Мы не подходим (СИ)
Продолжаю смотреть сюжет, где Стас в красках рассказывает толпе журналистов о том, что мы и так хорошо живем, а будем еще лучше. Как раз в этот момент у меня звонит домофон, а на экране светится радостная морда Быстрицкого.
Я даже разговаривать с ним не хочу, просто молча открываю дверь и впускаю его в дом. По выходным зам министра у нас ходит в футболках, джинсах и девственно-белоснежных кедах.
Почему-то не получается сказать, что я очень рада его видеть.
- Привет, Танюш, – Стас разувается, быстро целует в губы и протягивает мне что-то. Коробку пирожных из универмага, перетянутую фирменной бордовой лентой. – Захватил твои любимые. Чаем угостишь?
Он купил итальянские корзиночки с маскарпоне, которые я действительно очень люблю. Хорошо, что за четыре года он смог это выучить.
- Проходи, – машу рукой в сторону кухни, куда он и направляется, опережая меня. К счастью, там хотя бы новостной сюжет о нем закончился, иначе мне пришлось бы выслушивать, как он гордится самим собой. – Есть кофе, только сварила.
- Отличная идея, – Стас по-хозяйски устраивается на одном из стульев и ждет, когда я накрою на стол сама.
Да, я вынимаю чашки с блюдцами из шкафа, ложки из выдвижного ящика, достаю молоко из холодильника, потому что Стас не любит просто черный кофе. Я все это делаю, но моя душа так отчаянно требует скандала, что я не могу ей в этом отказать.
- Почему ты не звонил вчера?
- Танюш, ты ведь знаешь, вчера были съемки, потом совещание, потом документы на работе вычитывал и подписывал.
- Это был вечер пятницы.
- Ты плохо его провела?
Я целовалась со смазливым малолеткой.
- Нет. Нормально.
- Так в чем проблема?
- Может, в том, что раньше мы проводили вместе свободное время, а сейчас тебе как-то не до этого?
- Тань, ну что ты начинаешь, – он прищуривается, чуть запрокинув голову назад, и тянет руки ко мне. Ждет, когда я подойду, чтобы обнять, но обойдется.
- Начинаю ровно то, что меня беспокоит. Думаешь, если принес мне пирожные, я сразу перестала думать о том, что меня беспокоило вчера?
- Не надо ни о чем беспокоиться, все нормально.
- Пей, – ставлю перед ним чашку с грохотом, и с таким же успехом могла бы сказать «подавись».
- Таня, успокойся, – он поднимается с места, ловит за руку и тянет на себя, из-за чего я едва не впечатывается в его грудь. – Я сейчас поеду на работу, разберусь с документами, которые не успел закончить вчера, а вечером мы где-нибудь поужинаем. Идет?
- Давай жить вместе.
Вот так вместо ответа на вопрос сбиваю его с мысли. Говорю то, что нам стоило обсудить уже давно, но Стас не начинал, а мне не хватало духу. И только дурацкие вопросы от Филиппова заставили задуматься, что я действительно зря оттягиваю. Самый лучший способ узнать – спросить в лоб.
И реакция Стаса на вопрос мне совершенно не нравится. Он напрягается, отпускает мою руку, отстраняется на несколько сантиметров и пристально разглядывает что-то на моем лице, как будто первый раз видит.
- Что ты сказала?
- Сказала, давай жить вместе.
- Ты уверена?
- Стас, мы встречаемся четыре года, а видимся только на работе и по выходным, да и то не всегда. Ты правда считаешь, что это нормально? Я так не думаю.
Быстрицкий усаживается обратно, поправляет рассыпавшиеся волосы, зачесывает назад. Подтягивает чашку к себе и делает глоток кофе. Пауза длиной в пять секунд кажется мне длиннее жизни, и я готова гипнотизировать настенные часы, лишь бы стрелка двигалась быстрее.
- Тань, это же не решается вот так сразу.
- Сразу? Четыре года – это для тебя сразу?
- Таня. Послушай меня. Я не говорю «нет», я говорю, что нам надо подумать, обсудить…
- Стас! Да мы только и занимаемся тем, что думаем, а время уходит, и ничего не меняется! – я кричу, ощущая, как бешенно начинают пульсировать виски, а голову сжимает как будто в тисках.
- Не надо говорить мне о времени, я не хуже тебя знаю, как оно дорого. Тань, ну не злись, – он снова поднимается, подходит ко мне и прижимает меня к столешнице кухонного шкафчика, чтобы отрезать все пути для отступления. – Я тебя понял. Мы все решим.
«Мы все решим». Говорит словами типичного чиновника, слишком вжился в свою роль. Жаль не сказал «Мы устраним эту проблему».
- Решай, – беспристрастным тоном отвечаю и пытаюсь увернуться от поцелуя.
Но Стас целует меня все равно. Такое знакомое действие, такой привычный момент, просто поцелуй с моим мужчиной.
Но твою мать. Что-то не так. Не тот вкус, не тот запах, словно чужие губы и непринятие происходящего.
Ровно те ощущения, которые я должна была испытать вчера во время украденного у меня поцелуя Филиппова, я испытываю сегодня со своим парнем. Невозможно ведь отдалиться от человека за одну ночь? Просто потому, что я предложила съехаться, а он не захотел? Когда его поцелуй стал чем-то неприятным?
Не понимаю. Но нет сил продолжать, и я выпутываюсь из объятий Стаса.
- Кофе остывает.
- Я соскучился, Тань, – Быстрицкий вновь обнимает с намеком.
- Не сейчас, – резко отрезаю и поворачиваюсь спиной к нему.
- Ладно, – металлическим голосом произносит мужчина. – Я не знаю, на что ты дуешься, но подожду, пока остынешь. Вечером сходим в «Престиж»?
Боже, нет, пожалуйста! Только не «Престиж». Не хочу давать маленькому засранцу еще один шанс увидеть меня. Да и сама не слишком хочу его видеть.
- Нет, только не туда.
- Почему?
- Мы вчера с подругой там уже были. Давай выберем что-нибудь другое.
- Хорошо. Тогда решаешь ты, – Стас допивает кофе, за один укус уничтожает целое итальянское пирожное и собирается на выход. – Будешь готова к семи?
- Да.
- Тогда заеду. Не скучай, Танюш.
Дверь за ним закрывается, и как только он исчезает из моего поля зрения, перед глазами тут же встает Фил. Козлина мелкая. Еще ничего не сделал, а уже бесит.
Глава 6
Фил
⁃ Ты проснулся? – звонком будит мой лучший друг Герман.
⁃ Допустим.
Убрав телефон от уха, смотрю время на экране. Десять утра – да, пожалуй, можно сказать, что я бомбически выспался.
⁃ Лина сделала шарлотку. Приходи к нам завтракать, пока я в одного не сожрал.
Мне, конечно, дико лень вставать с дивана, но перспектива поесть Линкиной стряпни очень даже радует, поэтому я обещаю быть через двадцать минут и отправляюсь переодеваться.
Лина и Герман – близняшки. И если обычно все думают, что Лина – сокращение от «Ангелины», то ни фига. Родители у близняшек Шацких просто с юморком, поэтому детей назвали с отсылкой к месту, где прошло их свадебное путешествие, а было это за бугром. Поэтому мы имеем Берлину и Германа, как-то так. Дружим мы со школы, все девять лет проучились в одном классе. Я знал, что ребята из другой среды, их предки обеспеченные и трудятся на престижной работе, а я – мамкин беспризорник. Но мы с Герой спелись с самого начала, и даже если его родители были бы против нашего общения, помешать ему они никак не могли.
Геру и Лину я обожаю. Сколько раз они прикрывали в школе мою наглую задницу, не счесть. Сколько слов поддержки я услышал от них, когда сказал, что сваливаю из школы и ни на какую «вышку» не пойду, потому что нужна рабочая профессия и бабло. Сколько давали в долг потом, когда я на машину собирал. Да и пофиг с материальным, они – мои люди по духу, и я, если что случится, загрызу за них, как брат.
Кстати, Линку я тоже воспринимал всегда исключительно как сестру. Привык к ней с детства, и хотя она выросла невероятной красоткой и занялась модельным бизнесом параллельно с учебой на искусствоведа, я даже где-то глубоко в мыслях не видел себя рядом с ней. Это же Линка, от которой мы с Германом отваживали всех женишков по старым временам. Вот и сейчас она как сестренка, которая и пинок под зад устроит, и плечо подставит, когда тебя накроет, а при всех надо быть сильным и железным.