Я тебя получу (СИ)

Её семье он больше всех денег дал и принимал теперь в них живое участие. Одних лечил, других трудоустроил, третьи в новую школу пошли.
Однажды увидел из машины девушку - со спины вылитая она. Окликнули - он едва не умер - похожая да не Александра.
«Никуда вам не уйти друг от друга и друг без друга счастья не видать.».
Одно это надежду внушало.
Сколько раз Рамон умолял жемчужину простить его? Да и к морю съездил прощения попросил.
И ничего.
Только дела шли в гору, но кому их было передать.
Год прошёл, и два, и третий шёл.
Рамон никогда особо не пил, а тут увлекаться начал. И когда услышал у себя в кабинете женское пение, решил, что от выпивки его уже прихватило. Пусть и не могло, не столько же пил и не запоями.
Ради неё и держался, ради Александры. Казалось, неприятно ей было бы видеть его пьяным.
Тихо сунул голову в дверь и остолбенел.
Прозрачная Александра в белом платье сидела на краю его стола и болтала ногами. Весёлая, шальная, какой никогда не видел.
Она и пела.
Рамон на негнущихся ногах вошёл в кабинет.
Девушка не растаяла. Напротив, повернулась к нему:
- Что такой белый? Не рад видеть?
А у него все слова враз вышли.
Каяться? В любви клясться?
Александра спрыгнула со стола, подошла к нему и обвила шею руками. Почти не ощутимо, как ветерок подул.
И поцеловала. Только и поцелуй был не слаще объятия.
- Плохо мне без тебя, Рамон. Там, где была, много вспомнила. Да и тебе без меня не лучше, знаю...
А он, бережно прижимая невесомое тело, прошептал.
- Мне и с такой тобой хорошо... Не уходи...
- Вот что мы с тобой наделали...
Александра улыбнулась ласково и поцеловала его опять.
И мир треснул. Краски выцвели, звуки потеряли чёткость, все заволокло серой пеленой.
Рамон чувствовал, что задыхается, но не прекращал поцелуй.
И вдруг... проснулся.
Хренааа ж. Это все снилось?! И как боссом был, и девки, и Александра?
Глянул в окно - темень, посмотрел на часы - не поймёшь, сколько и проспал. А все равно в школе были каникулы, мог отоспаться. В реальности он пока школу заканчивал.
Сон не шёл из головы. Яркий, как видение будущего. Он поморщился: власть и деньги всегда любил, но вот так издеваться над девчонками?
Александра не давала покоя. Она бы ему и сейчас понравилась, ну, будь помладше, конечно. Там во сне она была на восемь лет моложе. Если и в жизни так, сейчас была совсем малявкой.
Рамон испугался вдруг, что ее вовсе могло не существовать.
Ну и брееед.
А любопытство терзало. Кое-как дождавшись утра - проснулся-то среди ночи, Рамон выскочил из дома якобы на пробежку.
Добежал до конца квартала и увидел её. Точно её, в каких-то розовых шортиках, Александра бежала прочь и точно Рамона не видела.
А шортики были недешевые и кофточка тоже, не то барахло, что во сне носила.
И главное, она не была малявкой.
Или судьба над ним опять постебалась. То есть, как и во сне, когда обознался.
Совершенно не представляя, что ей сказать, Рамон бросился в погоню, а обогнав, выскочил перед ней, и незнакомка упала прямо на него.
Она, точно она!
Что он там себе отшиб, ох, дьявол, больно как, роли не играло.
Александра барахталась в его руках, пытаясь встать - вот что имело значение:
- Я... Ты... Прости... Ты зачем вылетел и сбил меня с ног?! - кажется, она тоже не представляла как себя вести.
А он вглядывался в её черты, запоминая до боли - вдруг турнёт - и понимал, что не отпустит. Не сможет. Только не станет уже запирать в доме даже в будущем, а как-то уговорит встречаться.
Тихо спросил.
- Ты меня помнишь?
Она прекратила дергаться.
- Да... То есть нет, но я видела сон... Про нас.
Рамон прошептал.
- Всего того не будет, клянусь.
А она так же тихо ответила.
- Хорошо. Кажется, морской царь смилостивился...
Рамон помог Александре - её действительно звали Александрой, только моложе была всего на три года, подняться.
Они шли рядом, беседуя, и с удивлением поняли, что спустя полчаса прогулки страшный сон, о котором обоим было неприятно думать, стерся у обоих из памяти.
 
Со снами так и бывало, потому они нисколько не расстроились, но в будущем решили пожениться.
И поженились, и никогда не сомневались в выборе друг друга.
А когда Александра забеременела, Рамон почему-то был уверен, что родится сын. Жена подтрунивала над ним, но смеялась до первого ультразвукового исследования.
А потом родился ещё мальчик. И ещё один. И красавица-дочка.
Бандитом Рамон не стал, но власть и деньги в самом деле любил, а ещё верил в удачу. Потому он и сейчас процветает.
  
Грешник и Ты
 
Проклинай меня. Убивай. Мучай. Режь. Преследуй меня со всей страстью. Распни, называй миллиардом обидных слов.
Я все вынесу, все стерплю.
Только не проси отпустить, я не смогу уже. Никогда.
Знаешь, я ведь пропал, едва Тебя увидел. Прямо как в дурацких мультиках, когда по экрану рассыпаются лепестки сакуры, а под ними стоит она... И ветер колышет её легкое пышное платье.
Для меня с того дня осталась лишь одна «она» - Ты.
Я не святой, нет, хотя ради Тебя хотелось бы им стать. Я безмерно грешен.
Я нарушил сами законы бытия ради Тебя. Прости... Или не прощай, но выслушай.
В мультфильмах героиню показывают, начиная с её идеальных ножек. Но я не смотрел на ножки, их оценил потом. Я смотрел на Твою дерзкую грудь, обтянутую тонкой тканью.
Горячую, чувствительную грудь, которая свела с ума сразу же. Я смотрел на манящие изгибы Твоих бедер, и меня сладко преступно вело.
Заполнить Тебя собой, взять, сделать частью своего мира. Подарить ярчайшие звезды небес...
Я стал одержимым. Хотел брать, ощущая мягкость Твоей кожи, бесстыдную упругость мышц, тяжелую нежность волос.
Я жаждал вдыхать их аромат, дышать Твоей кожей, потому что ни один аромат мира не сравнится с Твоим запахом. Какая же Ты вкусная, девочка моя!
Я мечтал трогать Тебя всюду, делать так приятно, чтобы Ты забылась в сладких всхлипах и стонах. Моя, только моя, какая же страстная, жаркая...
А Ты ни о чем не подозревала. Не представляла, что одержимый Тобой мужчина уже принял жесткое решение.
Помнишь тот день и жёлтые пушистые одуванчики? Ты обожала теплые деньки, когда они появлялись, и всегда фотографировала их на телефон. Волосы щекотали Твои щеки, пряди закрывали глаза, мешали Тебе, и тогда я стал ветром.
Ты улыбнулась, подставляя лицо, а я умер от счастья, потому что одна Твоя мягкая улыбка стала лучшей наградой за всю мою бесконечную жизнь.
Знаешь, как нежность может убивать? Меня разрывало от нежности, когда я видел Твои ладони, такие маленькие и трудолюбивые.
Ты очень много работала: то что-то подписывала, то рисовала узоры на листках, то печатала на клавиатуре. А я умилялся, как грациозно Твои пальчики порхали над клавишами.
Ты готовила еду, а я таял от восторга, глядя на плавные движения. Пусть Тебе казалось, что Ты не умела готовить, это было неправдой. Я до сих пор помню запах Того Супа. Пряный аромат специй и лавровый лист. Ты обожала укроп, смешно сказать, укроп, и посыпала им салаты. С тех пор укроп полюбил и я.
А эти Твои кружки для чая с щенками. Ты любила пузатые и большие, и помнишь, Тебе казалось странным, почему они постоянно попадались на глаза одна другой симпатичнее? Не спрашивай, как у Тебя появлялась идея пойти в именно в те магазины, где они продавались. Почему на витрине стояли именно они.
Ты повязывала шарф фирменным узлом и шла гулять, а я балдел от того, как шикарно Ты выглядела. В любом шарфе, любой куртке, любых туфлях, обнимавших Твои восхитительные ножки.
Девочка моя, Ты любила подводить глаза чёрной тушью, а мне хотелось целовать их, даже если краска отпечаталась бы на губах.
Ты ненавидела быть напористой, хотя приходилось так часто. Слишком болезненно часто. Иногда Ты даже срывалась, а потом плакала, и слезы были точно роса поутру.