось.
Мое сознание белой тягучей паутиной сковала апатия. Один гадкий паук выпил всю мою жизненную энергию и отвагу, за которую я держалась, как муравей за соломинку.
Наивная дура! А чего я хотела? Всерьез надеялась вырубить своими неотработанными приемами взрослого мужчину, чтобы воспользоваться его телефоном? Представить себя крутым ниндзя, сломать об его подбородок одну руку, чтобы потом здоровяк доломал мне и вторую? Может, оно и к лучшему? Такой план изначально был обречен на провал.
Пара глотков противной воды комнатной температуры и я снова закуталась в одеяло, пытаясь заснуть. Но сон не шел. Перед глазами мелькали неприятные назойливые картинки вчерашнего дня и желудок снова сжимался в болезненном спазме.
Весь этот день, как одна маленькая смерть. Стоило вспомнить и сознание отключалось, выстраивая защитное стекло, будто все это было не со мной.
Даже не знаю, в какой момент это начало происходить? Когда увидела заготовленный секатор для моих пальцев? Или, когда нож холодным металлом очертил ухо? Или, когда Аркадий обошел меня сзади и, резким движением дернув за косу, срезал ее? Серьги пошли к ней в комплекте. Кожа под оставшимися обрубками волос на затылке до сих пор горела.
«Легко отделалась!» — поздравил меня мой мучитель.
Даже страшно представить, что было бы, не ворвись в комнату запыхавшийся Юрий за момент до этого. Он предупреждал, что ему нужно уехать, но каким-то чудом успел вернуться. До сих пор не верю, что ему удалось остановить разъяренного Аркадия. Когда мужчина, не думая о последствиях, собственным телом закрыл меня от своего ненормального шефа с ножом, я посмотрела на него другими глазами. Аркадий сгоряча все-таки успел полоснуть Юру по руке. А после, за пределами этой комнаты они еще долго из-за меня выясняли отношения.
Неужели я в самом деле что-то для него значу? А что, если б Юра не успел?
Уши и пальцы на этот раз оставили при мне, но только до следующего раза. Когда это произойдет? Сегодня? Завтра? Да плевать! Нельзя постоянно находиться в страхе. Мой организм сам включил состояние анестезии. Лучше так. Ничего не хочу, ничего не чувствую, все по барабану.
Я закрыла глаза и открыла снова, бессмысленно рассматривая белый, местами облупившийся потолок и светильники в стиле ретро. Может, сойти с ума не такой и плохой вариант?
Солнце уже высоко поднялось над деревьями, и в двери повернулся ключ. Я закрыла глаза, догадываясь, кто пришел меня навестить.
Он остановился рядом с кроватью и поменял подносы с едой на тумбочке. Комнату наполнил аромат свежей сдобы и душистого травяного чая. Мозг с легкостью распознал запахи, но никакого желания съесть что-либо так и не появлялось.
— Я знаю, что ты не спишь, — мягким спокойным голосом констатировал Юрий. Край кровати прогнулся под его весом. — Арина, пожалуйста, посмотри на меня.
Как бездушная кукла я открыла глаза и повернула голову в его сторону. Теплая ладонь легла на мой лоб. Между мужских бровей углубились две вертикальные морщинки.
— Температуры нет, уже хорошо, — убеждал он самого себя, мне же было абсолютно все равно, что со мной происходит.
В глубине души я надеялась, что теперь он встанет и уйдет, а я тихо умру в одиночестве. Но, не увидев никакого отклика, Юра неожиданно лег рядом со мной на кровать, откинувшись на спину, и копируя мою трагичную позу покойника. Так же, как и я, пару минут он просто лежал молча и тупо разглядывал потолок. В какой-то момент его руки перекочевали под голову. Благо дело, размеры кровати позволяли двум взрослым людям вполне свободно на ней находиться даже с раскинутыми в стороны локтями.
Я продолжала поддерживать свое безразличное состояние, но должна была признать, что он меня заинтриговал, и я ждала, что будет дальше.
 
— Когда мне было лет шесть, — невзначай заговорил мужчина, — у меня был кот по кличке Тишка. Не поверишь, но это был мой единственный настоящий друг.
Борясь с желанием повернуть голову и увидеть искреннюю улыбку на его лице, я упорно пялилась в потолок.
— Моя мать, тогда еще яркая и красивая, часто уходила в запои, и я мог неделями не видеть ее.
Мужчина снова замолчал, а я все-таки повернулась, разглядывая, как напряженно сжимаются его губы.
— В такие дни отец почти все время молча ненавидел меня. По утрам на столе появлялась тарелка холодной каши, в обед после школы я сам разогревал слипшиеся макароны, а вечерами садился за уроки и всякий раз получал от него подзатыльники, — Юрий снова взял паузу и усмехнулся. — И за то, что соображаю слишком быстро, и за то, что отказываюсь отвечать.
Его грудь тяжело поднималась и опускалась, словно каждое из этих воспоминаний было покрыто колючками, достать которые, не разодрав душу, не представлялось возможным. На глубоком вдохе он опустил руку вдоль тела, запрокинул голову и прикрыл глаза. Я подвинула свою руку к его, нащупала ладонь и сжала холодные пальцы. В ответ он сжал мои, но так и не повернул головы. Странно было его касаться, даже как-то естественно, словно мы уже делали это когда-то, не считая обработки моей раненой руки.
— Тишка был крупным и в меру пушистым. Мы росли вместе. И он, и я — оба были рыжими. Только кот в поперечных темных полосках, как тигр. Спал всегда только со мной. Ляжет в ногах в кровати и мурчит громко, как трактор! Он мурчит, а я глаза закрою и улыбаюсь от радости. Казалось, даже соседи слышат. Стены в квартире были не толще картонных. Они в самом деле все слышали. И как я кричал в тот день, рыдал до воя, и как умолял отца остановиться, когда он убивал его головой об стену.
Мой нос зашмыгал, упираясь в крепкое мужское плечо. Юрий повернулся и прижал меня к себе, заключив в объятья. Что-то внутри прорвалось и целое озеро слез из сожаления и боли впитывалось в мужскую футболку с ароматом горной свежести от стирального порошка.
— Прости. Я никому этого никогда не рассказывал и, наверное, не стоило. Не тебе и не сейчас точно.
Юрий принялся руками вытирать мои слезы, но на их месте тут же появлялись другие, словно там прорвало настоящую дамбу.
— А как же твоя мама? Как она могла оставить тебя с таким отцом? — проговорила сквозь всхлипы.
— Когда она не пила, говорила, что любит меня и сожалеет обо всем. Но это было так редко, словно и не было вовсе. Мне от нее мало что осталось, разве что внешность. Сейчас покажу.
Юрий достал из кармана смартфон, но от влаги, которая осталась на его руках после моих слез, сенсор отпечатка пальцев не срабатывал. Тогда он, не задумываясь, разблокировал экран графическим ключом, нарисовав по точкам обычную букву N. Через минуту поисков в разных папках с отсканированной черно-белой фотографии на меня смотрела красивая женщина с веселым беззаботным мальчишкой лет пяти на ее коленях. Я забрала смартфон из его рук, продолжая с интересом разглядывать выразительные глаза, которые от обилия косметики казались ярче, чувственные губы и густую непослушную шевелюру его матери. Юрий с интересом наблюдал за мной и моей реакцией.
— Вы, и правда, очень похожи, — прозвучало, как мысли вслух.
— За это отец и ненавидел меня. Знаешь, в тот день он что-то сломал во мне, и я больше никогда не плакал. Просто пообещал себе, что не буду. Даже когда он избил меня до полусмерти, проломив череп, я улыбался ему в лицо.
Рука со смартфоном незаметно опустилась на кровать. Я повернула к Юрию голову, он тоже повернулся ко мне лицом. Мужчина словно застыл в том моменте, столько боли читалось в его глазах, губы изогнулись в легкой невозмутимой улыбке. Может, я привыкала к нему, но сейчас он казался мне особенно красивым. Солнечные лучи заиграли в его волосах медового оттенка, создавая эффект свечения.
— Вчера от того, что здесь происходило, — на секунду он закрыл глаза и сглотнул, — я испытал все заново. Прости, что опоздал, что не смог спасти твои волосы, — кончики его пальцев уже привычно вытирали мои слезы, нежно очерчивая линию скул. — Я много думал об этом. Если мы сбежим, они убьют нас обоих, а пока у тебя есть шанс выбраться отсюда живой и невредимой. Я все сделаю для этого, просто поверь мне.